Представь себе мед.
– Да, конечно! Сладко, вкусно!
– Ну вот, мед – это хорошо! А, скажем, дерьмо – это плохо! Так вот, у каждого человека жизнь то мед, то дерьмо!
– Понял! У меня сейчас – дерьмо! Отлично! Значит, скоро жизнь будет медом.
– Молодец, Изя! Правильно, сейчас у тебя жизнь дерьмо, но скоро медом будет!
Встречаются они через месяц. Теперь уже Абрам, который уверен, что у товарища все замечательно, спрашивает:
– Ну как ты, Изя?
– Да, дерьмо!
– Подожди, Изя. У тебя дерьмо раньше было! Сейчас должен быть мед!
– Нет, Абраша! То дерьмо, которое раньше было, мне сегодня медом кажется!»
Вот и я боюсь, как бы сегодняшний кошмар в дальнейшем не начать принимать за благо! С другой стороны, что может быть хуже? Любимых я потерял. Стройку закрыли. В офисе обыски. Точно, чем-то я сильно прогневал Всевышнего.
В офисе атмосфера напоминала кладбищенскую. В коридорах ни души. Сотрудники забились в свои комнаты и, по-видимому, обсуждают ситуацию с закрытием стройки. Для них это серьезный моральный удар. Наша компания похожа на большую семью. Люди здесь проводят большую часть своей жизни. Отмечают дни рождения и праздники, иногда хоронят коллег. В Новый год получают, как дети, подарки. И так повторяется из года в год на протяжении почти двух десятилетий. Конечно, для сотрудников неприятности со строящимся объектом проблема не только материальная, но и плевок в адрес их руководителя, то есть меня, которого они искренне любят.
Я чувствовал: если в ближайшие несколько дней мы не переломим ситуацию, то потеряем в глазах сотрудников фирмы то, что ни купишь ни за какие деньги, – авторитет. Мобильный телефон я не включал. Лариса зашла ко мне в кабинет. Положила какие-то малозначительные бумаги. По ее виду можно было понять, что у нее имеется информация, поделиться которой помощница не решается.
– Ну говори, что еще?
– В общем-то ерунда. Три раза звонила Виктория.
– Что ты ей сказала? – встрепенулся я.
– Сказала, что вы очень заняты. Она просила перезвонить, как освободитесь!
– Перебьется, – шепотом пробормотал я.
– Что вы сказали?
– Ничего! Будет звонить – гони ее!
– Куда гнать? – удивленно спросила Лариса.
– Мне все равно куда. Главное, подальше от меня! – в задумчивости произнес я.
– Вы не должны так говорить! – Лариса произнесла слова и зарделась.
Она была очень хорошим работником и не могла позволить себе подобную вольность в присутствии шефа. Слова будто случайно выскочили у нее. И кроме того, за то незначительное время, что я общался с Викторией, между двумя дамами возникли теплые отношения, поэтому помощница, нарушая все возможные правила субординации, сказала:
– Но девушка такого отношения к себе не заслуживает!
– Тебе виднее. Живите с обоюдным чувством взаимоуважения. Можете продолжать общение и даже бизнес. – Последние слова были полной чушью. О каком бизнесе между моей помощницей и любимой женщиной могла идти речь? Но меня уже несло, и я никак не мог остановиться. – Меня отныне это не касается. Как хотите, так и спасайте зеленые насаждения от варваров-строителей.
Лариса с удивлением посмотрела на меня и второй раз за последние пять минут, как, впрочем, и за весь период наших отношений, нарушила субординацию.
– Извините, пожалуйста, но я не поняла, о чем вы сейчас говорили?
– Лариса, миленькая, я сам последнее время не понимаю не только, что говорю, но во многом и то, что делаю! У меня все валится из рук. Я поругался с любимой. Ты видишь, какие проблемы на работе.
Лариса посмотрела на меня странным взглядом исподлобья. Так в кинофильмах обычно смотрят шаманы и колдуньи. Выдержала паузу в несколько секунд, тряхнула головой и произнесла:
– На работе у вас все будет хорошо! А с Викторией вы помиритесь. Хотите, я соединю с ней?
– Нет! – почему-то закричал я. – Ни в коем случае!
– Как хотите, – спокойно сказала Лариса, повернулась и вышла из кабинета.
Я привык свои действия раскладывать по полочкам. Анализировать предстоящие шаги. В настоящий момент вся жесткая структура моей жизни сбилась. Однако я понимал, что без разработанного анализа сложившейся ситуации бессмысленно двигаться вперед. Я взял листок чистой бумаги и начал перечислять на нем наиболее сложные жизненные проблемы, от решения которых зависело мое спокойствие и благополучие.
«На работе». Две проблемы, мешающие мне жить. Первая – срочно открыть строительную площадку. На это потребуется дней десять. Надеюсь, что справлюсь с решением этой проблемы в планируемый срок. И вторая – убрать из офиса борцов с экономическими преступлениями. Здесь, я думаю, еще проще. Приложим некоторые усилия и объясним, что мы чисты как младенцы. Неделя, максимум две, и порядок.
Удивительное дело. Анализ показывал – никаких глубинных проблем не существует. Да, понадобится время. Да, будет нервотрепка. Но очень скоро в этом разделе моей жизни наступит полная нормализация.
Далее я перешел к следующему блоку проблем.
«В личной жизни». Решение моего пресловутого уравнения зашло в тупик. Я растерял всех моих дам сердца. Понимаю, что по-прежнему каждой есть место в моей жизни, но могу уверенно сказать, что они не очень туда стремятся. То место, что я отводил моим любимым, их не устраивает, а поменять что-то в себе не хватает понимания. Что же надо изменить? А главное, как это все отразится на моем гусарском образе, с таким старанием создаваемым в течение многих лет? Хотя, честно говоря, я уже созрел, особенно в последние недели, отказаться от этого образа вольного гуляки и предпринять еще одну попытку свить теплое семейное гнездышко. Фу, как банально! Но очень хочется. А с кем свить такое гнездо? Только с Викторией! Надо с ней мириться. Позвонить ей я не могу. Мужская гордость не позволяет..
Раздался телефонный звонок. Лариса спросила:
– Яков Моисеевич, я вам больше сегодня не нужна?
– Нет, Лариса, спасибо. Я тоже сейчас ухожу. Кстати, Вика больше не звонила?
– Нет!
«Ладно, пойду домой. Посижу в одиночестве, поразмышляю, а завтра утром начну действовать. Утро вечера мудренее!»
Ольга покинула мой дом, практически не оставив никаких следов. Как говорят англичане – и это тоже одна из моих любимых поговорок – «Easy come, easy go». Я походил по квартире. Было ужасно одиноко. Все телефоны безмолвствовали. Звонить кому-либо я не хотел.
«Попью чая и лягу спать», – решил я, и в эту секунду раздался звонок в дверь. Я настолько опешил от неожиданности, что, не посмотрев в монитор, моментально открыл дверь. На пороге стояла Виктория. Она произнесла единственную фразу:
– Прости меня! Я больше не могу без тебя!
Ноги у нее стали подкашиваться, и она повалилась на меня. Я, ошарашенный, неловко подхватил девушку под мышки, потом взял на руки. Покрутился в прихожей. Почувствовал уже ставший родным аромат ее духов, перемешанный с запахом желанный женщины. Сбрасывая на ходу Викины одежды вперемешку со своими, целуя ее в губы, шею, бросился бегом в спальню. Мы раздевались с такой скоростью, как будто кто-то из нас опаздывал или мог передумать и куда-нибудь уйти.
В эту ночь мы любили друг друга так искренне и так неистово, что мне подумалось: «Только ради этого не испытанного ранее состояния можно было расходиться. Чтобы потом сойтись!»
Счастливые и уставшие, мы заснули только под утро. И когда в десять часов зазвонил телефон, я ненавидел весь мир, себя, забывшего отключить трубку, а больше всех звонившего. Это был Краснопольский.
– Доброе утро!
– Привет… – просипел я в трубку.
– Извини, похоже, я тебя разбудил. Но не мог не сообщить тебе новость. Со строительной площадки сняли запрет!
– Как?! – через силу произнес я и добавил: – Как это произошло?
– Очень обыденно. Тот же инспектор, который предъявил вчера предписание о запрете работ, принес сегодня предписание о разрешении на ведение работ. В силу устраненных, обозначенных в предыдущем предписании замечаний.
– Это чудо! – проснувшись окончательно, сказал я.
– Похоже на то, – невозмутимо произнес мой сотрудник.
Я посмотрел на мерно сопевшую рядом со мной Викторию и подумал: «А может быть, просто началась белая полоса?»

Глава 22

Я опять с головой окунулся в работу. Немного смущала ситуация с Ольгой. Она не сделала мне ничего плохого. Мы расстались несколько дней назад. С тех пор никто никому не позвонил, а сделать это было необходимо. Хотя бы для того, чтобы поставить точки над i и лишить друг друга иллюзий о возможности дальнейшего развития отношений. В отличие от ситуации с Викторией я очень легко решился на этот звонок. У меня катастрофически не хватало времени. И когда в суете дня я вдруг вспоминал о предстоящем разговоре, то было или очень поздно, или, наоборот, очень рано.
В один из дней, уходя с работы уже глубокой ночью, я взял лист бумаги и написал большими буквами «Ольга». Положил в центр стола в полной уверенности, что уж завтра точно позвоню.
Когда я на следующий день после посещения стройки и моих друзей в «Ферростаре» явился в офис, то на столе было аккуратненько прибрано и бумага, оставленная вчера, исчезла. Я почти не сомневался, что это происки Ларисы, недолюбливающей Ольгу и опасавшейся, что оставленная записка должна послужить мне сигналом для возобновления с отставленной любимой отношений. Лариса знала о моем возвращении к Виктории, была очень этому рада и как могла была готова воспрепятствовать любым моим посторонним контактам. Тем более с Ольгой. Но именно пропажа бумаги сподвигнула меня к скорейшему завершению отношений с Ольгой. Может быть, не звонить вообще? Нет, это неправильно, я оставлю для себя и для нее надежду на возможность возвращения. Похоже, впервые в жизни я хотел быть только с одной женщиной, и эта женщина – Виктория.
Я немного волновался. Надо подобрать какие-то правильные слова. Очень не хотелось обидеть собеседницу. Она ни в чем не виновата.
– Привет, это я.
– Что тебе нужно?
– Оля, а почему ты мне грубишь? – ответил я, переходя в атаку вопросом на вопрос, что безумно не любил делать в обычных ситуациях. В данном случае у меня не было моральных сил контролировать правильность построения фраз.
– Какую еще глупость ты хочешь меня спросить?
– А что, я так много глупых вопросов тебе задаю?
Наш диалог превращался в перечень вопросов участвующих в дискуссии сторон. Как на деловой презентации, когда аналитики заранее прогнозируют предполагаемые вопросы, чтобы подготовить на них ответы. Разница заключалась только в том, что отвечать никто не хотел или не мог.
– Зачем ты мне звонишь?
Я решил прекратить пустой разговор и перейти к делу:
– Хочу извиниться перед тобой. Ты не заслужила такого к себе отношения.
– Принимаю.
– Ты не хочешь со мной говорить?
В трубке раздались рыдания. Этого выдержать я уже не мог. Надо было как можно скорей закончить разговор. Но не класть же трубку. Рыданья не прекращались, но при этом Ольга не произносила ни одного слова.
– Оля, извини еще раз. Так получилось. По-видимому, мы не можем жить вместе. Вывод, который мы должны сделать. – Я, наверное, пытаясь направить абсолютно не складывающийся разговор в рациональное русло, говорил полную чушь. От этого ситуация еще больше усугублялась.
– Замолчи! Ничего не хочу слышать! Никогда мне больше не звони! Ты понял? Ни при каких обстоятельствах, даже когда ты от кого-нибудь услышишь, что мне нужна помощь! Имей в виду, что от тебя я не приму ничего. Ни в радости, ни в горе!
Ольга отключилась, а я сидел и не испытывал абсолютно никаких сожалений о потере страстной и желанной любовницы. Для ясности наших отношениях с Викторией этот разговор был необходим. Человек, который грешит всю жизнь и однажды принимает решение, что так больше жить нельзя, вдруг может стать святей самого папы римского. Примерно то же самое происходило сейчас и со мной. Мне захотелось расстаться со всеми дамами, кто хоть чуть-чуть задевал мое сердце. Хотя всяким Катям-Машам звонить не стоит. Просто я их вычеркну из своей жизни.
Я встал, прошелся по кабинету. Было невероятно легко. Хотелось танцевать, жалко, не умею, петь – тоже не умею. Зашел к Петренко. Тот, как всегда, с кем-то увлеченно обсуждал вопросы ремонта или строительства очередной квартиры или дачи. Мой партнер обладал потрясающей способностью все время что-то строить или перестраивать. Для себя, для детей, для многочисленных знакомых. Он не успевал закончить одну квартиру, как тут же принимался за другую. Я все время говорил ему: «Если бы ту энергию, которую ты тратишь на бесконечные ремонты, использовать для работы нашей компании, то мы бы уже были миллиардерами».
Николай, не прекращая разговора, рукой показал мне на кресло. Я сел, всячески выказывая жесты нетерпения, стал дожидаться окончания столь важного для моего партнера разговора. По отрывкам произносимых им фраз я понял, что речь идет о какой-то работе, за которую с моего друга хотят получить лишние двести долларов. Такого ущерба для своего бюджета перенести было невозможно. Поборовшись еще минут пять, Петренко уступил сто долларов и с удовлетворением закончил разговор.
– Зачем ты теряешь столько времени и нервов на решение копеечных вопросов?
– Не все же такие великие. Ты тратишь время на глобальные проблемы, я – на мелочные, а в целом получается очень неплохо.
– А могло бы быть еще лучше! – возразил я.
– Возможно, – как-то с сомнением произнес партнер. – Да, кстати, проверка борцов по экономическим преступлениям закончена. Как и ожидалось, мы абсолютно чисты.
– Что же ты сразу мне это не сказал?
– Я хотел тебе об этом сказать, но ты начал приставать ко мне с какими-то дурацкими вопросами.
– Хватит издеваться! Ты же знаешь, как для нас это важно.
– Я же тебе сразу пообещал, что все будет нормально. Пацан сказал, пацан сделал!
– Фу, как вульгарно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20