Рассказ был закончен; инквизитор Клаэс сел перед экранами и некоторое время молчал, даже не глядя на постоянно поступавшие данные.
— Наши архивы в весьма плачевном состоянии, — заговорил он наконец. — Адептус Механикум еще два столетия назад перестали обслуживать лексикомеханические устройства. У меня были дознаватели, которые пытались разобраться с неполадками, но только сделали еще хуже.
— При мне у вас с этим не будет проблем. Информация — моя специальность.
— Хорошо. Тогда вы узнаете все, что известно нам. Я познакомлю вас с провостом Марешалем, это высший чин среди наших Адептус Арбитес. Вряд ли он будет благодарен мне за это, но не сомневайтесь: ему известны ваши полномочия и он окажет любую помощь. Могу предложить вам место на стоянке здесь и в любых доках Шлейфа, имеющих возможность принять ударный крейсер, но их не так уж и много. Я прикажу обслуге приготовить для вас комнаты в крепости, а правосудор может занять казармы, все равно они наполовину пусты.
Лигейя любезно улыбнулась, что, как успел убедиться Аларик, у нее получалось отлично.
— Я рада, что вы понимаете значение нашей миссии, инквизитор. Я должна приступить к работе немедленно. Как только заберу своих людей с «Рубикона», сразу же займусь записями.
— Я пошлю с вами проводника, — предложил Клаэс. — Учитывая состояние крепости, думаю, это будет не лишним.
Под началом инквизитора Клаэса в крепости служили около двухсот человек, в основном набранных из рядов Администратума и Адептус Арбитес. Гарнизон состоял из трех сотен штурмовиков Ордо Еретикус. Архив крепости оставался на попечении небольшой группы архивистов и исследователей, ранее состоявших в Администратуме. Их опыт, приобретенный на службе необычайно сложной бюрократии Империума, позволял работать с обширным потоком информации, предоставляемой мирами Шлейфа.
Едва увидев архив, инквизитор Лигейя заметила его плачевное состояние. Сокращенный штат не мог справиться с огромным количеством гроссбухов, электронных блокнотов и рукописных донесений. Множество записей оставалось не внесенными в каталоги, заполняя подгнившие и прогнувшиеся полки. Они громоздились в сводчатых катакомбах продуваемой сквозняками крепости, теряясь во тьме под потолком. Каждая запыленная желтоватая люмосфера давала света не больше обычной свечи, и в вечном сумраке слабо мерцали остатки позолоты корешков книг.
— Поначалу Адептус Механикум поддерживали здесь порядок, — сказала архивариус. Это была молодая, быстроглазая женщина с бледной от недостатка солнечного света кожей, в серой форме служащей Администратума. — А без их лексикомеханики слишком трудно разобраться. Сюда поступают рапорты Арбитес, данные астропатических наблюдений, донесения дознавателей, статистика со всего Шлейфа. Мы стараемся отсортировать самую важную информацию от обычных докладов и хранить ее отдельно, но ускользает от внимания так много, и вы знаете, инквизитор…
— Наша работа зависит от деталей, — сказала Лигейя. — Сколько здесь всего таких комнат?
Лигейя показала на помещение, до самого потолка занятое книжными стеллажами, от которых распространялся запах пыли и гниения.
— Семнадцать, — ответила архивариус. — Мы так думаем. Большая часть этой информации относится к расцвету Шлейфа. Несколько помещений затопило, а двадцать лет назад семейство крыс прогрызло сотни книг. И мы постоянно ищем место, куда складывать записи, поскольку помещения архива давно переполнены.
— Сначала я должна взглянуть на разобранные документы, — сказала Лигейя, сняла бархатные перчатки, и тотчас кожа рук покалыванием отреагировала на насыщенный словами воздух. — Я попрошу предоставить всю информацию, касающуюся исчезнувших еретических культов. Особенно меня интересуют апокалиптические секты. Выясни, нет ли на Шлейфе оставшихся в живых заключенных. Я начну отсюда.
— Конечно, инквизитор, — кивнула архивариус, не в силах скрыть смущение.
Едва женщина покинула комнату, Лигейя вытянула руки перед собой. Она ощущала груз информации, скопившейся под сводами хранилища, — в основном скучной и ничего не значащей. Но в толще сведений, словно прожилки в мраморе, встречались трещинки жестокости и ереси. Затем ее мозга коснулось слабое эхо ушедшего величия Шлейфа. Хоть его миры и населяли миллиарды граждан Империума, он уже постепенно умирал и тосковал по утраченному процветанию и благочестию. Война не могла не оставить своих следов в Шлейфе: народы некоторых планет пытались получить независимость от имперского ига, и легионы мужчин и женщин сгинули в сражениях, постоянно сотрясавших разные районы Империума.
Лигейя начала обзор с того мира, в котором находилась в данный момент. Его особенности были видны из записей об инвентаризациях и содержании самой крепости. Лигейя выяснила, что светское общество почти покинуло Трепитос, оставив лишь холодное, алмазно-твердое ядро Инквизиции. Оно становилось все меньше и меньше, но до сих пор отчаянно пыталось удержать Шлейф.
Инквизитор позволила Трепитосу выскользнуть из зоны ее внимания и перешла к самому значительному из миров — Вулканису Второму. Это был старый, медлительный и раздражительный мир. Но несмотря на ветхость, он еще хранил потенциал для последней битвы. Некоторые из его городов-ульев почти опустели, другие были переполнены сверх меры, словно горожане пытались найти безопасность в общей массе. Над Вулканисом раскинулся бархатный покров Экклезиархии. Власть над планетой, принадлежащая кардиналам, была реликвией религиозного прошлого всего Шлейфа.
Мир-кузница Магнос-Омикрон сотрясался от работы заводов по изготовлению оружия, которое сейчас же отправлялось в Око Ужаса. Но Адептус Механикум были крайне замкнутым сообществом, и грузовые корабли, посещавшие этот мир, не приносили никакой выгоды остальным жителям Шлейфа. Лигейе эта планета казалась темной и закрытой тучами. Проскальзывали только отдельные вспышки технической информации: новые модели танков или лазерных ружей, выходящие с производства, неудавшиеся дипломатические переговоры о приведении Магнос-Омикрона под юрисдикцию властей Шлейфа. Механикумы держали свой мир в изоляции от остальных производств Шлейфа. Насколько поняла Лигейя, этот мир был одним из немногих здесь, кого не коснулись упадок и разложение.
Наполовину заселенные или совсем обезлюдевшие миры не производили никакой информации и отбрасывали лишь тень неведения. Садовый мир Фарфаллена сиял яркой звездочкой. Он был слишком малолюден, чтобы оказывать какое-то влияние, но славился красотой. Скучные серые сельскохозяйственные миры поведали лишь о количествах вырабатываемой продукции и уровне церковной десятины. Металлический блеск выдавал присутствие наблюдательных станций на орбитах более значительных систем: они производили лишь поток слепых цифр, поступающих с различных датчиков.
Экстрасенсорные способности Лигейи позволяли ей получать данные от любых медиумов. Здесь, под крепостью Трепитоса, ее взору открывался весь Шлейф. Она могла видеть висящие в пространстве планеты, и потоки их историй беспрепятственно вливались в сознание. Замеченные культы представлялись колодцами злобы и развращенности. Ответные действия Империума наносили глубокие раны, источающие стремление к возмездию. Но этого было недостаточно — Лигейе требовались детали.
Она подошла к ближайшей полке, и подол дорожного платья инквизитора тотчас покрылся слоем слежавшейся пыли. Первая взятая книга оказалась сборником ежегодных отчетов Медицинского департамента Виллендиона — сельскохозяйственного мира на самом краю Шлейфа — за последние тридцать лет. С пожелтевших страниц поднялся поток болезней и отчаяния.
Лигейя положила ладони на обложку и впустила информацию в свои мысли.
Молча, используя способности, шокирующие светское общество, из которого она вышла, Лигейя начала работу.
Аларик вытянулся, почти поднявшись на цыпочки, и напряженно поводил руками, готовый в любое мгновение нанести удар. Он двигался так, как его учили; усиленные мускулы готовы были в долю секунды уклониться или атаковать.
Танкред, командир отделения терминаторов, был выше, и потому он немного пригнулся, готовясь использовать преимущество в росте. Все десантники обладали большим ростом, и Серые Рыцари — не исключение, но Танкред был не только выше остальных, но и шире, с огромной грудной клеткой, прикрытой имплантированным черным щитом, с длинными руками, готовыми схватить и швырнуть. Голову Танкреда покрывала сплошная путаница шрамов, на шее висела серебряная цепь с терминаторским крестом.
Аларик ринулся вперед и замахнулся ногой по колену Танкреда. Противник заметил его движение и отреагировал так, как и надеялся Аларик, — он повернулся и отступил на полшага, чтобы избежать удара. Аларик проскочил мимо Танкреда и стукнул того локтем в спину, выводя из равновесия.
В следующее мгновение Аларик навалился на Танкреда сверху, изо всех сил стараясь опрокинуть более крупного противника. Танкред, падая на пол, сумел перевернуться. Ловкость огромного воина, как и всегда, казалась пугающе неправдоподобной. Ноги Танкреда уперлись в живот Аларика. В тот момент, когда спина терминатора коснулась пола из заклепанных стальных листов, Танкред резко выпрямил колени, и Аларик полетел спиной на пол.
Он перевернулся со всей скоростью, на какую был способен, и был готов ринуться вперед, чтобы прижать Танкреда к полу, но внезапно ощутил тяжесть на шее — нога Танкреда не давала подняться. Противник стоял над ним, словно охотник над добычей.
— Правосудор, ты убит,— раздался раскатистый бас.
Танкред убрал ногу с шеи, и Аларик смог подняться. В схватке он сильно запыхался, но Танкред дышал ровно и даже не вспотел.
— Хорошо, — продолжал Танкред. — Ну и чему ты научился?
— Не пытаться победить тебя в рукопашном поединке.
— А кроме этого?
Танкред был настоящим ветераном, весь покрыт шрамами и по праву командовал штурмовым отделением терминаторов. Он был старше Аларика, дольше сражался и знал абсолютно все о рукопашных боях и индивидуальных схватках.
— Не вступать в бой с превосходящим по силе противником на его условиях.
— Неверно.
Танкред вышел из тренировочного круга и шагнул в почерневшую от времени стальную арку, ведущую к кельям. При постройке «Рубикона» была спроектирована целая палуба, где располагались кельи, в которых боевые братья проводили редкие минуты свободного времени, часовня, тренировочные арены, оружейная мастерская, небольшой апотекарион и все остальное, что необходимо для поддержания здоровья тела и мыслей. Серые Рыцари были отделены от остальной команды «Рубикона», состоящей из искусных механиков и артиллеристов, целиком принадлежащих к Ордо Маллеус.
— Вот тебе урок, — продолжал Танкред, пока оба десантника шли по сумрачным коридорам корабля. — Надо пользоваться имеющимися преимуществами. Я сильнее и тяжелее. Ты меньше и быстрее. Я использовал свое преимущество, а ты — нет.
Аларик покачал головой.
— А ты когда-нибудь проигрывал?
— Да. Брату-капитану Стерну,— ответил Танкред. — Он оказал мне честь, сломав нос.
Брат-капитан Стерн был одним из самых заслуженных воинов среди всех Серых Рыцарей. То, что он превзошел Танкреда в борьбе, не удивило Аларика.
— Что говорят твои люди? — спросил Аларик.
У Танкреда не было таких задатков лидера, как у Аларика. Ветеран уже долгое время оставался правосудором, зато его связь с воинами терминаторского отделения была необычайно крепка. Танкред всегда прекрасно знал состояние морального духа своих воинов.
— Я чувствую, что они предпочли бы отправиться к Оку Ужаса, — печально сказал Танкред. — Они ничего не говорят, но я ощущаю их сомнения. Они не считают Лигейю воином.
— Она и не воин, — ответил Аларик. — И не старается быть похожей на воина. Я ей доверяю.
— Значит, и они будут доверять. Но если мы и дальше останемся здесь, не сражаясь с Врагом, это не приведет ни к чему хорошему.
Танкред предпочитал не произносить имя Гаргатулота. Это было скорее привычкой, чем исполнением приказа: все имена демонов считались нечистыми.
— Мы даже не уверены, что он находится в пределах Шлейфа, — сказал Аларик. — Но даже если его здесь нет, это место слишком долго оставалось без внимания Императора. Я чувствую, что нас скоро призовут.
Вскоре они дошли до кельи Танкреда — небольшой комнаты с приколотыми на стенах цитатами из «Истребления демонов». Строгие слова обряда Отвращения были первым, что видел Танкред после пробуждения, и последним перед погружением в полусон. В одном углу были сложены терминаторские доспехи Танкреда: тщательно отполированные изогнутые пластины брони тускло мерцали в сумеречном свете. На плече был укреплен Знак Отваги, выполненный в форме щита и содержавший личный геральдический знак Танкреда. Одна половина поля оставалась непроницаемо-черной, что символизировало космос; другая была красной, усеянной белыми звездами. По звездочке за каждую операцию на поверхности планет:
— Прочитай со своими людьми Катехизис Нетерпимости, — предложил Аларик. — Мне кажется, это самые подходящие молитвы для Шлейфа. Я проведу с отделением Санторо стрелковые обряды. Когда придет наше время, это будет не лишним.
— Санторо — надежный человек, — сказал Танкред и взял личный экземпляр «Истребления демонов», постоянно лежавший рядом с доспехами. — Крепкий. И Генхайн тоже потерял боевого брата на Поясе Гаолвен, он тоже захочет отомстить. Мне кажется, ты правильно выбрал правосудоров для этой миссии.
— Танкред, дело не в отмщении. Наша задача — остановить Гаргатулота.
— Возможно, — кивнул Танкред. Он перелистал страницы «Истребления демонов» и открыл изрядно запятнанную страницу Катехизиса Нетерпимости. — Но мысль о мести очень помогает.
Камера IX почернела от крови.
Ордо Маллеус обладал лучшим персоналом дознавателей и самым совершенным пыточным оборудованием в Империуме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46