Это было похоже на избиение младенцев, вот только младенцы эти имели очень высокую цену и стоили семьсот тысяч кредитов каждый. Когда он вернулся к месту старта, его уже ждал там разъярённый командир линкора, целый взвод военной полиции и хохочущий во всё горло князь. Убедившись в том, что в пилотской кабине меча действительно сидел абитуриент, а не опытный пилот-техноэмпат, разгневанный космос-адмирал эс-Инвектус прорычал:
– Мальчишка! Я тебя запомню! Ты у меня ещё попляшешь. С меня за эти катера теперь семь шкур снимут.
Князь проявил благородство и пришел ему на помощь:
– Парс, не кричи на моего парня. Давай я впишу эту ржавую рухлядь в его полётное задание и космофлот пришлёт тебе вместо них новые катера.
Инцидент на этом был исчерпан и Николай смог, наконец, переодеться, спрятавшись за спинами космолётчиков, наблюдавшими за всеми его выкрутасами на огромном экране. На следующий день он сдал на отлично экзамен по истории Империи и был зачислен в первый отряд, чтобы через два часа за его спиной с грохотом захлопнулась стальная дверь. Учебный процесс в академии прерывался только на две недели в году. Учебная неделя лилась шесть дней, после чего курсантам предоставлялся выходной на целые сутки. Увольнительные давались всем независимо от успехов в учёбе. Курсантов первого курса селили в больших кубриках по пятьдесят человек в каждом и только начиная с четвёртого курса им предоставлялись отдельные каюты, расположенные выше, но до этого нужно было ещё дожить.
Учебный процесс был построен самым простым образом. Можно было либо ходить на лекции, либо просматривать их в учебной библиотеке. Экзамены каждый курсант сдавал тогда и в том порядке, когда был готов к ним, но при этом действовало строгое правило - одна неделя посвящалась теории, другая практике и если курсант допускал прогулы на лекции или не мог отчитаться перед куратором курса справками из учебной библиотеки, то полёты заменялись ремонтными и хозяйственными работами на борту учебных кораблей-маток, а это было шесть на редкость старых и потому до жути грязных посудин. Естественно, что родовитые аристократы практически никогда не брали в руки метлу, совок, латунные щётки и тряпки. Роботов-уборщиков на этих кораблях заменяли курсанты, но их было так мало, по сравнению с огромными кораблями, что уборка на них никогда не кончалась. Откосить от уборки можно было только одним единственным способом, - вовремя сдавать экзамены, получая таким образом белые листы и поскольку большинство преподавателей подвергались унижениям со стороны сынков и дочурок высокопоставленных аристократов, это было не так уж и сложно сделать, достаточно всего лишь знать материал и быть вежливым.
Ролло рассказал Николаю достаточно много о порядках, заведённых в академии, в которой самым главным было только одно, аристократы любой ценой стремились поставить плебеев на место. Особенно тех, которые не хотели им подчиняться. Ещё в стенах академии происходило множество чудес. Каких именно, Ролло не стал уточнять и с одним из таких чудес Николай столкнулся в первые же часы своего пребывания в этом громадном здании, своей формой напоминающим Пентагон. Только вдвое больше размером. Казармы занимали первые девять этажей здания. Выше располагались аудитории и учебные библиотеки, ангары, в которых стояли разрезанные вдоль и поперёк мечи и прочие корабли с техноэмпатическим управлением, включая скоростные космояхты и небольшие скутеры, а также симуляторы. Казармы первого курса находились на первом этаже и отличались тем, что как и казармы второго курса не имели окон. Их заменяли световые панели, все исписанные маркерами сверху донизу. Рядом с кубриком находились с одной стороны душевые, а с другой столовая с автоматическим раздатчиком.
Николай, перегрузив все свои вещи в солдатский мешок, сдал саквояж и гражданскую одежду в гардероб, получил идентификационный браслет курсанта академии, три космокомбинезона, девять смен белья, космобутсы, тапочки и прочие мелочи. Нагрузившись, словно верблюд, он не стал гадать слишком долго, а по привычке нацепил браслет на голову. Тот имел практически точно такую же конструкцию, как и браслет республиканского правительственного чиновника, только с меньшим количеством функций и допусков. В частности он был лишен генератора силового поля, в нём не было также системы сенсосвязи, а эмиттер телепортсигнала имел радиус действия всего пять километров, но зато был привязан практически ко всем нужным курсанту помещениям. Главное он позволял подключаться к большинству компьютеров, хотя и имел довольно хилый кристалл памяти, но всё это и куда более мощное, имелось у него в голове. Как агенту браслет давал Николаю главное - надёжную крышу.
Кладовщик сектора вытаращил от удивления глаза, когда увидел, что курсант Ник Сильвер натянул браслет на голову, постоял несколько минут с закрытыми глазами и куда-то телепортировался, хотя не знал расположения приводных эмиттеров. Не смотря на это курсант оказался именно там, куда стремился - неподалёку от дверей своей казармы. Вот там-то его и ждало первое открытие. В большом кубрике со светло зелёными пластиковыми стенами, тёмно-зелёным полом и голубыми панелями вместо окон, напрочь лишенном даже намёков на комфорт, из полусотни складных походных кроватей заправленными было всего полтора десятка и это означало, что большинство курсантов его отряда были блатными. Остальные кровати были разобраны и сложены в штабель возле дальней стены с обоих сторон от дверей ведущих в туалетную комнату. Посреди кубрика стоял большой массивный стол, вокруг которого стояли пластиковые стулья, которые даже не годились для того, чтобы треснуть кого-нибудь по башке.
Под псевдоокнами стояли вплотную друг к другу серебристые металлические шкафы, которые не добавляли интерьеру кубрика привлекательности и единственное, что отличало его от тюремной камеры, было то, что на спинках кроватей имелись плоские телевизионные панели, так что лёжа на кровати с наушниками на голове можно было посмотреть перед сном любимую телепередачу. В казарму Николай явился под вечер, когда все курсанты-первокурсники уже собрались в кубрике и теперь развлекались, кто как может. В основном это были молодые парни, не отличавшиеся могучим телосложением и все они заселились в казарму не раньше вчерашнего дня. Насколько это было известно Николаю, уже этим вечером после отбоя им следовало ждать в своём кубрике визитёров. Как раз сегодня закончился ежегодный двухнедельный отпуск и курсанты старших курсов вернулись в академию, а стало быть они обязательно заявятся вечером на смотрины в блоке первого отряда, поскольку в любом другом блоке им запросто могли настучать по голове.
Его однокурсники об этом уже знали и потому посмотрели на его испуганными, затравленными взглядами. Их скорее всего смутила внушительная фигура Николая, но увидев простой солдатский мешок у него на плече и большую сумку в руках, а также не найдя на рукавах множества золотых шевронов, несколько расслабились. Он приветственно махнул им рукой и прошел к длинному ряду шкафов. Найдя пустой, он первым делом вставил табличку со своим именем в зажим и принялся раскладывать по полкам свои вещи. Шкаф был высотой более двух метров и оказался довольно вместительным, так что в нём для всего нашлось место. Когда Николай пошел к штабелю, чтобы взять себе кровать и установить её поближе к выходу, кто-то из пареньков прочитал его имя на табличке и негромко сказал:
– Ребята, это тот самый парень, который спалил вчера шесть катеров адмирала Инвектуса. Говорят, что он человек Секиры.
Возвращаясь с раскладной кроватью, Николай пояснил:
– Я не человек Секиры, парни. Я просто согласился летать в будущем за одну из его конюшен. Сегодня нас ждёт первое испытание, а потому давайте знакомиться.
Появление в казарме первого отряда опытного и уверенного в себе человека несколько разрядило обстановку, а когда Николай объяснил им, что намерен принять удар на себя, пареньки хотя и смутились, всё же повеселели. Он быстро выяснил, кто из них кто и каковы их успехи в техноэмпатии, а потому уже очень скоро знал, что все они довольно неплохие спортсмены. Некоторые даже выступали на крупных соревнованиях. Самому младшему было семнадцать лет, а старшему девятнадцать. Уже только одно это ставило их в весьма незавидное положение, ведь все остальные курсанты их отряда были старше их по возрасту и имели куда лучшую физическую подготовку, на которую их родители потратили немало денег. В отличие от простолюдинов, аристократы не торопились выталкивать своих детей из дома в водоворот самостоятельной жизни и если на всех планетах Империи царил порядок, то в таких закрытых учебных заведениях, каким была имперская академия высшего космического пилотажа, нормой жизни была элементарная дедовщина, хотя по мнению Николая по сравнению с тем, что творилось в годы его молодости в армии, это был просто детский сад.
Он не стал подробно рассказывать, что собирался делать уже через какой-то час с небольшим и лишь попросил ребят отступить вглубь кубрика, когда он встанет из-за стола. Академия была полувоенным частным учебным заведением, в котором готовили пилотов-техноэмпатов, а не офицеров космофлота, но основной и самой главной её задачей была подготовка как раз именно военных пилотов-техноэмпатов, хотя азы военной дисциплины курсантам начинали прививать только на седьмом курсе, когда подавляющее большинство курсантов избавлялось от дури в голове. Всё остальное полностью возлагалось уже на космофлот и к тому времени пилоты были вполне взрослыми людьми. Такие старики, как Николай, поступали в академию крайне редко, ведь большинство хомо и гуманоидов уже в пятнадцать, семнадцать лет знали, являются они техноэмпатами или нет. Да, они и не могли никак повлиять на нравы курсантов, ведь всего их в академии училось более шестидесяти тысяч.
Через десять минут после команды отбой, - громкого протяжного воя сирены, раздавшегося в двадцать часов, то есть за два часа до полуночи, широкие двери кубрика разъехались и в него ввалилось человек двадцать пять курсантов. Это были плечистые, хорошо накачанные парни, на рукавах которых было в основном по четыре и пять шевронов. Таких в академии прозвали перевальщиками. Именно они как раз и были самыми отъявленными беспредельщиками. Возглавлял их какой-то лощёный хлыщ со стеком в руках, высокий, широкоплечий, с редкостно высокомерной физиономией. Николай сразу же узнал его, хотя никогда не видел в глаза раньше и даже не подозревал о его существовании. Это был принц Конде, редкостная бестолочь, которая к своим тридцати пяти годам за семь лет сумела добраться только до четвёртого курса. Он приходился императору седьмой водой на киселе, но всё же имел права наследования, если примерно три с половиной тысячи членов императорского дома, вдруг, окочурятся и потому был просто обязан получить военное образование.
Принц Август Конде даже не пытался поступать ни в одну из военных академий, хотя и имел от рождения чин полковника имперского космодесанта и единственное, что его хоть как-то выручало, это то, что он являлся техноэмпатом и к тому же довольно неплохим. До этого дня в академии он бывал наездами и только для того, чтобы поразвлечься, но император, как на грех, несколько месяцев назад вспомнил о нём, изумился тому обстоятельству, что принц всё ещё учится на четвёртом курсе и приказал заключить его на два месяца в карцер, после чего велел сразу же, как только начнётся новый учебный год, запереть его в академии до тех пор, пока тот её не закончит. О принце ходила довольно дурная слава. Как и все мужчины императорского дома он был пэппи, но при этом являлся ещё и редкостной гнидой с гнусным характером. Боец он был так себе, но за счёт своей силы уже успел покалечить несколько сотен человек и всегда находились свидетели, что на принца было совершено очередное покушение. Сегодня был первый день заточения принца в стенах академии и он, явно, решил поглумиться.
Одной из причин, по которой Николай так торопился поступит в академию именно в этот день и попасть как раз в первый отряд, был принц Август, но не из-за его гнусной натуры, а по куда более глубокой причине. Кинг-Конг первым заподозрил, что арахниды всё же имеют какое-то отношение к энергонам, а принц не просто водил с ними дружбу, а был повязан какими-то тёмными делишками и Мудрецу предстояло выяснить, что это были за делишки. Заводить с принцем дружбу было делом бесперспективным, тот презирал не только плебеев, но даже всех тех аристократов, которые не относились к его кругу. Вместо этого он намеревался опустить принца ниже плинтуса и так прижать к ногтю, чтобы тот не смел и пикнуть, чтобы посмотреть затем, какова будет реакция и дальше действовать по обстоятельствам. Увидев принца, Николай зловеще оскалился и сплюнул ему под ноги. Тот не стал обращать внимания на этот жест презрения и сказал весело похохатывая:
– Хо-хо, какие курочки. Девочки, мне нужна новая горничная, кто из вас согласится прибираться в моих покоях?
Николай, к тому времени уже переодевшийся в камуфляж, немедленно встал, вынул из кармана чёрный, потрёпанный и изрядно выгоревший берет и надел его на голову. Ребятня из его отряда дружно поднялась и отошла вглубь кубрика, а Мудрец тем временем, раскачиваясь с пятки на носок, насмешливо ответил:
– Какая прелесть, а мне как раз нужен мальчонка, чтобы мыть полы в казарме. Вот как раз ты им и будешь, малыш. Не бойся, я мужик с нормальной ориентацией и не буду тебя трахать. Но учти, если ты будешь отлынивать от работы, тебе придётся не сладко. За лень и непочтение к себе, я буду тебя пороть тем прутиком, который ты мне принёс.
Принц даже взревел от такой наглости, но не бросился немедленно на своего обидчика, а повёл плечами и прошипел:
– Мразь, ты хоть знаешь, кто я? Я наследный принц и к твоему сведению, я примипилариус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52