Разговорчивых тут не милуют…
Итак, в Башне Змеи признается лишь родство по материнской линии. А может, тут всем заправляют женщины? Это объяснило бы многое. Странные игры в войну, например. Нетрудно догадаться, кто здесь составляет Совет Мудрейших…
— Как звали твою мать? — напомнил о себе Пен-Джерг.
— Анна Мария.
— Слишком длинное имя. Конечно, мы можем так и записать в Книге Чести. Но в разговоре…
— Тогда пусть будет Энн.
— Энн? Так куда лучше. А что означает твое собственное имя? У вас, в Англии?
— Лезвие, клинок.
Пен-Джерг хлопнул себя по бедрам и зашелся в хохоте.
— Клинок, — повторял он, утирая слезы, — клинок! Лучше не придумаешь! Так и запишем в Книге Чести. Значит, отныне среди воинов Мелнона ты будешь известен не как Блей-Ид, а как Блей-Энн. Согласен?
— Да.
Блейд давно потерял мать, и за долгие годы смутный образ поблек в его памяти, как выцветшая фотография. И все-таки ее имя отзывалось внутри нотой нежной, щемящей грусти.
Блей-Энн… Почему бы и нет? Это будет напоминанием об ушедших днях, о детстве, об Англии… Пен-Джерг вроде бы уже смирился с тем, что чужак прибыл в Мелнон из загадочной страны под названием Англия. Более того, теперь уже никто не расположен гадать, откуда явился незнакомец. Победителей не судят!
— Пен-Джерг, а лекарь у вас есть? Мне разворотили плечо клинком. Если ты заметил…
— Разумеется, есть. Тебе пришлют лекаря, и ни какого-нибудь, а королевского. Все видели рану, но ты молчал. Нам показалось, ты равнодушен к боли, как истинный герой.
Странник выругался про себя. Ну кто тянул его за язык?
— Я равнодушен, — заявил он твердо. — Кровь уже не сочится. — Это была полуправда. — И боль унялась. — Полное вранье. — Но какой будет прок от героя, если он умрет или останется калекой? Беспечность героям не к лицу. Так что не худо бы послать за врачевателем!
Блейд прикусил губу, заглушая стон. Кажется, нимб вокруг его головы грозил несколько потускнеть. Да и черт с ним! Лишь бы рана не загноилась!
Наконец спустили подъемник — корзину с прямоугольным дном. Она была достаточно большой, чтобы раненый распростерся на мягких подушках. Однако ложиться Блейд не хотел — самая неподобающая поза для триумфатора. Пусть на подушках возлежат томные красавицы! Герой должен возвышаться над толпой, озирая обычных смертных орлиным взглядом с высоты своего роста. Только вот незадача: плывущая вверх корзина — не мраморный пьедестал, может и качнуться. Хороша будет сценка! Победитель, застывший в картинной позе, кулем вываливается за борт и летит на камни с высоты в двести футов!
Блейд залез в корзину, сел, привалясь спиной к плетеной стенке, и махнул рукой: поднимайте! Корзина слегка накренилась и взмыла в воздух. Теперь, с близкого расстояния, странник разглядел невообразимо тонкие тросы — чуть толще суровой нитки для шитья. Значит, на гравитацию в Мелноне не покушались. И все же тут есть над чем поразмыслить, подумал он. Как такое волокно выдерживает тяжесть корзины и человеческих тел? Ведь это почти семьсот фунтов… А трапеции и того тяжелее — рамы составлены из металлических брусков дюймовой толщины. Очень любопытно…
Подъемник стремительно подплывал к балкону, где сотни людей перевесились через перила, глазея на победителя. Увенчанные шлемами воины, солидные мужи в зеленых робах, важно взирающие на мир из-под широченных полей шляп квакерского фасона, и женщины. А вот внизу странник не видел ни одной. Должно быть, женщины оставались вечными узницами башен. Все они носили зеленое, однако даже придирчивому моднику не удалось бы тут сыскать двух похожих нарядов. Здесь были туалеты на любой вкус — от коротеньких прозрачных туник в античном стиле до пышных конструкций, которые вызывали в памяти плывущую на всех парусах каравеллу.
Едва подъемник достиг края балкона, со всех сторон потянулось множество рук, чтобы помочь Блейду выбраться из корзины. Глянув вверх, он заметил на высоте тридцати футов небольшие проемы в каменной кладке, а возле них — узкие балкончики, которые выдавались на ширину большого балкона. На концах всех выступов стояли большие лебедки, а рядом жались нагие бритоголовые люди, прикованные за щиколотку к ограде балкончика. Вот один их них налег на рукоять лебедки, и сверкающий треугольник поплыл вниз. Поджидавший его воин ступил на основание, ухватись за ременные петли, и быстро пропал из виду.
Между тем Блейда обступили со всех сторон, охая при виде раны и дивясь могучей стати чужака с наивным дикарским энтузиазмом. Многие похвалы, довольно откровенные, робкого человека могли вогнать в краску, но Блейд только усмехался. Похоже, в Мелноне царит полная свобода нравов. Зато Пен-Джерг не стерпел.
— Довольно! — взревел он, распихивая зевак. — Успеете еще налюбоваться! А сейчас не лезьте с разговорами! Королева ждет!
— Еще как ждет! — выкрикнул из толпы женский голос. — Вы только посмотрите на его клинок! — Бесцеремонный жест ясно дал понять, каким оружием восхищается переспелая красотка. — Дайте только королеве взглянуть! Уж Мир-Каза сумеет оценить такое сокровище!
— То-то Нрис-Пол обрадуется! — подлил масла в огонь юркий востроглазый субъект, и толпа ответила ему жеребячьим ржанием.
Физиономия Пен-Джерга побагровела.
— Прикусите языки, болваны! Не то я их быстро подрежу!
Толпа подалась назад, как стадо под ударом бича, и воин, обжигая зазевавшихся свирепым взором, прошествовал к двери. Блейд устремился за ним.
Они вступили в извилистый коридор, как будто прогрызенный жуком-древоточцем. Навстречу не попадалось ни души, но, бросив случайный взгляд на стену, странник увидел в зарешеченном окошке худое бледное лицо. Человек тесно прильнул к прутьям, синюшные губы его беззвучно шевелились. Блейд невольно прибавил ходу, не смея встретиться с ним глазами. Однако через пару шагов он заметил еще одну решетку и белое пятно за сверкающими, надраенными до блеска прутьями.
— Что там, за стеной? — спросил он Пен-Джерга.
— Ничего любопытного для тебя… надеюсь, — отозвался воин, сделав ударение на последнем слове. — Всего-навсего логова Низших. Это их уровень. И почему только мы, люди благородного происхождения, должны изо дня в день мараться об эту грязь? Это противно нашим обычаям. К несчастью, в те времена, когда возводились башни, Мелнон еще не знал ни Мудрости Мира, ни Мудрости Войны. В старину подъемники никуда не годились, поэтому балкон и построили так низко. Хорошо бы перенести его повыше.
— Еще выше? — удивился Блейд.
— Ну да. Втрое выше. Пусть эта шваль не мозолит нам глаза! И потом, чем выше, тем лучше для отбора воинов. Врать не буду, среди нас попадаются слабаки, однако нынешняя высота даже трусу нипочем. А вот заберись мы повыше, тут бы слабина и дала себя знать!
Странник кивнул с напускным одобрением. Шесть сотен футов? Как будто двух сотен мало… Пен-Джерг определенно хватил через край. Слава Создателю, что до сих пор никто не расстарался!
Коридор вильнул влево, и спутники очутились перед дверью, возле которой нес караул воин с мечами наголо. Пен-Джерг коснулся кнопки на стене, и металлические створки скользнули в стороны, открывая взгляду обширную круглую камеру. Там, разумеется, все — от пола до потолка — было выдержано в зеленых тонах; даже свет, рассеянный матовыми плафонами, как будто проникал сюда сквозь толщу морской воды.
Створки бесшумно сомкнулись, и Блейд почувствовал, как вибрирует пол под ногами. Да это же лифт! Кабина взмыла вверх. Она возносилась так стремительно, что закладывало уши. Странник то и Дело сглатывал слюну, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Заметив это, мелнонец подмигнул:
— Воинский лифт — самый быстрый в Башне Змеи. А может, и во всем Мелноне! А у вас, в Англии, есть что-нибудь подобное?
— Есть, почему не быть, — ответил Блейд, умалчивая о том, что в земном измерении лифты не носятся как ракеты.
Пен-Джергу знать об этом необязательно — совсем задерет нос. Он и так раздулся от самодовольства. Все-таки стремление первенствовать заложено в человеке самой природой, и никакие правила, никакие законы не смогут этого искоренить, ибо дух соперничества жив вопреки Мудрости Войны. А ведь обитатели башен из века в век выходили на Равнину, как на футбольное поле! Впрочем, даже это сравнение не годится: вокруг мяча порой вспыхивают дикие потасовки, а тут тишь да гладь. И все-таки в глубине тлеет огонь.
Пока странник предавался размышлениям, кабина замедлила ход и остановилась. За дверью победителя поджидали двое осанистых мужчин в длинных хламидах и шляпах и старец в боевом облачении, седой, как лунь, и согбенный бременем лет.
— Ты удостоился великой чести, Блей-Энн, — объявил Пен-Джерг. — Сам Первый Воин вышел встречать тебя, а с ним — Первый Писец и Первый Лекарь. Такой почет выпадает немногим!
Блейд отвесил глубокий поклон. Хватит с них и этого! Глупо расшаркиваться, когда стоишь в чем мать родила, истекая кровью.
Троица поклонилась в ответ и проводила странника в обширный покой, где вдоль стен тянулись мягкие кушетки, а посредине стояло что-то вроде пульта. Первый Писец нажал на кнопку, и серая панель тут же расцветилась огоньками.
— Не в наших обычаях допрашивать победителя, Блей-Энн, — проговорил мелнонец. — Да раньше в этом и не было нужды, так как Железный Мозг хранит в своей памяти сведения о каждом, кто родился в Башнях Мелнона. Но ты пришел из Внешнего Мира или откуда-то еще — кто знает? А потому должен поведать нам все без утайки. И тогда мы решим, достоин ли ты появиться перед королевой и стать одним из нас. Возьми вот это, Блей-Энн! — Главный Писец вытащил из гнезда микрофон на длинном шнуре. — Возьми это и начинай свой рассказ! А Первый Лекарь тем временем осмотрит рану.
Блейд не стал упираться.
Главные препятствия уже позади, а этот барьер можно перемахнуть шутя.
Как-никак профессия обязывает!
Если уж он в чем и поднаторел за годы работы на секретную службу, так это в искусстве лгать. А тут сойдет и самая простенькая легенда — не чета тем, что придумывал временами Джи.
Краем глаза странник заметил, что Первый Лекарь уже раскладывает на кушетке свои инструменты, откашлялся и начал:
— Я, Ричард Блейд, известный в Мелноне как Блей-Энн, родился в Англии…

Глава восьмая

Блейд проговорил в микрофон больше часа. Он останавливался только затем, чтобы стиснуть покрепче зубы, когда лекарь чистил рану и накладывал швы. Развороченное клинком плечо мозжило, каждое прикосновение отдавалось нестерпимой болью, проклятия висели на кончике языка. Чертов коновал! Что он копается? И выбрал же иглу! Такой только паруса латать! Однако врачеватель, как видно, знал свое ремесло: боль улеглась, едва он перебинтовал рану.
За исповедью началось дознание, но к допросам Блейду было не привыкать. Он очень чисто разыграл свои карты — не пускался в откровения, отвечал лишь на прямые вопросы, да и то в нескольких словах.
Впрочем, тут требовалось тонкое чувство меры, чтобы выглядеть скупым на речи воином, а не запирающимся преступником. Верховный писец, на первый взгляд, казался человеком простосердечным и доверчивым. Но что, если это только маска? Опыт подсказывал страннику, что за личиной простака нередко прячется опытный инквизитор.
Осторожнее всего Блейд обходил вопросы об Англии, ее общественном строе и военных традициях. Советы Пен-Джерга глубоко врезались в память. Одна неверная фраза — и прослывешь еретиком. На костер, конечно, не поволокут, но ссылки к Низшим не миновать. Вспомнив изможденные лица за решетками, странник намекнул, что дела в Англии идут не лучшим образом, тогда как в Мелноне все устроено куда разумнее. Большая удача — жить и сражаться здесь! Об этом Блейд обмолвился вскользь, между прочим, чтобы не возбудить подозрения фальшивым пылом.
И конечно, он хорошенько взнуздал свое любопытство. Никаких вопросов до поры до времени! А спросить хотелось о многом, особенно о Низших. К счастью, Первый Писец, словоохотливый по натуре, сам выложил Блейду почти все, о чем тот не решался заговорить.
К концу дознания у странника пересохла глотка, и он попросил воды.
— Зачем же воды? — удивился Первый Воин. — Полно! Не скромничай! Разве у нас не найдется вина для героя? А может, попробуешь фьюджиол или волмнас? Еще есть… — И посыпались названия, ничего не говорившие Блейду.
Он поднял руку, прерывая говорливого старца:
— Нет-нет… Благодарю… Только воды.
С королевой лучше беседовать на трезвую голову. И меньше риска, что в питье подмешают отраву или наркотики — привкус сразу обнаружится. Возможно, психиатр — вылощенный доктор с Харли-стрит — посчитал бы это паранойей, однако сам Блейд склонялся к другому диагнозу — здравый смысл. Первый Воин, похоже, разделял его мнение.
— Мудро, очень мудро! Вино и все хмельное разжигают кровь, так что раны затягиваются медленней. Зато вода, очищая тело, ускоряет исцеление.
Эскулап в зеленой робе важно кивнул, а старец с неожиданной для его лет прытью устремился к пульту и сухим перстом несколько раз надавил на кнопку, как будто отстукивая затейливый ритм. Спустя минуту раздался звонок и трижды вспыхнула красная лампочка.
— Воду сейчас принесут, — пояснил Первый Воин. — А заодно я вызвал слуг, которые выкупают тебя и подберут одежду. Хотя не знаю, потребуется ли она. Вдруг королева захочет увидеть тебя таким, как есть? Женское любопытство, знаешь ли, не признает покровов… А может, Мир-Каза пожелает, чтобы ты явился перед ней в подобающем воину облачении.
Блейд нахмурился. Похоже, здешняя властительница — весьма решительная и своенравная особа, одна из тех, что слепы и глухи ко всему, кроме собственных капризов и прихотей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21