Они будут искать того, кто преследует Джек.
Но не будут искать того, кто следует за ними.
Пряничный человек залезает обратно в свой фургон водопроводчика и отыскивает место для парковки на расстоянии квартала от группы «охраны».
Затем выключает мотор, поглубже засовывает руки в карманы и принимается ждать.
Глава 29
Как обычно, Харб оказывается на работе раньше меня.
– Не знал, что у тебя есть джинсы, – хмыкает он.
– Я под прикрытием.
– Не знал, что до сих пор выпускают «Bon Jour».
– Хочешь сказать, что я безнадежно устарела?
– А это что? Неужели рубашка от «Izod»? Не видал таких уже лет пятнадцать.
Чья бы корова мычала! Сам сегодня напялил галстук с ручной росписью в виде ананаса.
– Ты уволен, – объявляю я ему.
Не обращая на меня внимания, Харб целиком отдается коробке с выпечкой. Звонит телефон.
– Дэниелс.
– Ко мне в кабинет, немедленно! Бенедикт – тоже!
И Бейнс бросает трубку. Не мешало бы ему поработать над своими манерами.
– Нам надлежит незамедлительно проследовать в кабинет начальства, – информирую я своего напарника.
Он кивает, заталкивая в рог остаток сдобной булочки, при этом его щеки бассета раздуваются на манер шаров. Из пса он за две секунды превращается в бурундука.
Мы идем по коридору: Харб, бешено двигающий челюстями, и я, старающаяся держать ровный шаг, потому что предусмотрительно оставила трость в кабинете. И речи быть не может о том, чтобы выглядеть слабой и хрупкой перед всемогущим капитаном Бейнсом. Харб делает быстрое, выразительное, как в мультике, глотательное движение – и мы входим в кабинет.
Капитан Бейнс оторвал взгляд от стола, снял очки для чтения и кивнул нам.
– Сегодня ранним утром наш убийца оставил пакет для «Чикаго трибюн». В пакете, в пластиковом мешке, содержались фрагменты тела, которые уже идентифицированы как принадлежавшие Терезе Меткаф. Там было также письмо.
Бейнс бросил взгляд на лежащую на столе бумагу, заключенную в большой пластиковый пакет. Харб взял ее со стола, и мы стали читать.
Жители Чикаго!
Это говорит Пряничный человек. Пора положить конец лжи. Я собирался покинуть этот город после четвертого, но теперь, возможно, задержусь, чтобы отомстить за то, что было обо мне сказано. Я пошалил эту Иуду, а она меня предала. Теперь все вы заплатите за это.
Хочу, чтобы все ясно поняли: я не шучу. Я буду убивать ваших дочерей, жители Чикаго. Ваши сестры претерпят муки. Я буду продолжать убивать, пока мне не окажут должного уважения.
Вышвырните ДЭНИЕЛС. Правда должна восторжествовать.
– Это уже обнародовано? – спросила я.
– Будет, в дневном выпуске. Нам удалось договориться придержать это до тех пор, пока не подтвердится принадлежность частей второй девушке.
– У нас уже есть что-нибудь? – спросил Бенедикт.
– Никаких отпечатков. Он оставил это в кафе, в туалете. Опергруппа до сих пор обшаривает это заведение на предмет отпечатков, опрашивает посетителей и персонал. Место оживленное, народу там бывает много, даже в такой ранний предутренний час. Никто ничего не запомнил. У нас есть аудиозапись телефонного звонка в «Триб» – они автоматически записывают такие вот звонки от частных лиц. Делается расшифровка голоса, но она не поможет, пока мы его не схватим.
– Почему нам не позвонили ночью?
Когда эти слова уже сорвались с моего языка, я поняла, что знаю ответ.
– Мэр распорядился передать дело в ведение ФБР. Официально вы находитесь в отпуске, отстранены в связи с профессиональной халатностью. Вместе с этим письмом газета опубликует соответствующее заявление от начальника полиции.
– Но это же чушь, капитан! – вдруг взорвался Харб, вступаясь за нас обоих. – Федералы и насморка в метель схватить не способны!
– Джек официально временно отстранена. Вы, Харб, остаетесь вести следствие с нашей стороны. А что уж там предпримет Джек по своему усмотрению и в свое личное время – это ее дело.
Я улыбнулась. Все равно я так и так не любила быть в центре внимания.
– А теперь докладывайте, как обстоят дела, – приказал Бейнс.
Мыс Харбом, высказываясь по очереди, отчитались о том, что имели на данный момент и что были намерены делать дальше.
– Значит, между этими женщинами существует связь, – подытожил Бейнс, когда мы закончили.
– Мы так считаем. Не обязательно они связаны между собой, но определенно каждая как-то связана с нашим преступником. Он похищает не женщин определенного типа, он похищает определенных женщин – которых знает и хочет за что-то наказать. Если бы удалось нащупать эту связь, то, возможно, удалось бы найти и его.
– В своей записке он пишет про что-то четвертое. Фэбээровцы считают, что имеется в виду четвертое число следующего месяца.
– Может, и так, – пожала я плечами. – А может, речь идет о четвертом женском трупе.
Зазвонил телефон. Шеф снял трубку, послушал и протянул ее мне.
– Дэниелс.
– Это Бриггс, дежурный. Не хотел беспокоить вас прямо перед начальством, но у нас тут один парень на связи, говорит, что-то случилось с вашей мамой.
Во мне вспыхнула паника.
– Соедините его со мной.
Я быстро кивнула Бейнсу, прошептав беззвучно: «Это он». Тот схватил свой сотовый и отдал приказ отследить звонок.
– Что случилось с моей матерью?
– Просто шутка, Джек, – раздался голос. – Только для того, чтобы они соединили меня с тобой. Но я все-таки оставил тебе подарок, там, в проходе, за вашим зданием. Закуска для пикника. Приятного аппетита! До скорой встречи!
В трубке послышались короткие гудки.
– Он отключился, – сказала я.
– Платный таксофон на Мичиган-стрит, – сказал Бейнс. Времена, когда отследить звонок было долгим делом, отошли в прошлое. Ныне номер, с которого звонят, устанавливается практически мгновенно.
Я слово в слово передала разговор, а Бенедикт его записал. Через минуту зазвонил мобильник шефа.
– Они его упустили, – сообщил он нам. – Час пик, растворился в толпе.
– Пойдемте проверим переулок, – сказал Бенедикт.
Здание, где располагался районный полицейский участок, находилось на углу двух улиц, а с третьей стороны находилась автостоянка. Проход, о котором шла речь, не был переулком в полном смысле слова: просто кусок территории, окруженный чужими владениями, на котором стояли большие контейнеры для мусора. Мы осторожно приблизились, тщательно обшаривая все глазами. Поскольку оба мы превосходили Харба в звании, то именно ему выпала честь копаться в мусоре.
– Похоже на… – проговорил он, сдвинув в сторону несколько мешков. – Здоровенный.
Бейнс велел продолжать. Харб, обмотав руку носовым платком, приподнял крышку мини-холодильника.
– Боже милостивый!
Это было скверно. По-настоящему скверно. Это уже превзошло стадию убийства и походило на мясницкий промысел.
– Нужно отгородить это место и вызвать сюда опергруппу, – покачал головой Бейнс.
Третье тело, найденное прямо на задворках вверенного ему участка, не поспособствует его продвижению по служебной лестнице.
Я покинула место преступления и позвонила маме, просто для того, чтобы удостовериться, что она жива и здорова. Потом опустилась на ступеньки перед зданием участка – как была, без пальто, словно налагая на себя епитимью в виде холода.
Я дала умереть еще одному человеку.
Подтянулась опергруппа, репортеры и толпа зевак.
Я сидела и думала о своей работе, и о своей матери, и о своей бессоннице, и о своем сегодняшнем свидании, и о Доне.
Я думала о Бенедикте, и о Финеасе Траутте, и о Гарри Макглейде, и о своем прошлом, о своем бывшем муже, и о собаке, которая была у меня в детстве, которую пришлось усыпить, потому что она сломала ногу, гоняясь за кроликом.
Я думала о звездах в небе. Я уже годами не видела звезд. Смог в Чикаго был таким густым, что полностью их скрывал. По мне – их вообще там больше не было.
Я задавалась вопросом, в чем причина. Почему все несчастны? Каждый день приносит какое-нибудь новое несчастье, новую проблему, какую-нибудь новую боль. И если тебе удастся уберечься от рака, СПИДа, наркотиков, дорожных аварий, недоброжелательства судьбы – все равно остается шанс, что какой-нибудь псих похитит тебя или твоего ребенка и замучит до смерти, просто так, без всякой причины.
Я попыталась вспомнить, когда в последний раз смеялась до коликов. Я попыталась вспомнить день, когда ложилась спать счастливой.
У меня ничего не получилось.
От толпы отделились два специальных агента, Дейли и Кореи, в одинаковых длинных непромокаемых плащах с поясом, и быстрым шагом направились ко мне. Они двигались совершенно синхронно: левая нога, правая нога – как в рекламе «Ригли Даблминт». Я не удержала разочарования, когда они остановились передо мной, в моем раздавленном состоянии.
– Мы надеемся, с вашей стороны никаких обид? – произнес Дейли.
Я тупо посмотрела на него, не понимая, о чем он.
– По поводу вашего отстранения отдела. Мы понимаем, каково это, и сделаем все, что в наших силах, чтобы вы остались в профессии.
Ну и как вам это нравится? Оливковая ветвь.
– В порядке компенсации мы могли бы позаимствовать некоторое количество ваших людей.
Пусть левая рука не ведает, что делает правая.
– Для чего?
– Мы убеждены, что отыскали ту лошадь. Мы бы хотели установить за ней круглосуточное наблюдение.
Оба ожидали моего ответа. Прошло несколько секунд, прежде чем я его дала.
– Вы спятили?
– Что, простите?
– У меня только что погибла еще одна девушка, а вы хотите отвлечь моих людей от дела, чтобы они выслеживали вашу лошадь? Да вы потеряли ваши последние чертовы мозги.
– Лейтенант, я надеюсь, вы отдаете себе…
– Я отдаю себе отчет, что вы отнимаете у меня время. Я ломаного гроша не дам за то, что там говорит ваша «Викки», или ваш босс, или призрак самого Дж. Эдгара Гувера. Уйдите с глаз моих, а не то я арестую вас и посажу в общую камеру, к бандитам и хулиганам.
Они посмотрели друг на друга, потом снова на меня.
– Пожалуй, это к лучшему, что вас отстранили отдела, – сказал тот, что слева.
Я вскочила, в груди моей клокотал двадцать лет сдерживаемый гнев.
– Пошли отсюда к чертовой матери!
Должно быть, это была ошеломляющая перемена, потому что оба испуганно вздрогнули. А потом убрались от меня. Я снова опустилась на ступеньку и еще некоторое время погружалась в темные воды жалости к себе. В конце концов передо мной возник Бенедикт, который протягивал мне пальто.
– Чего хотели от тебя Абботт и Костелло?
– Они хотят позаимствовать у нас людей, чтобы держать под наблюдением лошадь.
– Какую ложь?
– Не ложь. Лошадь. Такую, знаешь, с четырьмя ногами и Джоном Уэйном в придачу.
– Они считают, это лошадь сделала?
– Их компьютер так считает. Помнишь тот след, ведущий к франко-канадцу?
Кажется, ему понадобилось некоторое время, чтоб осмыслить.
– Ты велела им идти куда подальше?
Я кивнула и надела пальто. Потом мы вернулись обратно, в гущу событий.
Там мы с Харбом, а также толпа зевак, телевизионщики и весь мир наблюдали, как из термоса извлекают его содержимое.
Это была сцена из фильма ужасов, но печаль во мне перевешивала ужас.
Потом я встала возле ограждения, чтобы поддерживать порядок, пока Харб, уже будучи за главного, занимался местом преступления.
Глава 30
Именно Харб уговорил меня не отменять мое свидание.
– Единственное, что мы сейчас можем сделать, – это ждать прибытия отчетов. Давай, иди на свой ленч.
– Есть тысяча вещей, которые нужно сделать.
– И тысяча людей для них. Это твоя работа, Джек, а не твоя жизнь. Иди пообедай. Все останется на месте, никуда не убежит.
– Моя одежда в химчистке.
– Ты отлично выглядишь. Иди. Это приказ. Не забыла, что Бейнс назначил меня старшим?
Движение на улицах было комфортным. Я приехала к ресторану за десять минут до назначенного времени и припарковала машину возле гидранта. Заведение кормило неплохим обедом за приемлемую цену, и когда я вошла, вестибюль гудел как улей. Ресторан «У Джимми Вонга» являлся в своем роде одной из чикагских достопримечательностей, очень знаменитой в свое время. Декор интерьера относился к стилю 50-х в чистом виде, отголосок эпохи «Рэт Пэк». Там даже была неизменная стена славы. Я уставилась на подписанную фотографию Клингера из комедийного телефильма «Военно-полевой госпиталь», а потом взглянула в зеркало поправить прическу. Взбив ее наскоро пальцами, направилась к столику дежурного администратора.
Сидевший там китаец в красном галстуке-бабочке сообщил, что мой партнер еще не прибыл. Он предложил мне пройти в бар и подождать. Я заказала диетическую колу, с каждой минутой чувствуя себя все более неуютно. Вот уж чего я не рассчитывала делать – так это сидеть, предоставленная сама себе, и предаваться рефлексии.
В зеркале за барной стойкой я увидела, как он входит. На нем был хорошо сшитый костюм, в тонкую синюю полоску, с голубой рубашкой. Он заметил меня и улыбнулся. Улыбка была приятная и казалась искренней. У него была хорошая походка, уверенная, с легкой упругостью, и ступни он ставил параллельно, а не враскорячку, как утка. Мне никогда не нравились те, кто двигался на утиный манер.
Я встала ему навстречу, надеясь, что моя улыбка не выглядит тупой и вялой.
– Здравствуйте, Джек. Как поживаете? – Он протянул мне руку, пожатие было твердым, но бережным.
– Очень рада познакомиться, Лейтем. Прекрасный костюм.
– Вы так считаете? Спасибо.
Метрдотель проводил нас к уютно выгороженному столику в углу, с приглушенным освещением. Почти тотчас же помощник официанта поставил перед нами чайник чая. Ни один из нас не притронулся ни к чаю, ни к меню. Я пыталась выглядеть раскованно, но не была уверена, что преуспела в этом.
– Так где вы работаете? – спросила я.
Мне показалось, что это неплохой способ поддерживать разговор.
– Я работаю в компании «Мэриел Олдендорф и K°». Главным бухгалтером. Звучит не менее захватывающе, чем сама работа. А вы капитан полиции?
– Вообще-то лейтенант.
– А чем вы занимаетесь в полиции?
– М-м… особо тяжкими преступлениями.
– О! Это, должно быть, очень интересно. А сейчас вы под прикрытием?
– Не поняла, простите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32