Так вначале за них все бабы передрались, якобы «для будущих детей», а потом и мужики присоединились. А на самом деле они с этими разноцветными уродцами летают, они у них вместо талисманов. Разговаривают с ними… может, даже кормят и поят…
— У вас тут и дети рождаются?
— Нет. Еще ни разу ни у кого. Потому и смешно… «для будущих детей»… — Инна усмехнулась. — Сексу, впрочем, ничего не мешает. Кстати, запомните, что приставать к чужой женщине — одно из самых серьезных преступлений. Даже просто флиртовать. У нас тут не матриархат… к сожалению. Но право выбора всегда остается за женщиной, с этим строго. Иначе все друг друга перестреляют… Да, я отвлеклась. Вы спрашивали, почему люди идут в пилоты. Так вот, во-первых, многим это нравится, потому что на платформе элементарно скучно. А во-вторых, это работа. Чтобы платформа могла производить пищу, одежду, космические корабли, энергию, воздух — ей нужны ресурсы. Металлы, замерзшие газы, кремний, органика… очень много всего. Поэтому люди летают к соседним звездам, добывают все это на астероидах, на планетах земного типа… понятно, что газовые гиганты нам по большому счету бесполезны. Привозят, сдают в распределительный центр и получают на свой счет то или иное количество кредитов.
— А те, кто не летает?
— Это уже зависит от того, что вы можете делать. Сразу говорю — нужны инженеры, техники и программисты. Мы пытаемся разобраться в механизмах платформы. Понять, как и кем она построена, как работает, улучшить наши космические корабли. Кое-что получается. Нужны рабочие, очень сильно нужны. Самые банальные профессии — слесари, столяры, токари… лишь бы умели работать руками. Нужны врачи, их мало. Опытный повар не помешает. Опять же гениальный певец или музыкант, наверное, пригодится. Людям не хватает развлечений, понимаете? Человек несколько недель или месяцев проводит в космосе, тяжело трудится, рискует жизнью. Потом возвращается на платформу, получает деньги и хочет отдохнуть.
— Культурно отдохнуть… — Я попытался скрыть растерянность за иронией.
— Конечно. Какой-нибудь фокусник или жонглер будет зарабатывать не меньше удачливого пилота. Эх, ну почему циркачи не любят компьютерные игры!
Я развел руками. Спросил:
— А если я начну выпускать газету?
— Печатный станок с собой захватили? Или сумеете построить?
— Ну у вас же есть инженеры…
— Есть. Их труд очень дорог. Они ковыряются в железках непонятного происхождения, пытаются понять, для чего предназначены те или иные микросхемы и агрегаты. Иногда в процессе этого изучения они гибнут или калечатся. У вас есть тысяч десять кредитов, чтобы оплатить месячный труд хотя бы одного инженера? А ведь он за это время может сложить из кучи непонятных деталей новую пушку, которую ждут пятнадцать тысяч пилотов! И каждый заплатит хотя бы по десятке…
— Вы что, тут еще и воюете?
— Валентин, я же вам объясняю — здесь самые обычные люди. Добрые и злые, простые и хитрые, щедрые и жадные. Вот представьте, вы месяц работали, ковыряли диггером астероид… диггер — это специальный модуль корабля, который перерабатывает горные породы. И вы нарыли чего-то ценного. Несколько тонн урана, чистый вольфрам… да не важно. Летите обратно к платформе. А навстречу вам ленивый, жадный и злой пилот, которому хочется заработать быстро и без труда. Он разносит ваш корабль на кусочки, забирает груз и возвращается. Ясно? А вы болтаетесь в жилом модуле, посылаете сигналы SOS и надеетесь на то, что вас услышит кто-нибудь добрый и великодушный. Конечно, у нас существует Патруль — группа добровольцев, которая следит за порядком и приводит в чувство самых агрессивных. Но за всем они уследить не могут… как и милиция на Земле.
— Так какой у меня выбор?
— А никакой. — Инна улыбнулась, вполне по-доброму, но голос ее остался серьезным. — Вот твое удостоверение личности, кошелек и мобильный в одном флаконе… Ну и часы, конечно же…
Она достала из одного из многочисленных карманов запакованные в пластик часы, такие же как у нее самой. Разорвала пакет, что-то нажала на экранчике, удовлетворенно кивнула.
— Вот. Левая кнопка — управление твоими деньгами. Нажимая ее, ты подтверждаешь снятие денег или принимаешь их на свой счет. Надень!
Я молча надел «часы» на правую руку, снимать с левой свой дешевый «Swatch» не хотелось. Металлический браслет был неразъемным, но упругим, я просунул в него руку — и «часы» плотно легли на запястье.
— Мы называем эту штуку «комм», от слова «коммуникатор». Кстати, он настроится на тебя. Управлять им сможешь только ты сам… Итак, я перевожу тебе стартовые деньги — полторы тысячи кредитов… Появились зеленые цифры?
— Появились, — сказал я, глядя на экран. — Кстати, а цифры…
— Раньше была полоска индикатора. Но это очень неудобно. Полгода назад наши программисты сумели перенастроить коммы… Чего ждешь, нажми левую кнопку.
Я нажал. Цифры мигнули и погасли.
— Если цвет красный — значит, с тебя запрашивают деньги за что-то. Платить не торопись, разберись, кто просит и за что. Новичков обижать не принято, но отморозки всегда найдутся. Идем дальше. Центральная кнопка — это пятипозиционный джойстик, им можно управлять всем коммом. Но в первую очередь — телефоном. Связь действует только в пределах платформы, разумеется. На других планетах, если там нормальное поселение и установлен ретранслятор, будет местная связь.
Браслет завибрировал и тонко загудел. На экране высветилась цифра 1 и мигающий значок в виде динамика.
— Полифонии нет, извини, игрушек и фотоаппаратов тоже. — Инна усмехнулась. — Прими звонок. Да просто нажми джойстик!
Я нажал.
— Приветствую на Плюшке, новичок, — отчетливо послышалось из часов. Мне показалось, что экран слегка вибрирует, ретранслируя мужской голос. — Мы тебе рады, ляля-ля и тому подобное. Инна далеко?
— Нет, рядом.
— Все тебе объяснила?
— Как сказать…
Невидимый собеседник хихикнул.
— Разберешься. Значит, так — мой номер первый. Это ничего не значит, просто диспетчерская, экстренная помощь, ну и советы тебе будем давать на первых порах. Кто тебе будет отвечать — не важно, кто-то из более или менее опытных. Захочешь связаться — вызовешь номер один. По пустякам лучше не дергай, а то обидимся. Все, бывай. Инночка, целую нежно!
Экран погас, на нем проступили неяркие цифры — время.
— А говорили — даже флиртовать нельзя, — заметил я.
— Нам можно, мы тут старожилы, — ответила Инна. — Ну и третья кнопка — идентификатор. Нажимаешь ее, чтобы открыть двери, подтвердить свою личность и все такое прочее. Учти, что твой статус на платформе низкий, далеко не везде ты можешь пройти без сопровождения. В некоторые места для тебя вход платный, сам решай, идти или нет… Нажми.
Я нажал. И сказал:
— Теперь тут появились цифры… четыре два три один шесть.
— Это твой номер, — сообщила Инна. — Сорок две тысячи триста шестнадцатый.
— Ты же говорила — пятнадцать тысяч человек… — сказал я.
— На станции около тысячи, в космосе еще пятнадцать. Это те, кто жив. А вообще-то ты в сорок третьей тысяче попавших сюда людей.
— Оптимистично, — глядя ей в глаза, произнес я.
Инна усмехнулась.
— Ты не горюй. Больше всего потерь было в первый год, по неопытности. Сейчас… ну, я бы оценила твои шансы выжить в течение года как пятьдесят на пятьдесят. Видишь — тебя встретили, все объяснили, дали денег на первое время… Сейчас я еще посмотрю, кто из пилотов на Плюшке, и подберу тебе инструктора.
— Если можно, хорошего.
— Это уж как звезды лягут.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой я получаю корабль, прозвище и по морде

Кофе меня чуть взбодрил. Я посмотрел на свои часы — если верить им, то было шесть утра. Впрочем, и коммуникатор показывал пять минут седьмого. Ну, логично. Первые люди сюда попали из Москвы, вот и времени придерживались своего.
Я с тоской понял, что уже не пытаюсь убедить себя в розыгрыше, галлюцинации или внезапном умопомрачении.
— Ты ногами-то быстрее перебирать можешь? — спросила Лена.
Инструктор мне достался женского пола. Если верить словам Инны про дефицит женского населения на платформе, то мне повезло.
Но Лена будто задалась целью доказать мне, что везение — понятие весьма относительное. На первый взгляд симпатичная женщина, да и второй взгляд ничего не меняет. Моя ровесница, может, чуть постарше. Не гений чистой красоты, но и вовсе не уродина, определенный шарм в ней был. Может, только фигура излишне спортивная: не стройная, а именно накачанная, как у девушек, профессионально занимающихся плаванием — плечи широкие, руки очень крепкие. Очень короткая стрижка и такой же мешковатый комбинезон, как у Инны… ну вот и все недостатки.
Зато вела она себя так, будто я был нелюбимым провинциальным родственником, внезапно нагрянувшим в ее крошечную столичную квартирку и сообщившим, что намерен провести тут весь отпуск.
— Я всю ночь не спал, — сказал я. — Знаешь, после такого шока…
— Какого еще шока? — спросила Лена, не оборачиваясь.
Мы шли длинным, плавно изгибающимся коридором. Видимо, по окружности платформы — с одной стороны временами попадались иллюминаторы. Я имел возможность вдоволь налюбоваться звездной темнотой.
— Как это — какого? Попасть сюда с Земли!
— Ха. — Лена разве что не сплюнула. — Тоже мне, шок. Вот вернись я обратно, у меня был бы шок.
— Тебе что, тут нравится?
Она даже соизволила обернуться. И покрутила пальцем у виска.
— Ты чего, серьезно? Конечно! Как это может не нравиться?
Некоторое время я плелся следом, изучая стены — металл, пол — решетчатый металл, потолок — металл с белыми плафонами, редкие двери — металлические, закрытые, редкие иллюминаторы — темнота и цветные огоньки. Потом спросил:
— А кем ты была на Земле?
— Таксистом.
— Ага, — сказал я глубокомысленно. — Ага… это многое объясняет. Охота за клиентами — из третьего ряда к обочине, дорогой бензин, да еще и некачественный, хреновая машина, дверцу козлы-пассажиры сломали, кресло раздавили, платить не хотят, жадобы…
Лена помолчала. Потом спросила:
— А ты кем был?
— Я журналист.
— Теперь уже бывший, — с удовольствием поддела Лена. — Ага. Это многое объясняет. Беготня за капризными знаменитостями, статьи об отдельных недостатках нашей жизни, только ни в коем случае не обобщать, немножко «джинсы» — если главный не заметит, перед молоденькими девчонками перышки растопырить: «да меня и „комса“, и „коммер“, и „независька“ к себе зовут, только я по натуре фрилансер!», а на самом-то деле — в штат хорошей газеты не берут, а в плохую идти самолюбие не позволяет… Раза два-три в неделю — надраться с друзьями до поросячьего визга, потом спьяну махать корочкой прессы перед ментами…
— Ну ты и стерва… — пробормотал я, останавливаясь.
Лена сделала еще несколько шагов и тоже остановилась. Повернулась ко мне, с любопытством спросила:
— Чего, все точно?
У меня вдруг резко сменилось настроение. До этого я был обалдевший, слегка похмельный — оттого и взирал на происходящее с удивительным спокойствием, так восхитившим Инну. А теперь, от злой иронии Лены, меня словно наизнанку вывернуло.
— Да ты просто провидица, — сказал я. — Может, еще уточнишь, в каком возрасте я девственность потерял?
— Да лет в двадцать, не меньше, — сказала Лена, заставив меня осечься. А потом вдруг достала пачку «Мальборо» и протянула мне. — Будешь?
Я заколебался.
— Как я понимаю, на вашей железяке с сигаретами дефицит?
— Еще какой. Бери, пока угощаю.
Я взял. И, повинуясь порыву, протянул в ответ свою пачку.
— Ну ты и жук, — сказала Лена с чувством. Сигарету взяла, но спросила: — Что, в курсе наших обычаев?
— Откуда бы?
Мы закурили.
— Ну… у нас вроде традиции такой сложилось… если чем-то редким угостить — это просто жест. Ничего особенного не значит. А если в ответ угостят и ты примешь — то вроде как теперь дружеские отношения.
— Ох и повезло же мне, — сказал я.
— Это мы посмотрим, повезло или нет. Если мы с тобой задружимся, то я тебя дрючить стану в три раза сильнее. Оно тебе, в итоге, на пользу пойдет… — Лена глубоко затянулась, выдохнула дым вниз. Я заметил, как облачко втянулось в решетку пола — вот где здесь вентиляция… — Ты не сердись, если задела. У меня… приятель был, журналист. Я про него в общем-то говорила. Вовсе не хочу сказать, что вы все такие.
— Все, может, и не такие, — сказал я. — А вот я такой. Угадала. Только удостоверением перед ментами не машу, плевать они хотели на это удостоверение.
— А раньше предпочитали не связываться, — сказала Лена. — Мне моего как-то добрые менты на дом привезли. Хохочут, говорят, «забирай, а то уж больно страшен — в газете обещал пропесочить».
— Как ты сюда-то попала? — спросил я. — Мне казалось, тут молодежь должна скапливаться. Игроманы.
— Ну а ты сам игроман, что ли?
— Разве что пасьянс разложить.
— Нет, я поигрывала, — сказала Лена. — Я таксерила не всерьез. Так, если деньги нужны — поработаю денек-другой. Водить я любила, почему бы и не поработать. Женщинам и платят всегда лучше. Всю дорогу рассказывают, что вовсе не против женщин за рулем, вот только молодые дуры на дареных джипах и лимузинах достали, а потом платят не торгуясь. Особенно если с девушкой едут. — Она усмехнулась. — Но в эту контору случайно зашла. Везла оттуда одного перца, тот обалдевший какой-то был. И все рассказал, что там вербуют в звездные пилоты, и вроде как все понарошку, но ощущение какое-то странное… будто и впрямь. А я потом рядом оказалась, настроение было… так себе. Ну и зашла. Интересно, что другая я об этом всем думает… — Она затянулась в последний раз, бросила бычок на пол, затушила подошвой и спихнула в щель. — Мусор прямо на пол кидай. Там сразу и вентиляция, и система уборки. Иногда мощность повышается, пол аж вибрирует.
1 2 3 4 5 6 7