И гонорар не ты получаешь.
- И большие гонорары?
- Копеечные. Да не в них же дело! Просто противно, когда тебя считают
полным дерьмом, ничтожеством, у которого можно украсть мысль и даже не
поблагодарить, я уж не говорю об извинениях. И знаете, что самое забав-
ное? Большинство таких начальников очень даже не прочь заиметь канди-
датскую степень. Сами они, конечно, написать диссертацию не могут. Их
пристраивают соискателями к какому-нибудь маститому профессору, который
и пишет им в обмен на ящики с коньяком, дары юга и отдых на взморье. А
после защиты эти новоиспеченные кандидаты с еще большим рвением начинают
давить науку, приговаривая: "Я сам кандидат наук, я не хуже вас знаю!"
Смешно?
Дима промолчал. Он мог бы тоже разоткровенничаться и рассказать своей
случайной попутчице, что больше десяти лет работал в милиции, что среди
практических работников отношение к милицейской науке было именно таким,
как она рассказывает.
Мог бы посетовать на недальновидность начальников и несправедливость
судьбы. Мог бы рассказать ей, что, уйдя из милиции, он начал работать в
частной фирме, занимающейся тем, что весьма обтекаемо называется "ком-
мерческой безопасностью". Их разговор, возможно, стал бы более професси-
ональным и более доверительным, они, несомненно, нашли бы с дюжину общих
знакомых, может быть, даже прониклись бы друг к другу симпатией, и их
знакомство закончилось бы совсем по-другому. Все это могло случиться. Но
не случилось. Дима Захаров промолчал.
Машина стояла перед светофором на залитом светом перекрестке.
- Я знаю, о чем вы сейчас думаете, - вдруг сказала пассажирка. - Вы
пытаетесь прикинуть, есть у меня деньги или нет.
- Я решил, что денег у вас нет, - честно признался Захаров, оторопев
от неожиданности.
- Почти правильно. С собой, действительно, нет, а дома есть. Так что
не переживайте. - Она улыбнулась. - Я понимаю: если судить по моему
внешнему виду, трудно заподозрить меня в расточительности.
Через несколько минут они подъехали к зданию школы милиции на улице
Волгина.
- Сейчас налево, - сказала женщина, - и еще раз налево вдоль дома.
Вот здесь возле арки.
Вдоль фасада шел широкий газон, и Дима подумал, что пока она до идет
до подъезда, опять вымокнет. Ему стало жаль ее, женщину, которая мотает-
ся по командировкам, которую никто не встречает и которая, судя по все-
му, привыкла надеяться только на себя.
- Давайте я въеду под арку, до подъезда будет ближе, - предложил За-
харов.
- Спасибо, - благодарно сказала женщина, открывая сумочку. - Я вам
паспорт оставлю в залог, ладно? Или, может быть, подниметесь со мной?
- Ну нет, - хмыкнул Дима, - в наше время машину и на секунду оставить
нельзя - разденут. А закрывать ее, снимать зеркала и дворники, потом
снова надевать - дольше выйдет. Давайте паспорт.
- Я быстро, - пообещала пассажирка, выходя из машины.
Дима развернулся, поставил машину так, чтобы было удобно выезжать
из-под арки, заглушил мотор и притушил фары. Сидя в теплой машине, он
курил и неторопливо прикидывал распорядок на завтрашний день. В десять
надо быть на работе, в двенадцать тридцать забрать Веру из школы и от-
везти к бабушке на дачу, успеть обернуться до пяти, потому что в пять
семнадцать на Белорусский вокзал поездом "Берлин - Москва" приезжает
очередной сумасшедший клиент, напуганный разговорами о разгуле преступ-
ности в русской столице. Клиента надо будет отвезти в гостиницу. Вечер
пока трудно планировать: шеф дал понять, что клиент непростой и ему,
кроме личной охраны, могут понадобиться услуги, как он выразился, инфор-
мационного характера...
Дима посмотрел на часы. Без двадцати три. Он ждет уже пятнадцать ми-
нут. Странно. На "динамистку" она не похожа, да и паспорт оставила. Не
может деньги найти? Уехала в командировку, а муж-пьяница все пропил. Или
сын-балбес все на жвачку истратил. Дима пролистал паспорт. Филатова Ири-
на Сергеевна, москвичка, фотография, безусловно, ее, штамп о регистрации
брака, штамп о расторжении брака, прописка. Дети в паспорте не записаны,
стало быть, их нет.
Дверь подъезда открылась, на асфальт упал прямоугольник света. Дима
потянулся было к рукоятке, чтобы опустить стекло, но из дома вышел ка-
кой-то мужчина. Сколько можно ждать, в конце концов? Дима снова открыл
паспорт на странице с пропиской, посмотрел номер квартиры и решительно
вышел из машины.

Глава 2
В понедельник Настя Каменская проснулась, как всегда, разбитая, она
была настоящей "совой", засыпала поздно, и подъем в семь утра был для
нее мучительной процедурой. Настя с трудом вытащила себя из сна и, тяже-
ло волоча ноги, поплелась в ванную.
Господи, как же противно на себя смотреть. Лицо припухшее, под глаза-
ми мешки - угораздило же выпить на ночь две чашки чая, знает ведь, что
за два часа до сна нельзя ни капли жидкости, иначе к утру лицо отекает.
Ох, как хочется спать...
Настя встала под душ, включила воду, сначала горячую, потом прохлад-
ную, и стала терпеливо ждать, пока организм проснется. Обычно на это
уходило минут десять. Вяло орудуя зубной щеткой, Настя попыталась умно-
жить тридцать семь на восемьдесят четыре. Сбилась. Сонный мозг отказы-
вался производить простейшие операции. Сменила числа и попробовала еще
раз. Получилось. Начала перемножать трехзначные числа. Процесс пробужде-
ния шел успешно, потому что произведение получалось с первой попытки.
Последняя проверка - вспомнить десять слов на шведском языке. На этот
раз Настя называла про себя слова, обозначающие предметы кухонного оби-
хода. Вообщето она не учила шведский язык, равно как и множество других,
но любила запоминать слова, как она сама признавалась, для умственной
гимнастики. Настя знала примерно по пятьсот слов из всех европейских
языков. Дело в том, что ее мать была уникальным специалистом по состав-
лению программ компьютерного обучения иностранным языкам, и все свои
идеи и методические находки профессор Каменская пробовала и отрабатывала
на дочери.
На девятом слове Настя почувствовала, что замерзает, - вода оказалась
слишком холодной. Она напрягла память, извлекла из ее недр шведский си-
ноним слова "сито" и быстро схватила полотенце.
Полдела сделано, мозг приведен в рабочее состояние. Теперь нужно зас-
тавить тело двигаться. Настя пошла на кухню и принялась молоть кофе. По-
ка закипала вода, она открыла холодильник, вытащила пакет апельсинового
сока и лед. Удовольствие, конечно, дорогое, в который раз отметила Нас-
тя, пакета хватает на четыре дня, если пить сок только по утрам, а это
две тысячи без малого в месяц. В мае она была в отпуске, никуда не пое-
хала, вместо этого взяла "халтуру" - перевод с французского детективного
романа Шарля Эксбрайя, и весь гонорар тут же истратила на такие вот до-
рогие удовольствия: купила тридцать пакетов сока, несколько банок кофе,
три блока хороших сигарет. А еще Настя купила свой любимый мартини -
единственный напиток, от которого она получала наслаждение.
Тело медленно, как бы неохотно, отзывалось на каждый глоток ледяного
кисло-сладкого сока. Под горячий кофе дело пошло совсем на лад, а после
первой сигареты Настя почувствовала себя совсем хорошо.
Позавтракав, она скинула халат и снова подошла к зеркалу. Отечность
спала, на себя уже можно смотреть без отвращения. Настя критически разг-
лядывала свое отражение. Что ж делать, не дал бог красоты. И ведь нет в
ней откровенно уродливого. Черты лица правильные, фигура ладная, пропор-
циональная, с длинными ногами, тонкой талией. Все в отдельности было хо-
рошо, а вот вместе складывалось во что-то неприметное, стандартное,
гладкое - глазу не за что зацепиться. Явным дефектом были только светлые
брови и белесые ресницы, но даже подкрасив их, Настя казалась серой мыш-
кой. Мужчины на таких не оглядываются.
Натянув джинсы и футболку, сделав легкий макияж, Настя Каменская отп-
равилась на работу.
Собирался на работу и Виктор Алексеевич Гордеев, начальник отдела МУ-
Ра, - невысокий, круглоголовый, почти совсем лысый, с солидным брюшком,
имевший среди подчиненных прозвище Колобок.
Виктор Алексеевич был ярким олицетворением, можно сказать, живым воп-
лощением истины об обманчивости внешности. Из пятидесяти трех прожитых
лет тридцать два года он служил в милиции, и из этих тридцати двух лет
двадцать шесть работал в уголовном розыске. За двадцать шесть лет он по-
нял, как нужно раскрывать преступления, поэтому, когда он возглавил от-
дел в МУРе, работа под его руководством пошла куда успешнее, чем до не-
го. Мягкий, неизменно доброжелательный, Гордеев был фантастически злопа-
мятен и недоверчив. А кроме того, он никогда и ничего не боялся, потому
что был весьма удачно женат.
История женитьбы Колобка являла собой подтверждение старой истины,
гласящей, что брак по расчету может быть счастливым, если расчет сделан
правильно. Дело в том, что Колобком Гордеев не стал. Он им родился. И
вплоть до окончания средней школы был неизменным предметом насмешек и
издевательств со стороны одноклассников. Закомплексованный, злой на весь
мир, толстый, но, несмотря на это, ловкий и сильный, Витюша Гордеев пос-
ле службы в армии пошел работать в милицию только потому, что это было в
те времена престижно и почетно и могло хоть как-то компенсировать
чувство собственной ущербности.
Работая в милиции и став студентом вечернего отделения юрфака, Витя
избавился от насмешек, но продолжал страдать. Ему, низкорослому и толс-
тому, до обмирания сердца нравились высокие худощавые брюнетки. Особенно
долго мучился он от безответной любви к сокурснице Люсе Хижняк, в кото-
рой всего было много: роста, каблуков, худобы, изящества и шарма. Все
это сооружение имело в высоту сто восемьдесят три сантиметра и казалось
Гордееву недосягаемым идеалом.
Прострадав курса примерно до четвертого, Витюша пришел к неутеши-
тельному выводу, что любовь и брак имеют между собой мало общего, а поэ-
тому жену надо выбирать не из тех, в кого влюбляешься, а из тех, с кем
можно ужиться. На одной из студенческих вечеринок он и познакомился с
Наденькой Воронцовой, не уступавшей ему ни по весу, ни по степени за-
комплексованности. У Наденьки с детства был нарушен обмен веществ, и в
двадцать лет она была тучной и неуклюжей. Разница состояла лишь в том,
что если осознание своей неполноценности у Гордеева сопровождалось зло-
бой, то Наденька компенсировала свой дефект тем, что была душой компа-
нии. Она училась в педагогическом институте, обожала детишек, мечтала
стать учителем младших классов и страшно боялась, что ученики будут над
ней смеяться.
Ухаживание было развернуто стремительно и по всему фронту, и уже че-
рез два месяца Витя Гордеев обзавелся женой, с которой можно ужиться, а
также тещей инженером и тестем врачом, а дальше намеченная схема дала
сбой.
Одним прекрасным утром, примерно через полгода после свадьбы, На-
денька, надевая юбку, обнаружила, что между тем местом, где теоретически
предполагалась талия, и поясом юбки свободно проходит ее пухлая ладошка.
Наденька, озабоченная в те дни мыслями о возможной беременности, особого
значения странностям одежды не придала. Но через две недели истина все-
таки открылась и повергла Гордеева в полное изумление: его жена была бе-
ременна и от этого худела. Тесть долго хохотал, но сказал, что это впол-
не возможно, хотя и случается крайне редко. Видимо, объяснил он, перест-
ройка организма, вызванная беременностью, привела к нормализации обмена
веществ.
Родив Гордееву сына и сбросив десяток килограммов, Наденька категори-
чески заявила, что будет рожать до тех пор, пока не приобретет фигуру
кинозвезды. Гордеев насмешливо поддакивал, но тем не менее был сильно
удивлен, когда и вторая беременность пошла явно на пользу супруге. Одут-
ловатость лица исчезла, и вдруг оказалось, что у Наденьки прелестный но-
сик и изумительные глаза. Одним словом, Гордеев, который женился на
толстушке-дурнушке, имея в виду, что и она сама, и ее родители будут ему
за это по гроб жизни благодарны, этот самый Гордеев нежданно-негаданно
оказался мужем чуть ли не красавицы. Но на этом его несчастья не кончи-
лись!
Спустя еще некоторое время ничем не примечательный тесть нанес Горде-
еву сокрушительный удар, придумав новый, невероятно эффективный способ
хирургических операций на сердце, после чего резко пошел в гору. Гордеев
опомниться не успел, как стал зятем профессора, а вскоре и директора
Института кардиологии. Этого самолюбивый Гордеев снести уже не мог.
Вступая в брак, он надеялся, что его будут на руках носить за то, что он
работает в уголовном розыске. Номер не прошел, и ему пришлось искать
путь, чтобы, так сказать, соответствовать. И этот путь Виктор Алексее-
вич, к тому времени уже майор, нашел в американских книгах по теории и
психологии управления.
В конце концов расчет себя оправдал. Наденька превратилась в уважае-
мую Надежду Андреевну, директора весьма престижного в Москве лицея.
Тесть, всемирно известный кардиолог, профессор, стал депутатом российс-
кого парламента. А Виктор Алексеевич Гордеев, добросовестно пройдя все
ступени иерархической лестницы, остановился на должности начальника от-
дела в МУРе, претворяя в жизнь все интересные находки, которые он отка-
пывал в умных книгах. Он никого не боялся, потому что с ним никто не хо-
тел ссориться. В конце концов, у всех есть дети, которых хорошо бы
пристроить в лицей, а сердечно-сосудистыми заболеваниями страдает каждый
третий.
...Подавая мужу завтрак, Надежда Андреевна сказала:
- У нас билеты в "Современник" на премьеру. Пойдем или детям отдадим?
1 2 3 4 5