Нечто, что можно убить.
Глава девятая
Верхние слои атмосферы были жесткими и холодными, но даже здесь он чувствовал теплое биение нечестивой жизни, пульсирующей внизу. Изер знал, что если посмотрит вниз, то увидит ту же самую картину, которая сводила его с ума все последние месяцы, но не мог просто закрыть глаза и отказаться верить. Он пришел сюда не просто так, ибо все в этом мире происходит по воле Архитектора Судеб.
К горлу подкатила мерзкая тошнота, священник отправился в свободное падение. Он открыл глаза и увидел желтоватые берега облаков, разбегающиеся перед ним, а потом погрузился в разящую нечистотами грязную жижу. Она толстым липким слоем осела на коже, сдавила дыхание, словно больное легкое. Но Изер знал, на следующем слое будет еще хуже.
Как обычно, сначала раздались звуки. Завывание ветра и зловещее булькание гнилых облаков бормотанием включенной пилы разрезала клятва, изрыгаемая триллионами крохотных ртов. Священник попытался приготовиться, но ужас все равно подступил к горлу за секунду до удара.
Мухи. Почти твердая глыба жирных мух с полкилометра глубиной, гнусный черный хор паразитов. Они со всего размаха врезались в тело Изера, покрывая кожу оболочкой из толстого слоя запекшейся крови, залезали в нос и уши, набивались в рот и глазницы. Рев миллионов разрываемых тел наполнил разум священника, но он не останавливался, все глубже погружаясь в мушиную массу, дико молотя руками по окружающей сминающейся плоти.
Только и дальше не было успокоения. На секунду Изер даже взмолился, чтобы насекомые вернулись, чтобы живые существа поддерживали его, только бы не видеть. Но их скользкая хватка постепенно ослабела, человек проскальзывал все ниже и ниже, пока слой мух не истончился и на священника не обрушился, выжимая пот из тщедушного тела, тяжелый липкий воздух.
Он открыл глаза. Он должен был это сделать. Архитектор хотел, чтобы он все видел.
Изер знал, что на самом деле все будет выглядеть не так. Но чувства не обманывали. Его глазам постоянно представала колонна, раздирающая пурпурные небеса, цветок темного пламени высотой в милю. Жар, сочащийся из него, был влажным и тяжелым, он наблюдал за священником. Священник чувствовал холодный, невыносимо страшный, жестокий разум, горящий напротив него. Зло говорило с ним, насмехалось неслышными словами. Оно смеялось. Оно видело его, знало, насколько человек слаб и жалок.
Священник посмотрел вниз. Так хотел Архитектор.
Миллионы миллионов трупов кучами валялись на влажной бледной земле страдания. Изер знал: это все хорошие люди, мужчины и женщины, которых Архитектор хотел привести к свету. Эта мерзкая злобная тьма забрала их, поработила и убила всех, теперь живя за счет своих жертв, как хищник, питающийся падалью.
Они - топливо для огня. Эта тварь жила, поглощая святость и истину, и черное жаркое пламя лизало поверхность земли, превращая мертвецов в хрупкие кучки пепла. Ей были нужны порядочность, честность, чистота. Она жила, извращая праведность, превращая ее в нечто иное, в свою еду. Эти женщины и мужчины были последним шансом человечества, единственными, кто обладал достаточной силой, чтобы узреть истину воли Архитектора. Злая сила жрала их, угрожая проглотить всех в мире, пока ничего не останется.
Когда-нибудь придет черед Изера стать топливом для пламени тьмы.
Если только его не остановить. Таково было послание Архитектора. Именно поэтому Он показывал священнику все эти ужасы. Видение говорило не о настоящем, а о грядущем, когда восторжествует зло, а паства Архитектора будет лежать среди груд мертвых тел. Но будущее можно изменить, если только Изер и священные воины Императора смогут найти кошмар и убить его до того, как тот станет всепожирающим огнем.
Изера подхватила огромная невидимая рука, потащив его вверх, прочь от долины смерти, сквозь слой мух и грязные облака. Быстрее, дальше, в грубый холод космоса.
В последний момент перед его глазами всегда представала одна и та же картина: мир, который надо очистить. Бледный, покрытый облаками, похожий на огромную катаракту, он гнил на орбите раздутой, умирающей звезды, как будто адская планета заразила ее злом.
Потом все вокруг обволакивала тьма, и видение кончалось.
Изер рассказал Сарпедону о послании Императора в новом храме Дорна. В воздухе стоял тяжелый запах старого машинного масла и курящихся благовоний, под потолком металось эхо молитв.
– Такое же, как обычно?
– Нет. Более интенсивное, лорд Сарпедон, более реальное.
– Как будто ты стал ближе?
– Да. Да, именно так. Мы близко. Я чувствую это. - Изер держал «Боевые Катехизисы» во все еще трясущихся руках. Теперь он всегда носил шедевр Дениятоса с собой. В высоком нефе, выбранном под новый храм Дорна, голос священника казался тоненьким и слабым. Хотя Изер стал выглядеть чище и здоровее, было видно, что он всего лишь старый больной человек.
– Тебе страшно?
Старые слезящиеся глаза Изера оторвались от переплета книги.
– Лорд Сарпедон, это не имеет значения. Я сделаю то, что должен. И все мы.
Когда-то в нефе держали торпеды, готовые к загрузке в оружейные каналы боевого корабля. Они уже давно куда-то исчезли, оставив после себя огромную пирамидальную впадину, чья вершина скрывалась в тенях. Сюда с кораблей флота перенесли статуи героев Ордена, теперь они стояли по краям зала, яркие и огромные. В центре возвышалась мощная статуя примарха Рогала Дорна. Острие силового меча направлено вверх, боевого лезвия - вниз, символизируя мощь искусной силы Испивающих Души. Его благородное лицо с высокими скулами было обращено кверху, в сторону от тварей, копошащихся под его ногами и олицетворяющих создания Хаоса. За каменной статуей стояла кафедра из черного Дерева, где читали проповеди капелланы, с которой Изер говорил о новой истинной вере Испивающих Души. Сами капелланы получали наставления от священника, Дабы словами истины вдохновлять людей на подвиги.
– А витраж перестроят, как вы думаете? - неожиданно спросил Изер.
Сарпедон вспомнил бурю разбитого стекла. Потом осколки аккуратно собрали с пола Зала Послушников и перевезли на «Сломанный хребет» перед разрушением флота. Но магистр чувствовал, что будет как-то неуместно заново восстанавливать окно, словно вновь подчиняя Орден прихотям Империума. Теперь он остался позади, и каждый символ Испивающих Души нужно было изобрести заново, отражая обретенную свободу.
– Ремесленники делают новый. Я за этим пригляжу, когда мы вернемся.
– Вы окажетесь здесь, лорд Сарпедон, - сказал Изер, махнув рукой в сторону суровых статуй, окружающих зал.
Магистр улыбнулся:
– Надеюсь, они изобразят все шрамы. Не хотелось бы запомниться потомкам красавчиком.
– И ноги.
– Разумеется.
Тишина в соборе умиротворяла и успокаивала. Сарпедон просто не мог себе представить поток варпа, кипящий вокруг «Сломанного хребта». Уже несколько недель корабль Испивающих Души пронизывал ирреальное пространство, но в этот раз под контролем людей. Десантники соединили массивные варп-двигатели с навигационными когитаторами «Махарии Виктрикс» и еще полудюжиной относительно сохранившихся кораблей, внеся в них координаты неизвестной планеты из банков памяти «Беллерофонта». Через пару дней «Сломанный хребет» подойдет к цели на достаточное расстояние, чтобы начать предварительное сканирование.
– А вы, Сарпедон? - спросил Изер.- Что видели вы?
Магистр помедлил, вспоминая глубины видений, посетивших его в полудреме.
– Квиксиан Обскуру. Снова. И… что-то еще. Когда я уже взобрался на крепостную стену, когда опять не мог понять, за что же сражаюсь, за моей спиной появилось нечто странное. Не где-то в отдалении, нет. Как будто мне открылся новый слой реальности, который я до того не видел. Что-то огромное и черное, похожее на темное облако. Я чувствовал его голод. Я слышал, как оно смеется надо мной. Когда я сразил пришельцев, когда умер Каллис, Кэон взглянул на меня, но его слова потонули в хохоте, гремящем вокруг, в каждой клеточке мира.
Изер улыбнулся:
– И когда это произошло, вы увидели испорченный мир, похожий на человеческий глаз, пораженный катарактой.
– Да, отец.
– Это хорошо, лорд Сарпедон. Теперь вы знаете, к чему стремитесь. Как мало в мире счастливчиков, которые знают, для чего существуют. На свете живут миллиарды людей, потерянных, оступившихся, не видящих истины, не понимающих, как они могут послужить Императору лучше всего. Но вы - другой, мой лорд. Вы видели. Знаете, куда идти, узрели величие зла, которое надо уничтожить. Разве это не благословение, Сарпедон?
Магистр посмотрел на возвышающуюся статую Рогала Дорна. Скоро, когда батальоны сервов закончат работу над камнем, а ремесленники завершат резьбу, за ней появится новый памятник. Император, Архитектор Судеб, такой, каким Он представал в писаниях паствы Изера, такой, каким Он вырисовывался в мимолетных видениях, являвшихся десантникам. Лицо скрыто маской, плечи широкие, огромные золотые крылья распростерты за спиной. Это будет первое истинное изображение Императора, которого теперь чтили Испивающие Души.
Он будет смотреть на них пытливыми глазами, обвиняя за неудачи и гордясь успехами. Они никогда не забудут, что за ними наблюдает Император.
– Да, Изер, - ответил Сарпедон. - Благодать снизошла на меня. Такой шанс редко выпадает человеку. Но Император поставил перед нами непростую задачу. Я возьму с собой лучших бойцов, и, даже если мы победим, тебе придется проповедовать перед Орденом, самые бесстрашные воины которого полегли в борьбе со злом.
– Я посвятил свою жизнь служению Архитектору Судеб, Сарпедон. Я не владею оружием, но знаю, мне тоже придется сыграть свою роль.
Магистр встал, изогнув ноги. Они уже практически вылечились, опухоль вокруг суставов почти прошла. Он чувствовал, что может пронзить когтем скалу.
– Естественно, Изер. Но я был бы плохим командиром, если бы не верил своим подчиненным.
– Не беспокойтесь обо мне, командор. Орден стал моей паствой, я отдам за него сердце и душу, если понадобится.
Сарпедону неожиданно пришла в голову мысль, что статуя Дорна - это фантазия скульптора. Примарх - легенда, его деяния - полумиф, никто не знал, как он выглядел на самом деле. Но символа всегда достаточно. Дорн среди них, наблюдает за ними, судит их, и, когда наступит финал, он будет знать - лучшие люди на его стороне.
– Командор, и…
– Что, Изер?
– Убейте нескольких за меня.
На Коден Тертиусе лил дождь, мир Адептус Механикус, как обычно, перешел на режим полной изоляции. Трехслойные армапластиковые ставни закрыли окна просмотра и дверные проемы, а сенсориумы затянуло гладкими белыми оболочками, защищающими от буйства стихий. Кислотный серный дождь и ядерные грозы, окутавшие все вокруг, могли за секунду убить даже тех-ножреца, в котором уже не осталось ни капли живой плоти, поэтому каждый прибор на планете приходилось герметично запечатывать. Кислота проникала в любую щель, разъедала провода, в результате любая металлическая поверхность становилась источником смертельной опасности для лабораторий и заводов. Когда на поверхности Коден Тертиуса гремели бури, все производство останавливалось, а прислужники техножрецов отправлялись в хабитаты, запрятанные глубоко в скалах, размышлять над совершенством шедевра Омниссии.
Официально день самоанализа объявили еще с утра, но во многих уголках мира-кузницы продолжалась работа. Бодрствовали те, для кого желание разобрать самые священные тайны Вселенной перевешивало все. Пятеро из них собрались в лаборатории инженерного анализа Сасии Коралот.
На скамью, усыпанную частями сервитора, взобрался Коло Вайен - бледный подросток, кожа которого постоянно блестела от пленки липкого пота. Его нашли за пределами храма-лаборатории в отдаленном городе-улье. Поразительная способность вбирать и обрабатывать огромное количество информации позволила ему попасть на Коден Тертиус.
Рядом с Вайеном сидел Таллин, один из техногвар-дейцев-скитариев, которого отправили помощником инженера на радиаторные фабрики мира-кузницы, а он упорным трудом уже почти добился посвящения в техножрецы. Его кожа была сморщена, покрыта шрамами, ловкие руки, больше похожие на скрюченные лапы, сжимались от нетерпения.
– Ты видела его, Сасия? Ну, давай же, девочка, не тяни!
– Не все так просто, Таллин. Активация Копья может иметь непредсказуемые последствия. Мы не думали, что артефакт является источником такой колоссальной энергии.
– Есть способы изоляции, - раздался сухой мертвенный голос.
Это были первые слова, которые Эль'Хирн сказал за много месяцев. Он присоединился к группе уже в середине исследований, без предупреждения, никто ничего о нем не знал, и, хотя старик внушал остальным механикусам серьезные подозрения, они повисли в воздухе невысказанными вопросами.
– Ваша лаборатория оснащена электромагнитным карантинным полем, техножрица Коралот. Отсюда никакая энергия вырваться не может. - Старик повел рукой, обмотанной рваными полосами пестрой ткани, которая покрывала его с ног до головы.
– Вы очень наблюдательны, - заметила Коралот, как всегда подумав, что Эль'Хирн может оказаться кем угодно, даже шпионом магистров Коден Тертиуса. - Но я начинаю осознавать величие вещи, с которой мы имеем дело. Я приняла все меры предосторожности, какие только можно, но их явно будет недостаточно, если что-то пойдет не так или если этот артефакт окажется чем-то иным, не тем, чего мы ожидаем.
– О какой вообще энергии мы говорим? - спросил Гелентиан, уродливый ученый с чрезвычайно дряблой кожей, стоявший у стены лаборатории на имплантированных протезах, заменивших ему отсохшие ноги. - Эта вещь - бомба? Мина? Она может повредить нам или навеки закрыть вход в высшие ранги жречества? У нас слишком мало результатов, Коралот, а миновал уже год. Время утекает. - Он прошел курс специальных операций, в результате чего стал идеальным сосудом для обработки и хранения информации. Если Ваиен был еще слишком молод и неотесан, то калека -опытен и дисциплинирован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43