Они бывают черные и желтые, до двух метров длиной.
Они остановились перед спинами людей. Те сосредоточенно взирали на нечто. Напряженную тишину нарушала лишь быстрая скороговорка там-тама и пение таинственной дудочки. Карлотта инстинктивно сжала руку Джереми.
– Я к змеям не очень-то расположена, но всегда мечтала увидеть настоящих факиров.
Он невольно залюбовался ею. Она очень даже хороша, когда не бука.
– Я с вами полностью согласен. Вперед, Ади. Но тут Изобель застыла на месте с опущенной головой. Плечи ссутулены больше, чем обычно. Отвислая нижняя губа капризно выдвинута вперед.
– Я не переношу змей.
Ее обычно бесцветный голос на сей раз звучал громко и требовательно.
– Я ненавижу змей. Я не хочу на них смотреть. Уведите меня отсюда.
Карлотта отпустила руку Джереми и погладила Изобель по плечу.
– Но, Изобель, дорогая, тут нечего бояться. Это же цирк, это же просто представление.
– Немедленно уведите меня отсюда, или я закричу. Упаду в обморок. Мне здесь не нравится. Я хочу походить по маленьким магазинчикам и купить сувениры.
Джереми показал Карлотте глазами, что уговаривать бесполезно, и обратился к Ади:
– Эта леди говорит, что не надо змей. Она хочет посетить магазины.
Ади удивленно поднял брови.
– Нет? Но это же лучший аттракцион для туристов. Все туристы в восторге от этого.
Он вздохнул.
– Пошли. Сейчас мы направляемся в медину, там вы увидите настоящих мастеров, лучших ремесленников Марракеша. Один такой мастер стоит тысячи иных.
Мимо прошел человек в тунике из обезьяньей шкуры до колен. На его голове была широкая конусообразная шляпа, как у китайских кули, с бахромой по краям. На плече он держал полный бурдюк из козьего меха, заканчивающийся металлическим горлышком. Вся его обезьянья туника была увешана блестящими чашками и бокалами. В руке он держал медный колокольчик и периодически его встряхивал.
Они остановились, чтобы получше рассмотреть его. Изобель просто застыла с открытым ртом.
– Какой ужас! По какому поводу он так вырядился?
Ади вопросительно взглянул на нее.
– По какому поводу, леди? Это всего лишь герраб, продавец воды. Не угодно ли стаканчик воды, леди?
Изобель передернулась.
– Нет, спасибо!
Ади пожал плечами и повел их дальше по узкой улочке, по бокам которой расположились прилавки с фруктами, овощами и птицей. Черноглазые уличные мальчишки с протянутыми руками (а здесь их было более, чем достаточно) осаждали их со всех сторон. Ади спокойно отбрасывал их прочь с дороги. Они свернули к арочным воротам и вышли в узкий переулок шириной примерно шесть футов. Черный булыжник мостовой за сотни лет был отполирован ногами прохожих до блеска. К тому же он был скользкий от ослиной мочи и навоза. По обе стороны прохода зияли узкие входы в магазины. Они были похожи на маленькие пещеры. Послеполуденное солнце просвечивало сквозь их тростниковые и бамбуковые крыши, оставляя на них живописные пурпурно-голубые следы. У входа в один из магазинчиков они увидели человека, низко склонившегося над большим точильным камнем, который он вращал босой ногой. Лезвие в его руках рождало голубые мерцающие искры. Красные сполохи освещали темную глубину мастерской в такт с глубокими вздохами кузнечных мехов. В воздухе стоял лязг металла. Витрину украшали мастерски выполненные светильники из кованного ажурного железа, ширмы, украшенные великолепной чеканкой.
Улочка повернула, и магазины засияли медными и железными чайниками и подносами. Повсюду был слышен скрежет резцов, вгрызающихся в податливый металл. Через открытые двери можно было наблюдать, как мастера превращают латунный круг в поднос, как под их руками с помощью деревянного молотка бесформенный кусок металла становится кастрюлей, миской, тазом.
Еще ряд магазинов. На этот раз они сияют серебром, коническими, замысловато гравированными крышками и подносами, сосудами для розовой воды и благовоний с длинными изогнутыми горлышками.
Через каждые несколько метров улочка разветвлялась на еще более узкие проходы, которые, изгибаясь и петляя, исчезали вдали. Ади свернул в один из них. Внезапно воздух наполнился смрадным запахом гниющего мяса. Мимо тихо проскальзывали босоногие мужчины, балансируя на головах большими тюками ярко-алой, лимонно-желтой и темно-голубой кожи. Магазины здесь были наполнены чемоданами и сумками с золотым тиснением, пуфами, большими и маленькими, квадратными и круглыми, черно-белыми и цветными, с шелковым шитьем или ажурным узором. В тихих мастерских умельцы колдовали над кусками хорошо размятой кожи, трансформируя ее либо в ремень с металлической насечкой, либо в конскую или верблюжью сбрую и седло.
Карлотта и Джереми остановились у одного из магазинчиков, Изобель не отпускала от носа салфетку. Внезапно Ади схватил их за руки и оттолкнул к стене. Мимо на тонких ножках с изяществом балетного танцора проковылял маленький ослик. Его почти не было видно под огромной связкой сочной зеленой мяты. Резкий запах мяты был как свежее дуновение с поля.
Джереми посмотрел на Карлотту и улыбнулся.
– Запашок тут, конечно, не из приятных. – Она кивнула. – Но зато, как интересно.
Поверх своей салфетки на них глядела Изобель.
– Я уже не могу здесь находиться.
Ади встревожился.
– Вам здесь не нравится, леди? Неприятный запах? Сейчас я поведу вас туда, где пахнет только мудростью и благочестием, в медресе Ибн Юсеф.
– Медресе? – с интересом спросила Карлотта. – Это что, мечеть?
Ади покачал головой.
– Нет, леди. Наша религия не позволяет женщинам входить в мечеть. У них другое место для молитвы. Считается, что, если мужчина помолится рядом с женщиной, то его молитвы заблудятся по пути к Аллаху. Медресе – это школа, где изучают Коран.
Он повел их лабиринтом переулков и улочек, в одних местах прокладывая дорогу в толпе локтями, в других приходилось прислоняться к стене, чтобы пропустить цепочку маленьких черных осликов. Были видны только их миниатюрные копытца, которыми они быстро-быстро перебирали, остальное было скрыто огромными тюками сена, керамики, кожи и шкур, связками подвешенных вниз головами цыплят, сияющих светло-бронзовым оперением. Едва слышный во всеобщей сумятице крик возвестил о приближении чего-то необычного. Появился надменно посматривающий по сторонам, лениво вышагивающий верблюд. Вел его страшный на вид крестьянин-бербер в грубой джеллабе с кривым кинжалом за поясом. Сквозь толпу продирались всадники на осликах, легонько подгоняя их постоянными ударами ноги, обутой в бабуш. Появился человек в ветхой джеллабе. В одной руке он держал колокольчик и непрерывно звонил. Другой же вел под уздцы мула, на котором в позе лотоса восседал странного вида субъект. Он был невероятно толст и, по-видимому, также высок ростом. Одет он был в белую джеллабу из чистой шерсти, на голове тюрбан. Обширная седая борода была тщательно расчесана на груди. Направо и налево он раздавал благословения, которые встречные почтительно принимали. Женщины были заметны в толпе издалека. Стройные, они с достоинством двигались в своих длинных одеждах. Из-под чадры, плотно закрывающей лицо, сверкали большие черные глаза, окаймленные также черным. Этими глазами они буквально поедали Карлотту и Изобель.
Ади свернул в высокие арочные ворота, и немного спустя они вышли на большой прямоугольный двор, закрытый со всех сторон. В прозрачной глади бассейна, расположенного в центре, отражалась галерея мозаичных арочных стен, которые окружали двор. Мозаичная плитка, покрытая голубой, красной и зеленой эмалью, образовывала абстрактный геометрический орнамент, который гармонировал с затейливым рисунком верхней части стены. Наверху с карниза на карниз перепархивали белые голуби. Из тени арочного проема с поклоном появился чернокожий бербер в тюрбане.
– Добро пожаловать в медресе Ибн Юсеф. Я буду здесь вашим гидом. Эта медресе основана в четырнадцатом веке. Здесь жили студенты, здесь они изучали Коран и размышляли над его чудесами и таинствами. – Он сделал рукой охватывающий жест. – Первый этаж составляли комнаты, выходящие во двор. С верхнего этажа вниз смотрел ряд окон в форме замочных скважин, забранных деревянными решетками. – Вот здесь, – он подошел ко входу в помещение с мозаичным полом, – была мечеть. В остальных комнатах они постигали мудрость Корана от святых учителей. Здесь же были комнаты для приема пищи. Выше располагались их комнаты, по-вашему кельи, где они спали и предавались молитвам. Прошу проходить вперед, я вам все покажу.
Он шагнул назад, в тень, пропуская их ко входу на узкую, непрочную на вид, лестницу. Увидев ступени высотой с фут, Изобель отрицательно покачала головой.
– Это не для меня. Я ведь на таких высоких каблуках, к тому же и юбка узкая. Я лучше посижу в тени, вон на той скамеечке, дам отдохнуть моим бедным ногам.
Карлотта и Джереми последовали за гидом вверх по лестнице. Узкий проход неожиданно вывел их на открытую просторную галерею, огороженную старинными резными деревянными перилами. Через каждые несколько футов в когда-то белой оштукатуренной стене были видны деревянные двери, темные от времени и изъеденные червями. В каждой двери был встроен маленький смотровой глазок для наблюдения снаружи.
Гид отворил одну из дверей, и они вошли в комнату примерно пять на семь футов. Высокой деревянной ширмой она была перегорожена на две части. Гид указал на сооружение за загородкой, напоминающее гроб.
– Вот здесь студент спал, подстилая себе коврик. А вон в том месте, где вы сейчас стоите, он занимался учением, сидя на полу, при свете лампы, либо под лучами солнца Аллаха.
Карлотта подошла к незастекленному окну, забранному деревянной решеткой, и посмотрела на двор внизу. На темной поверхности бассейна отражалось ярко-голубое небо и белые голуби, витающие в нем. Джереми подошел сзади.
– Какая древность кругом, – заговорила она тихо, – сколько грустных черных глаз глядело вниз из этого окна. Сколько рук касались этого карниза.
Джереми с интересом смотрел на нее. Она продолжала:
– А вы? Как вы представляете себе их? Я, например, не могу вообразить, как они выглядели, во что были одеты.
– Думаю, их одежда мало чем отличалась от нынешней. – Джереми через ее плечо посмотрел на гида в ниспадающей темно-синей джеллабе и белом тюрбане. – Вот в этом-то и заключается особенная прелесть этих мест. Мы попадаем как бы сразу в два временных измерения: сегодняшнее и на несколько веков назад. Мне кажется, что-то самое главное скрыто здесь от наших глаз, нам не дано это увидеть.
Карлотта оживленно закивала.
– Да, да, я тоже так думаю.
Изобель проковыляла в тень под арку и тяжело опустилась на каменную скамейку. Джереми кивнул в ее сторону.
– Мне кажется, что бедная Изобель уже насытилась старым Марракешем. Такие экскурсии требуют хотя бы какой-то выносливости, а у нее нет вообще никакой. А эти ее жалкие тонюсенькие ножки, они напоминают две хрупкие макаронины. Того и гляди сломаются. Я вот что вам скажу, Карлотта, давайте-ка завтра снова вернемся сюда вдвоем и осмотрим все основательно, и заклинателей змей, и акробатов, и все остальное.
Глаза Карлотты засветились.
– О, я буду очень рада. И давайте договоримся с Ади примерно на неделю, а после мы сможем гулять уже здесь сами. А сейчас, я думаю, нам лучше пойти домой. Изобель там внизу выглядит такой одинокой и покинутой.
Они спустились вниз и подошли к Изобель. Появился и Ади.
– Как вам понравилась медресе? Не правда ли, интересно? А теперь мы отправимся на кисарру.
Изобель хихикнула.
– Звучит заманчиво. Ади подтвердил.
– Да, это действительно заманчиво, леди. Это рынок верхней одежды и трикотажа. Там можно купить все.
Изобель протянула:
– А-а.
Снова через лабиринт улочек и переулков он вывел их на широкую базарную площадь. Вдоль ее стен одна к другой плотно лепились небольшие ниши. Над землей они поднимались примерно на метр.
В центре такой импровизированной платформы скрестив ноги сидел торговец, со всех сторон окруженный своим товаром: рулонами ткани и разноцветной кисеи, отделанной золотом и серебром. Тут были и шерстяные джеллабы, парчовые и бархатные кафтаны, украшенные золотом бабуши, дешевые накидки, пластиковые пакеты.
Мужчины, примериваясь, прикладывали к плечам джеллабы. Женщины в чадрах сбились в плотную группу и неподвижно застыли, не поднимая глаз от земли.
Ади указал на них.
– Они ждут. Каждый день здесь после полудня проводят аукцион. Очень шумно и довольно интересно. Вы можете остаться и посмотреть, а может быть, что-нибудь и купить. Если хотите, я могу для вас поторговаться.
Изобель утомленно покачала головой.
– Конечно, мне хотелось бы кое-что купить, но уже поздно. Не надо было заходить и осматривать это старье, эти развалины. А теперь меня уже ноги не держат. Я хочу домой. И зачем мы только потащились в эту заплесневелую медузу, или как там она у вас называется… Зря только потеряли время.
Джереми взял ее за руку.
– Вы устали. Сейчас мы вас посадим на такси. При слове такси ее губы задрожали.
– Я… одна на такси? – Голос ее поднялся до вопля. – Нет, нет! Я не смогу объясниться с водителем. Я боюсь. Я…
– Ничего страшного в такси не будет, – попробовал успокоить ее Ади, – там абсолютно безопасно. Я все объясню водителю. Я найду хорошего водителя, очень осторожного.
Изобель сдвинула свои нарисованные карандашом брови и капризно выставила вперед нижнюю губу.
– А я не хочу. Карлотта, пойдемте со мной.
– Пойдемте. Я отвезу вас в отель.
В голосе Джереми чувствовалось раздражение. Она, конечно, свое пожила и устала, но это уже слишком. И зачем она одела эти идиотские туфли на шпильках. Ведь Чендлер предупреждал.
* * *
Автомобиль остановился у входа в отель. Ади помог выйти из машины Изобель и Карлотте, а затем обратился к Джереми.
– Завтра я вам нужен, джентльмен?
– Разумеется, Ади. Давайте договоримся завтра на десять, пока еще не слишком жарко.
Прежде чем удалиться, Ади поклонился, приложив ладонь ко лбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38