Я нагнулся и подобрал кинжал.
По выпачканной кровью костяной рукояти шла узорная вязь. И лезвие
было протравлено тем же узором, в котором какой-то герб угадывался.
Старая работа, настоящий металл, подлинная сталь. А главное -- не
отнимал я его, мальчик сам отдал. Значит -- приживется нож.
Как там Сестра сказала Искупителю, когда кинжал ему в тюрьму
принесла? "От меня откажись -- не обидишь, а нож возьми..."
-- Сволочь ты Марк, душегуб, убивец, -- беспомощно выругался я. --
Оба ведь сдохнем!
Вот так всегда оно бывает, когда удача сама в руки идет. Удачи --
птица насмешливая, капризная, не удержишь при себе. Я давно знаю, если
повезло в чем -- следом жди беды.
По любому разумению сейчас следовало мне бежать из города, то ли в
холмах затаится, то ли в береговых утесах, но не прятаться в пустом
доме. Пустят хоть одну собаку вслед -- пропаду. Стражник повнимательнее
пройдет -- тоже не спастись. Много ли навоюю, пусть даже с кинжалом
дареным? Да и дюжина моя давно располовинена... что Искупителю скажу,
когда в петле отболтаюсь?
Но забивать голову переживаниями было некогда. Первую залу я пробежал
с Марком на руках, не останавливаясь -- очень уж грязно тут было. Люди
тут ночевали, и крысы, и собаки бродячие. И каждый что-то жрал, и каждый
гадил.
Во второй зале оказалось почище. Наверное потому, что потолок тут
давно провалился, пол весь в деревянных обломках и осколках черепицы.
Кому охота под открытым небом ночевать?
Опустил я Марка на балку, что с виду покрепче казалась, хотел еще
разок высказать все... да некогда, некогда. Только махнул рукой и
побежал обратно.
Перед выходом, плюнув от омерзения, набрал две пригоршни сухого
крысиного помета, вышел на улицу. Разбросал вокруг, растер подошвами.
Лучше бы в руках растолочь, как старый Ганс учил, да совсем уж было
невмоготу. Чистоплюй я, что поделаешь.
Собаки, они крыс не любят. Да и побаиваются -- кроме мелких шавок,
что специально охоте обучены. Едкая вонь запах наш перешибет... опять
же, если Гансу верить.
С чахлой акации, что росла у стены, я обломил ветку, стараясь, чтобы
не видно было слома. Затер ранку на стволе грязью, и стал заметать
следы.
Сколько еще времени у меня? Минута, десять, или полчаса Сестра
отпустит?
Ох, не знаю.
Пыль вилась, лениво оседая. Я побежал по улице, нарочито тяжело
ступая. Потом, метрах в ста, где журчал у дороги мелкий арычок,
остановился, и пошел назад по своим следам.
Пусть решат, что по воде ушел. Пусть поверят, пусть поищут. Арык,
если повезет, до холмов дотянется, а то, глядишь, впадет в какую ни на
есть речку и доползет с нею до моря.
Добежав обратно, я одним прыжком влетел в распахнутую дверь.
Притворил ее, потом еще в зале прибрал немного. Точнее, восстановил
прежний вид. Вроде нет следов. Вроде все сделано.
Ветку я забросил в дальний темный угол, где целая гора хвороста
высилась -- листья у ветки теперь пыльные, от засохших и не отличить.
Вот тут кто-то и ночевал. Неужто не противно было?
-- Марк, живой там? -- спросил я вполголоса.
-- Да, -- голосок у мальчишки был напряженный, но больше от страха,
не от боли. -- А вы... вы не ушли?
Как будто он своим поступком оставил мне шанс уйти! Это ведь плевком
в лицо Покровительницы стало бы!
-- Не ушел, -- сказал я, притворяя за собой вторую дверь. Марк баюкал
ногу, смотрел на меня испуганно и тревожно. -- Лучше помоги.
-- Да... а в чем?
-- Думать помоги! -- рявкнул я. -- Что дальше делать? Следы я замел,
только все равно сюда заглянут. Пока меня не поймают -- не остынут
стражники.
Марк морщил лоб, честно пытаясь помочь. Эх, не от тебя, бастарда,
помощи ждать...
-- Ильмар... вы вор?
Надо же. Не только я о нем обидное подумал.
-- Да.
-- Это дом... богатый? Был богатый?
Как будто сам не видит! Залы громадные, в два этажа вышиной, стены до
сих пор стоят, на потолке рухнувшем вроде как остатки фресок
проглядывают. Хороший был дом, и хозяин не бедствовал.
-- Да. Купеческий дом, или офицерский. Купеческий, пожалуй, офицер бы
такое богатство не бросил. Да и планировка купеческая.
-- Если бы вы здесь воровали... где искали бы тайники?
Я секунду молчал. Надо же. То ли и впрямь мне весь ум отшибло...
-- Жди, -- велел я. И бросился из залы.
Сразу у входа, ясное дело, торговый зал был. А эта, где потолок
проломлен, гостевая зала. Купец не то второй, не то первой гильдии,
крепкий, таким положено приемы устраивать.
Я словно увидел этот дом прежним, каким он был лет двадцать назад. И
стены в гобеленах, и потолки в росписи, и двери с железными замками...
Вот в этих комнатенках прислуга жила. Немного, два-три человека, по
хозяйству работать, охранять... торговлю купец чужим не доверит.
Эти комнаты получше, тут обитали дальние родственники, приживалы. Те
же работники, только дармовые, за стол и кров.
На второй этаж вела лестница. Перила ослабли, кое-где вывалились, а
вот ступени устояли. Хорошие, дубовые ступени. Я взбежал наверх, на
всякий случай вытащив из-за пояса кинжал.
Разгром здесь был еще похлеще. Тут не бродяги с крысами постарались,
а сами хозяева. Когда уезжали, все самое ценное со стен срывали -- и
доски резные, и барельефы мраморные. Мебель всю увезли, хорошая была
мебель, видать. Даже паркет с пола выбрали.
Это даже хорошо. Значит, бродягам тут делать было нечего.
Какой бы крепкий купец не был, а в одном Марк прав. Тайники быть
должны. И большие тайники. Не все же золотом да железом платят. Мех,
ткани, пряности в мешочках -- их на складе не оставишь. Должен быть у
купца надежный тайник. Пустой, конечно, но я сейчас не вор, я сейчас
беглец.
А там, где от воров ценности прячут, там и беглецу самое место
укрыться.
Вот только как тайник обнаружить?
Я уже и спальню нашел хозяйскую -- огромную кровать из нее вынести не
смогли, а потому просто разбили в щепу. Не нашим, не вашим. Кровать была
огромная, видно, купец был из восточных стран, или из Руссии, и имел
двух-трех жен, как у них принято.
И кабинет я нашел -- совсем уж пустой, отсюда все утащили. Выглянул в
пробоину окна -- никого пока не было, лишь налетевший ветерок гонял по
улице пыль. Это хорошо.
Где же ты богатства хранил, гость заморский? Где меха мягкими грудами
лежали, где штабеля шелков и сукна, где пахучий перец и мускатный
орех?..
Я вздрогнул от безумной надежды.
Нет, не получится, конечно. Десять лет прошло. Или двадцать.
Или получится?
Закрыв глаза, я принюхался. Пылью пахло. Крысиным дерьмом... может, с
пола, а может, с моих рук.
А еще -- чуть-чуть -- свирепым южным солнцем, пряными травами,
далеким чужим миром...
Я задрожал. Открыл глаза, и снова обшарил весь кабинет безумным
взглядом. Погоня рядом, это я чувствую, только и спасение рядом. Здесь
тайник. Здесь! Заметавшись вдоль стен, шаря ладонями по гладким доскам,
я пытался нащупать щель.
Нет ничего. Или так ладно все пригнано, или ошибся я, принял желаемое
за действительное. Никаких потайных дверей в стенах. Не в полу же люк --
на втором-то этаже!
И все-таки я посмотрел на пол. Крепкие широкие доски. До сих пор
лежат без скрипа. Лишь в одном месте пол чуть неровный...
Бросившись на колени, я смел пыль, сдул ее -- и увидел контуры люка.
В полу. На втором этаже!
Невозможно.
Только сейчас мне как раз невозможное нужно.
Вогнав кинжал между досками, я сильно поддел. Сталь изогнулась дугой,
грозя лопнуть. У меня сердце заныло от такого издевательства над
оружием. Но что еще делать?
Люк пошел вверх. Когда-то у него были хитрые запоры, и крепился он на
металлических петлях. Но железо проржавело, и запоры не устояли.
Вцепившись в доски ногтями, я поднял и откинул люк. Посмотрел вниз,
готовый увидеть комнату прислуги. Может, любвеобильный хозяин не только
жен ублажал?
Под кабинетом оказалась маленькая темная комната. Волна густого
пряного запаха шибанула мне в нос. Перегнувшись, я попытался
определиться.
Все ясно. В эту комнату не было хода с первого этажа. Она была
затеряна между клетушками слуг, между коридорами и залами. Только
сверху, из хозяйского кабинета, и можно было сюда спуститься -- по
узенькой приставной лестнице. Я попробовал ногой перекладины -- они
держали.
Хороший купец. Основательный. Зря, только, петли не из черной бронзы
поставил -- ее бы ржа не взяла...
Не закрыв люк, я бросился вниз, за Марком. Оставалось у нас минут
пять, не больше. Хороший вор тем от плохого и отличается, что опасность
загодя чувствует.
Мальчишку я посадил на закорки, так было надежнее. Спустился вниз,
усадил на пол. В тайнике было сухо и чисто, сюда даже крысы не проникли.
Надо же. Может им запах пряностей не нравится?
Вскарабкавшись наверх, я осторожно закрыл люк. Тьма воцарилась
полная. Даже мне ничего не разглядеть.
Покачиваясь на лестнице, я подумал, что теперь можно и бежать. Пацана
припрятал, долг уплачен. Впрочем, куда теперь бежать? Время упущено.
Весь этап уже перебит, переловлен. И кто замок открыл -- известно.
Сейчас вся стража на Островах моей крови жаждет.
-- Ильмар...
-- Да что тебе? -- раздраженно отозвался я.
-- Вы здесь?
-- Ты, может, темноты боишься?
Ответом было молчание. Я покачал головой. Да уж, послал Искупитель
товарища. Мало того, что ребенок, что ногу на ровном месте подвернул --
так еще и в темноте скулит!
-- Здесь я, -- буркнул я, спускаясь. Похлопал Марка по плечу, чтобы
успокоился, сел рядом. Пусть в полной темноте и я слепец, но уж на звук
ориентироваться умею.
-- Боюсь, -- запоздало ответил Марк.
-- А на корабле вроде не хныкал.
-- Там людей много было...
Я вздохнул:
-- О... приехали. Ты что же, парень? Темноты бойся, когда люди рядом.
А если один -- то темнота не друг, но и не враг.
Самое место и время, конечно, прописные истины растолковывать.
Сидеть, не смея голос повысить, ждать, пока стража вздумает на второй
этаж подняться, да на пол посмотреть.
-- Имбирем пахнет... -- тихо сказал Марк. -- Перцем, имбирем...
мускатом... Здесь пряности хранили?
-- Да.
-- А долго мы здесь прятаться будем?
-- Что, уже устал?
Поднявшись, я прошел по тайнику, ощупывая стены. Семь на семь шагов.
Два раза рука натыкалась на деревянные держалки, в которых до сих пор
были зажаты факелы. Смоленая пакля -- сухая как порох, искру бы...
-- Искру бы, -- сказал я.
-- Зачем?
-- Тут факелы.
Марк завозился... и на меня вдруг дохнуло холодом.
-- Щенок! -- от неожиданности я повысил голос. -- Да ты...
-- Возьмите.
В мою ладонь лег теплый металлический цилиндрик. Не веря удаче, я
откинул колпачок, провернул колесико. Вспыхнул желтый язычок пламени,
вырвал из темноты бледное лицо Марка.
-- И что еще у тебя на Слово привязано? -- спросил я.
Мальчишка не ответил. Лишь жадно смотрел на зажигалку. Спохватившись,
я подошел к факелу, запалил. Пламя разгорелось мигом. Недолго факелу
жить, зато ярко.
-- Царапины сильно кровоточат? -- зажигалка была чуть липкой, я отер
ее о штаны.
Марк глянул на ладони:
-- Нет уже... почти...
-- Хорошо. Будет урок, как за лезвие хвататься...
Покрутив в руке зажигалку, я вновь ощутил завистливое восхищение. До
чего ж хороша работа! Корпус серебряный, ни щелочки, керосин держит
крепко, зубчатое колесико само просится под пальцы, крышка на стальной
пружинке. На серебре узорная вязь... та же, что на клинке, кстати.
Да, либо ты, мальчик, вор получше меня, либо кто-то крепко тебя
любит.
-- Держи, -- я отдал зажигалку. -- Что еще у тебя есть?
Марк колебался.
-- Отбирать не буду. Даже показать не прошу. Только лучше знать, что
у нас в запасе на трудную минуту. Что еще прячешь?
-- Кольцо... перстень.
-- Еще?
-- Больше ничего.
Слишком быстро он ответил. Я воткнул факел в держалку, сел перед
Марком, сказал наставительно:
-- Мальчик, из-за тебя я жизнью рискую. Мне твоя ухоронка не нужна.
Живы будем -- можешь мне кинжал подарить, вот и сквитаемся. Но сейчас
нам каждый гвоздь, каждая веревочка, каждая монетка в помощь. Ты вот
понимаешь, что есть замки, которые я перстнем открою быстрее, чем
кинжалом?
Марк покачал головой.
-- Я должен знать, что ты на Слове прячешь. Настанет нужда --
попрошу. Нет -- так и не вспомню.
-- Книга у меня еще там. И все.
-- Толстая книга?
-- Не очень.
-- Все равно может сгодиться. Факелов надолго не хватит...
У него глаза раскрылись, как от боли. Мальчишка замотал головой,
отодвигаясь от меня:
-- Нет...
-- Ты что?
-- Нет! Я не дам! Она одна в мире такая! Нельзя ее жечь!
Ну вот. Задел за живое.
-- Хорошо, -- согласился я. -- Твое дело, парень. Не дашь, так не
дашь.
Он все не мог успокоится:
-- Ильмар, вы поймите! Вот этот кинжал... можно еще такой же сделать.
Даже лучше. А книгу, если сжечь, то все! Такой уже не будет!
-- Успокойся, -- попросил я. -- Сказал, не дашь, -- все. Разговор
кончен.
Мальчишка неуверенно кивнул.
-- Нам тут сидеть до вечера, -- сказал я. -- Даже дольше, уходить под
утро станем. Факел сейчас догорит, новый пока палить не станем. Так что
давай... располагайся.
И сам я последовал этому совету. Прошелся по камере... хоть что-то бы
осталось -- сукна грубого кусок, или полено, под голову подложить.
Ничего. Все выгреб купец. И в стенах дверей больше нет, один выход.
А в полу?
Мысль была дурацкая. И все же -- видал я сейфы с двойным дном, видал
и тайники в тайнике. Опустив факел, я всмотрелся в доски пола.
Надо же!
Еще люк.
-- Подержи огонь, -- велел я Марку. Тот торопливо подполз на
четвереньках. -- Еще одна ухоронка, -- пояснил я. -- Купец-то был не
прост...
Этот люк я открывал не спеша. И шуметь не стоило, вдруг стража уже в
дом заглянула, и кинжал стоило поберечь. Когда люк пошел вверх, Марк
подполз под самую руку, с простодушным любопытством заглядывая под пол.
1 2 3 4 5 6 7 8