- Добрыня! - охнул Иван. Но богатырь уже прошел в казарму.
Продолжая свой путь по двору, Иван прикидывал, как поделикатнее
сообщить родителям горестную весть. Может, сначала написать все свежие
новости, а в посткриптуме упомянуть: так, мол, и так, убит
Никитичем... Или наоборот: сначала сказать, что помер от рук Добрыни,
а потом весело пересказать предшествующие собы...
Сегодня у Ивана был невезучий день. Он не заметил группу
богатырей, едущих наперерез, и был сбит лошадью того самого толстого
богатыря, который давеча так ловко расправлялся с сотоварищами на
лестнице. Наткнувшись на покрытый кольчугой лошадиный бок, Иван-дурак
запнулся и упал под конское брюхо. Богатырь остановился и с хохотом
заявил:
- Попал под лошадь! Ну и добры молодцы шастают по нашему двору! Со
смеху помрешь!
- Дави его, Илюха! - радостно посоветовал ему другой богатырь.
- Да ладно, пущай живет. Тем паче, по роже судя, земляк он мой.
Иван потряс головой и сел под лошадиным брюхом. Посмотрел вверх и
поморщился. Позор! Даже не конь добрый его сбил, а добрая кобыла.
- Славная у тебя лошадь, Илюшенька, - подал тем временем голос тот
богатырь, что советовал задавить Ивана. - Будь эта кобыла конем, была
б ей цена триста рубликов.
- Ха! Эта лошадь отродясь конь, а цена ей - пятьсот рублей! - не
моргнув глазом соврал Илья. - Эй, добрый молодец, долго будешь под
моим конем разлеживаться?
Иван-дурак вылез из-под лошади, раздвинув спускающиеся, видно для
маскировки, до самой земли звенья лошадиной кольчуги, и ехидно
ответил:
- Был бы конь - сразу б вылез! Искал я, за что ты пятьсот рубликов
отдал, а нашел только на триста!
Наступило гробовое молчание. Илья поднял булаву, потряс ею, потом
сдержался и коротко произнес:
- Ровно в полдень...
- На поле Куликовом, - поддержал его Иван. И, понимая, что
помирать все равно придется, добавил, куражась:
- Только не подводи своего коня к моему Гнедку. Он у меня, как
огонь жарок, не устоит!
- Не люблю я земляков убивать. Да придется, - со вздохом сообщил
богатырь. - Пока, муромчанин!
"Земляков?.." - понял вдруг Иван.
- Илья Муромец?! Заступничек?!
Но тот уже ехал дальше, сокрушаясь о нынешней молодежи, которая не
способна отличить коня от кобылы.
- Так, доигрался, - пробормотал себе под нос Иван. - Добрынюшка-то
добрый, может и пощадить... А вот Муромца я обидел знатно... Кто ж
меня, дурака, за язык тянул? Ой-ой-ой.
Он взнуздал Гнедка и печально промолвил:
- Теперь буду практиковать хорошие манеры. Без закуски не пить,
матушке письма писать... С богатырями не ссориться. О! Кстати...
Перед Иваном стояла группа о чем-то оживленно беседующих
богатырей. Один из них, тощий и интеллигентный, был дураку знаком.
Именно его использовал Муромец на лестнице в качестве булавы.
Так вот, из кармана этого богатыря случайно вывалилась грамотка. И
рассеянный богатырь, наступив на нее кирзовым сапогом, стал втаптывать
бересту в грязь.
- Расступись, расступись, - заорал Иван и, ловко перегнувшись с
коня, выхватил грамотку из-под сапога богатыря. Тот смерил его гневным
взглядом и заявил:
- Что это вы, молодой человек, в грязи роетесь?
- Вот, - радостно пролепетал Иван, протягивая богатырю грязную
бересту. - Вы письмецо обронили.
- Это не мое письмо.
- Но я же видел, как оно выпало из вашего кармана! - настаивал
Иван.
- Ха! - хором воскликнули богатыри, поглядев на бересту. - Почерк
Марьи-искуссницы. Уж не шашни ли у тебя с ней, Алешенька?
- Нет. Это не мое письмо. И почерк не Машин. Или вы хотите
сказать, что и сами получали от нее письма?! - заорал богатырь.
Его товарищи сконфужено опустили глаза.
- Это просто заявка Микуле Селяниновичу на комплект праздничных
кольчуг, - потрясая грамоткой продолжил Алеша угрожающе. - Верите?!
- Верим, верим, - затараторили богатыри.
- Ну хорошо, коли так. Я отдам бересту Микуле... при случае.
Богатыри стали торопливо расходиться. Иван остался один на один с
Алешей.
- Юноша! Вы - убийца! - гневно заявил Алеша.
- Да? - удивился дурак.
- Да! Вы убили мою веру в чистую любовь. Так что...
- В полдень, на Куликовом поле, - обреченно сказал Иван. - Да,
кстати, вы, часом, не знаменитый Алеша Попович?
- Он самый, - удивился богатырь. - Откуда знаешь?
- Догадался, - разворачивая Гнедка, бросил Иван. - До встречи на
поле...
Долго скакал Иван по Киеву. "Ох и дурак, - думал он о себе. -
поссориться с тремя былинными героями, с тремя богатырями!" Он
пришпоривал Гнедка и гнал все дальше и дальше, пока не понял, что его
одолевает сушняк. Подъехав к колодцу, Иван стал ждать.
Через полчаса к колодцу подошла красна девица.
- Красна девица! - позвал ее Иван.
Та лукаво улыбнулась.
- Дай-ка мне испить водицы, от вражьей крови умыться, - продолжил
Иван.
- Какой смешной, - фыркнула девушка и, набрав полное ведро, изящно
протянула его дураку. Второе она поставила перед Гнедком, чем сразу
завоевало его сердце.
Допив водицу, Иван икнул и спросил:
- Как звать-величать тебя, красна девица?
- Марья-искуссница, - томно произнесла красавица. - И никакая я не
девица, а вовсе мужнина жена.
- То дело поправимое, - похлопав по булаве, сказал Иван. - Ох,
Марьюшка, люба ты мне! Давай, пофлиртуем легонько?
- Светло еще, добрый молодец, - остановила она его порыв. - Что
люди добрые скажут? Приходи вечером на сеновал.
- Эх, Марья. Не дожить мне до вечера, - грустно сообщил Иван.
- Вызвался я биться с Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем да Алешей
Поповичем... Кранты мне.
- Да, тяжко дело, - облокотившись о колодец, сказала
Марья-искусница. - Со всеми сразу, что ль, биться будешь?
- Выходит, что так. В полдень, на Куликовом поле.
- А победить слабо.
- Слабо, - признался Иван. - Да и не поднимется у меня на
заступничков народных булава.
- Чем бы тебе помочь?.. - задумалась Марья, доставая из кармана
горсть жареных семечек и увлечено их лузгая. - Будешь?
- Да я больше бананы уважаю, - слабо возразил Иван, но взял у
Марьи полпригоршни семечек. - Так как насчет флирта, а?
- Приходи на сеновал, - твердо повторила Марья. - А на поле
Куликовом всякое может случится. Не вешай носа раньше времени.
- Буду жив - приду, - вздохнул Иван и медленно поехал на Куликово
поле.
Глава вторая,
о том, что три головы хорошо, а четыре - лучше.
Прибыв на поле, Иван обнаружил, что опередил всех трех своих
противников. Будучи человеком хоть и простодушным, но не лишенным
определенного чувства юмора, Иван усмехнулся про себя: "Похоже, на тот
свет я спешу больше остальных..." Но тут же мысль его продолжилась:
"Оно и понятно, потому как противники мои - настоящие былинные
богатыри, на тот свет они и не собираются..." От догадки этой Иван
приуныл и понурился.
Горестные размышления его прервало появление богатырей. Появившись
с разных сторон Куликова поля, они одновременно сошлись в его середине
и теперь озадаченно разглядывали друг друга.
- Та-ак, - нарушил тишину Илья Муромец, - что это значит?
- Я дерусь с этим добрым молодцем, - объяснил Добрыня, указывая на
Ивана рукой и тем же движением как бы приветствуя его.
- Но я тоже дерусь с ним, - заявил Илья.
- И я, - добавил Алеша.
- А теперь, милостивые богатыри, когда вы все собрались здесь, -
поспешил прояснить ситуацию Иван, - разрешите мне принести вам свои
извинения.
При слове "извинения" лицо Добрыни затуманилось, по губам Ильи
скользнула пренебрежительная усмешка, Алеша же отрицательно покачал
головой.
- Вы не так меня поняли, - поспешил объясниться Иван, - я прошу
вашего извинения за то, что убить меня сможет лишь один из вас троих,
а значит, еще двое останутся без должного удовлетворения. Поверьте,
ежели я мог бы умереть трижды, я бы сделал это только из уважения к
вам. И еще. Хочу я попросить вас: опосля погибели моей, отправьте
отцу-батюшке моему весточку. Что, мол, полег твой сын Иван-дурак за
землю нашу Русскую, - Иван шмыгнул носом. - Но никому больше о том,
как звать меня - не сказывайте: пусть молодец Емеля, моим именем
воеводе назвавшийся, так дальше и прозывается... - Говоря это, он
ощущал крайнее смущение от мысли, что богатыри решили, будто он хотел
уклониться от поединка. Потому, произнеся вышеприведенную тираду,
закончил он так:
- А теперь - к делу! - И, выхватив без дальнейших проволочек
булаву, принялся угрожающе раскручивать ее над головой.
Богатыри умиленно его разглядывали.
- Славный юноша, - заметил Добрыня.
- Не честь бы богатырская, я предпочел бы его иметь не во врагах,
а в сотоварищах, - признался Илья.
- Согласен с вами, друзья мои, - сказал Алеша, - однако драться
придется, и тут наше положение еще сложнее чем его, - кивнул он на
продолжающего со свирепой физиономией размахивать булавой Ивана. - Не
можем же мы, в самом деле, втроем наброситься на этого бедного отрока.
Как быть?
- Самым разумным будет драться с ним по очереди, - предложил
Добрыня. - Давайте посчитаемся, кому первому.
- Не пойдет! - не прекращая вертеть булавой, выкрикнул Иван.
- Первый имеет больше шансов получить удовлетворение! Вместе
деритесь, кому повезет!
- Давайте так, - высказал свой вариант Илья, - пока он двоих не
ухайдакает, драться не будем. А уж кто останется, тот ему за всех
отплатит. - С этими словами он, покорясь судьбе, закрыл глаза и,
вытянув руки по швам, замер. Не долго думая, его примеру последовали
Добрыня и Алеша.
Запыхавшийся Иван опустил булаву и обиженно крикнул:
- Вы что, издеваетесь?! Не могу же я беззащитных людей бить!
Богатыри открыли глаза и переглянулись.
- Да-а, - протянул Илья Муромец, - незадача...
И тут сие неестественное равновесие благородств нарушило появление
на поле необычного существа. Вообще-то, трехглавый змей на Руси - не
диковина. Ребятишки их дразнят, богатыри, прибавляя себе славы,
бьются, а особо удачливые крестьяне даже ухитряются, запрягши, пахать
и боронить на них землю. Но существо, появившееся на Куликовом поле
сейчас, было необычно как раз тем, что голов у него было не три, а
четыре. Поглядывая на явно лишнюю голову, три остальные тоскливо
взревывали. Богатыри уставились на змея.
- Не порядок, - прервал всеобщее замешательство Илья Муромец, -
нас трое, а голов - четыре. Кому-то две достанется, а это -
нечестно...
- Позвольте с вами не согласиться! - вскричал Иван, радуясь
возможности перед смертью совершить хотя бы один подвиг, - нас не
трое, нас четверо! - И выкрикнул первую часть легендарного
богатырского лозунга:
- Один за всех!..
- И все за одного! - рефлекторно отозвались богатыри и, выхватив
мечи из ножен, ринулись на змея.
Бедное животное и не думало сопротивляться. Пытаясь уклониться от
острых лезвий, три его головы беспорядочно мотались из стороны в
сторону, переплетались шеями и натыкаясь на лишнюю, ошалело хлопали
глазами. Последняя же, словно выпавший из гнезда птенец, с
любопытством озиралась окрест себя до тех пор, пока булава Ивана не
прекратила ее ознакомление с этим миром. Удар раскроил зеленый череп,
а еще через минуту каждый из богатырей отсек по "своей" голове.
Ноги змея расползлись, он осел на землю и вдруг, вспыхнув ярким
голубым пламенем, исчез.
Иван поражено смотрел на то место, где только что стояло чудище,
привычные же к этому явлению богатыри спокойно отерли мечи о траву и
вложили их в ножны.
- Я к вашим услугам! - воскликнул Иван, очнувшись, - продолжим
поединок! - И тут заметил, что богатыри о чем-то таинственно
перешептываются. Совещание их быстро закончилось, и слово взял Алеша
Попович:
- Вот что, добрый молодец. Не гоже нам драться с тобою после того,
как вместе мы чудище одолели, землю русскую защитили.
- Что, струсили?! - истерично закричал Иван и даже сам обалдел от
своей дурости.
Богатыри довольно заржали.
- Кончай, земеля, - ласково сказал Илья, - объясни-ка лучше, чего
это ты про лиходея рассказывал, именем твоим воеводе назвавшемся?
Иван понял, что боя не будет, но радости своей сумел не выказать.
- Да не лиходей Емеля, - махнул он рукой и принялся подробно
рассказывать о своей с последним встрече, о его любви к Несмеяне и о
собственном решении ему не мешать.
Выслушав его рассказ, богатыри растрогались.
- Да, Вань, - сказал Добрыня, когда дурак закончил свое
повествование, - благородный ты юноша. Может быть даже благородней
меня. А я очень благородный. И скромный.
- Благородство-благородством, а выручать надо парубка, - заявил
Алеша. - Поехали к князю, все как есть расскажем, пусть он Микуле
прикажет в богатыри тебя принять, а уж что с Емелей делать - пусть сам
решает.
- Да не могу я... - начал было Иван, но его перебил Илья Муромец:
- А тебя никто и не спрашивает. И князю, и Микуле мы твою историю
так и так расскажем, а то благородством своим ты сам себя в могилу
сведешь. Так что поехали вместе.
Делать нечего. Пришпорил Иван своего Гнедка и, понурясь, двинулся
вослед богатырям.
Но вскорости настроение его изменилось. От того, что на полдороги
к палатам Владимира повстречался им княжецкий стражник.
- Не ты ль Иваном-дураком будешь?! - обратился он к нашему герою.
- Он, он, - подтвердили богатыри, - а чего?
- Микула к себе требует, в дружину принимать.
- А Емеля как же?.. - вырвалось у Ивана, но он тут же испуганно
прикрыл рот ладонью.
- Самозванец-то? - расплылся в улыбке стражник, - самозванец утек.
И вот что, сопровождая богатырей и Ивана, рассказал стражник
дальше.
Заступив в караул, Емеля выбрал удачный момент и прокрался в
опочивальню Несмеяны. Несмеяна рыдала над книжецей. Напрягшись, Емеля
прочел название на обложке:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4