Арман расстегнул рубашку, снял ее и бросил на мох и сосновые иголки рядом с ними. Его грудь была покрыта густыми черными волосами, которые нежно обвивались вокруг ее пальцев.
Руки Армана вздрагивали, когда он расстегивал ей блузку. Наконец нежная трепетная грудь Хоуп обнажилась.
– Ммм, – пробормотал он тихо, вдыхая ее аромат. Языком он стал пробовать ее на вкус…
У Хоуп не было больше сил терпеть. Она быстро расстегнула свои джинсы, затем потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на его панталонах. Неожиданно им показалось, что желание заклубилось вокруг, подобно утреннему туману, и весь мир исчез – сейчас существовали лишь их ласки и дыхание. Их любовь.
Он вошел в нее, когда ветер в очередной раз зашелестел среди деревьев, и вздохи их слились с этим звуком. Хоуп неожиданно почувствовала полноту жизни, удовлетворение, которое никогда ранее ей не довелось испытывать. Ей захотелось утонуть в этом божественно прекрасном ощущении.
Когда Арман начал ритмично двигаться, ей показалось, что они занимались с ним любовью уже не меньше тысячи раз. Руки их блуждали, лаская то плечи партнера, то ноги, то бедра… Тело Хоуп блаженно купалось в истоме от прикосновений Армана.
Освобождение наступило внезапно и потрясло ее так, что она широко распахнула глаза, окунувшись в глубину устремленных на нее глаз и увидев в них огонь его неистового желания. Затем глаза ее снова закрылись. Сплетясь с ним руками и ногами, она хотела как можно дольше задержать свое возвращение к реальности.
– Тебе хорошо? – спросил он, нежно отводя в сторону локон волос, упавший на ее щеку.
Улыбка полного удовлетворения заиграла на ее губах. Глаза ее все еще были закрыты.
– Угу, – выдохнула она.
– Тебе понравилось?
– Угу. – Ее улыбка стала шире.
– Ты счастлива?
– Угу, – снова выдохнула она, соединяя их губы для поцелуя.
Он слегка шевельнул ногами.
– Не хочешь ли попробовать еще раз?
Она широко открыла глаза.
– Что?
– Я сказал: не хочешь ли попробовать еще раз? – повторил он.
– Зачем?
– Чтобы усовершенствовать то, что мы только что совершили, – заявил он с торжественной искренностью. Заглянув в его глаза, она увидела искорки бесовского смеха, танцевавшие глубоко в них.
– Я думала, это и так совершенно.
Брови его поднялись.
– Вот как? И тебе есть с чем сравнивать?
Она знала, куда он клонит, но все-таки продолжала упорствовать:
– Совершенство не требует никаких сравнений. Это и так ясно.
Молчание, последовавшее за ее словами, нарушил Арман.
– Хоуп, – начал он.
– Что, мой призрак? – прошептала она, уткнувшись в сосок на его груди. Она почувствовала, как плоть его напряглась от ее ласкающего прикосновения.
– Мне бы хотелось попробовать еще раз, – неуверенно проговорил он. – А тебе? – Она подняла голову, улыбаясь, глядя в его глаза, и он был почти ослеплен нежностью ее взгляда.
– Да, и мне тоже. – Рука ее скользнула вниз, стала ласкать доказательство его страсти. – Очень.
И они сделали это.
Когда солнце начало клониться к верхушкам деревьев, превращая небо в палитру пастельных красок, они все еще лежали в объятиях друг друга. Спокойно разговаривали.
Арман рассказал ей о своей жизни. Он родился в поместье неподалеку от Ниццы, во Франции, в богатой семье. Отец его был герцогом. Старший брат Армана раздаривал свою благосклонность каждой юбке, не пропускал ни одной женщины в округе, которая хоть единым намеком давала понять, что неравнодушна к нему. Когда родители нескольких знатных девушек возмутились его поведением, брату пришлось уехать – он присоединился к группе других молодых людей, которые направлялись в Нью-Йорк, чтобы начать торговлю мехами.
– А потом?
– А потом мой отец умер.
Она погладила его, выражая сочувствие. Для нее все, о чем он говорил, произошло более двухсот лет назад, но для него это были события последнего времени.
– Отец часто болел, но никто из нас не понимал, как тяжело он болен. Однажды он склонился над столом, положив голову на руки, и умер. – Он погладил Хоуп по голове, любовно лаская ее густые шелковистые волосы. – Долгом Франсуа было встать во главе семьи, но проклятый глупец был слишком далеко, чтобы мы могли сообщить ему об этом. В это время Франция почти позволила своей Северо-Западной территории ускользнуть у нее между пальцев: Британия начинала теснить нас и побеждать. – Арман вздохнул. – Поскольку наша семья была хорошо известна и королю, и его придворным, мне было разрешено отправиться в колонии и собрать сведения о ходе конфликта между Францией и Британией. Тем временем я мог бы отыскать своего брата и отправить его домой, где он был так нужен.
– И ты нашел его?
Арман снова вздохнул.
– Да. Судьбе было угодно, чтобы я выяснил, что он находится в форте Шарль на Лак-дю-Буа – полагаю, у вас это место называется Лесное озеро. Когда я разыскал моего брата, то увидел, что он одет в штаны из оленьей кожи. Он только что женился. Она была из племени оджибве; молодая, хорошенькая и без ума от моего брата.
– А как ее звали?
– Уровень Воды.
Хоуп подняла голову, чтобы посмотреть на него, в глазах ее таился вопрос. Он улыбнулся.
– Очевидно, для ее племени это имя имело какое-то особенное значение. Никому не пришло в голову утолить мое любопытство по этому вопросу. Франсуа рассказал мне, что повстречал ее шесть месяцев назад и что она ждала от него ребенка. Он был не очень доволен, увидев меня, так как зима почти закончилась и ему теперь предстояло заняться сбытом меха. Уровень Воды помогала ему в этом.
– Ты хочешь сказать, он не захотел вернуться домой и стать герцогом?
Арман усмехнулся, выслушав ее замечание.
– Нет. Он слишком полюбил свободу, которую обрел в этой дикой стране. Владение поместьем не могло бы сделать Франсуа счастливым и потребовало бы от него больших усилий. Жизнь охотника-траппера его вполне устраивала. Кроме того, он прекрасно знал, что его жена не была бы принята во Франции. Он слишком изменился, чтобы возвращаться.
– А как же его жена? Если она была беременна, почему же она не могла остаться в форте?
– Потому, что, будучи там одна, она оказалась бы беззащитной перед остальными мужчинами. Она покинула бы моего брата, только если бы он сам приказал ей сделать это. А он не хотел этого делать.
– Тебе она тоже понравилась?
Возле уголков его глаз лучиками разбежались морщинки, когда он понял истинный смысл ее слов.
– Мне она показалась очаровательной. Но ведь в то время все женщины казались мне очаровательными. Однако была одна-единственная женщина, которой удалось привлечь к себе мое внимание за время моих скитаний. Она стояла в центре залы на первом балу сезона, одетая в светло-зеленое платье. Каштановые волосы были забраны в высокую прическу. Ее осанка показалась мне величественной, как у самой королевы, но карие глаза говорили мне, что она дерзка, как лесной эльф.
– Фейт?
– Ты, – ответил он. Хоуп замерла, намереваясь подняться, но его руки крепко держали ее. Не пытаясь сопротивляться, она склонила голову ему на грудь. – Мне неизвестно, почему я сейчас здесь или почему ты здесь, но я точно знаю, что мы были тут раньше. Можешь называть это роком или волей судьбы. Как угодно. Все это не имеет значения. Я знаю, что мы были вместе. Губы наши могут лгать, но душам этого не дано. – В его словах было столько спокойной уверенности, что на какое-то мгновение Хоуп поверила ему. Только на мгновение.
– Арман, ты мне очень нравишься, но я не верю в волю судьбы. Я думаю, все это – лишь шутка времени.
Когда он пожал плечами, она почувствовала, как мускулы его напряглись и снова расслабились. Восхитительно!
– Верь в то, что делает тебя счастливой. Тебе известно то же, что и мне.
– Ты высокомерный шовинист…
– Oui, ma cherie, я именно такой. – Он повернул к себе ее лицо. – И даже еще хуже, – спокойно закончил он, перед тем как вновь овладеть ее губами. Только поцелуем он мог помешать ей возразить ему – это был весьма ловкий ход.
Но вот его губы оторвались от ее, и Арман откинулся на землю.
– Мы не будем это больше обсуждать, хорошо? Пусть наши с тобой убеждения не вступают в противоречие. Пока не пришло время, говорить бесполезно.
– Милорд высказался, – сухо заметила она.
– Именно так, – ответил он.
Когда наступил ранний вечер и легкий ветерок остудил влажный воздух, Хоуп накормила Армана холодной курицей, что оставалась с прошлой ночи, а потом они долго беседовали.
Хоуп рассказала ему о самолетах и железных дорогах, о грузовиках и автомобилях. Затем перешла на его любимую тему – еду, упомянув сети многочисленных ресторанчиков-закусочных, открытых по всему миру. Она описала ему французские рестораны в Нью-Йорке и американские рестораны в Париже и даже в Англии. Он сохранял настойчивую уверенность в том, что французские повара, разумеется, являются лучшими на всем белом свете.
Они поговорили также и о политике, но, поскольку Хоуп знала лишь положение дел на сегодня, а он мог рассуждать лишь о дне минувшем, здесь их интересы пересекались не так, как в других областях.
Они долго размышляли и спорили о последней моде, представленной в журналах, о том, какой скучной стала одежда мужчин, и о том, какой стиль и какие ткани предпочитают теперь женщины. Одна тема представляла для них общий интерес: ювелирные украшения, которых было предостаточно и в той, и в другой культуре.
С каждым новым поворотом разговора глаза Армана становились все печальнее. Настроение Хоуп менялось под стать его мыслям: так много лет минуло и так много утрачено…
– Мне кажется, у меня не будет времени осознать все перемены, произошедшие в мире, – сказал он, обращаясь больше к самому себе, чем к ней.
Они сидели, прислонившись к большой скале. Арман прищурился, глядя на закат, но Хоуп понимала, что сейчас он ничего не видит. Он видел прошлое.
– Помоги мне, Хоуп. Пожалуйста, помоги мне снова обрести самого себя.
Эти слова выдали его печаль и растерянность.
– Помогу, – ответила она, притрагиваясь к его ноге и страстно желая стереть боль, которую, как она чувствовала, он таил в себе. – Мы начнем сегодня же вечером. Вместо того чтобы пользоваться магнитофоном, я буду все записывать, а затем мы предпримем кое-что. У нас получится. Я знаю. – Голос ее прозвучал так искренне, что он благодарно улыбнулся ей. У Хоуп перехватило дыхание. Она кашлянула. – А утром посмотрим, не удастся ли нам отыскать сундучок.
– Ты – замечательная женщина, – ласково проговорил он.
– Да, именно так, верно? – поддразнила она его.
Он вздернул подбородок.
– Давай же начнем!
Хоуп обиженно вздохнула. Может быть, она и правда замечательная, но в нем надменности и высокомерия хватит на двоих!
На следующее утро Хоуп проспала. Она очень устала, составляя настоящее досье на Армана и Фейт, записывая подробности их жизни. Они засиделись за полночь, а потом он решил, что пришла пора дать еще один урок любви очень современной женщине. Началось все смехом, а закончилось неимоверной сладостью близости. Затем она улеглась на спальник и заснула, свернувшись калачиком возле Армана.
– Пора вставать, Хоуп, – тихо произнес Арман. Он нежно подул ей в ухо, отчего она застонала.
– Попозже.
– Нет. Пора. Мне надо задать тебе тысячу вопросов об этом мире. – Губы его вновь скользнули по ее губам.
Хоуп поднялась и села, подогнув под себя ноги. Он требовал еще один урок истории, а ей сейчас хотелось только спать. Она устало улыбнулась. Это была не совсем правда. Ей хотелось, чтобы они опять занялись любовью – так же замечательно и бурно, как прошлой ночью.
Улыбка медленно проступила в уголках его губ. Он прочитал ее мысли, и ему явно понравилось такое ее желание.
Затем она припомнила. Сегодня, если только будет возможно, им предстоит попытаться отыскать сундучок. Она ответила на его молчаливый вопрос:
– Дело прежде всего! Посмотрим, не удастся ли нам раскрыть тайну Армана Сантоя, – сказала она, стараясь справиться с зевотой.
Наконец они были готовы. Вооружившись лопатой, начали копать. Этим занялся Арман, так как тут требовались сила его мускулов и знание приблизительного местонахождения сундучка.
– Должно быть, они все-таки нашли его, – расстроено заявила Хоуп три часа спустя. – Это единственное объяснение тому, что сундучка все нет.
Арман вытер влажный лоб рукавом рубашки и оперся на лопату. Он нахмурился.
– Это не обязательно так, ma petite.
– Да так, так оно и есть! Ты же выкопал целую траншею вокруг этого проклятого валуна и ничего не нашел!
– Но что, если слои земли осели? Не забывай, что и скала, и дуб очень изменились с тех пор, как я последний раз был тут. Может быть, я ошибся и неправильно определил место. Или, возможно, я не могу найти сундучок потому, что сейчас не мое время. Возможно, именно ты должна его отыскать?
Теперь нахмурилась она.
– Не знаю, что и думать… Здесь ведь не бывает землетрясений. Но сам сундучок вполне мог сдвинуться, подобно тому как камни передвигаются по расчищенным и вспаханным полям, – вслух размышляла она. – Интересно, возможно ли это?
Он пожал плечами.
– Все возможно. Кажется, нас не ограничивают никакие правила или запреты.
Хоуп ухмыльнулась.
– Есть идея. В следующий раз, как поеду в Дулут, возьму напрокат металлоискатель. С его помощью мы сможем установить местонахождение сундучка.
– А что это такое?
– Это прибор, который указывает на наличие металла под землей. Монеты, пробки от бутылок, ну и, разумеется, сундуки…
Он кивнул.
– Полезно иметь такое приспособление, правда?
– Да, – ответила Хоуп, все еще улыбаясь. Очень полезное приспособление. – Она бросила взгляд на часы. – Собственно говоря, если поторопиться, я успею съездить в Дулут и вернуться еще до наступления темноты.
Она встала, отряхивая джинсы. Арман перекинул лопату через край большой ямы.
– Ты уже уходишь?
Она кивнула.
– Наверное, да. Нам нужно раскрутить эту идею.
– Раскрутить? – переспросил он, выбираясь из ямы.
Она засмеялась.
– Ах, не обращай внимания. Итак, я вернусь примерно через три часа. Ты пока не забрасывай землей наши раскопки, хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24