Поздоровались. Гуров, извинившись, обошел квартиру, увидел на входной двери мощную цепь. Довольно кивнул.
Сыщик выставил на стол бутылку водки «Довгань», хозяин одобрительно хмыкнул, убрал в холодильник, вынул запотевшую бутылку «Смирновской». Гуров, увидев, что в морозилке таких бутылок несколько, не удержался, спросил:
– Извини, Толик, к чему весь цирк с водкой?
– Не знаю, Лев Иванович, вроде все слова ты правильно сказал, но загадал. Если бутылку принесет, значит, действительно знает Илюшку, а ежели виски или что подобное, сызнова проверять будем.
Хозяин ловко накрыл на стол, не просто, с изыском. Пододвинул Гурову массивный стул, спросил:
– Ну, как он? Мне не ведено к нему являться, обговорили заранее.
Гуров перекрестился, он стал замечать, что крестится все чаще, раньше в шутку, сейчас вроде серьезно.
– В храм ходишь? – поинтересовался Толик.
– Захаживаю, по-серьезному не бываю, – ответил Гуров.
– А сам крещеный и верующий, – убежденно сказал Толик. – Только ты сам того еще не знаешь. С годами придет.
– Ты говоришь, словно в отцы годишься, – сказал Гуров.
– Возраст не годами мерится. Ну, за здоровье раба Божьего Ильи, – Толик ловко опрокинул рюмку. – Слушаю тебя, господин полковник.
Гуров прищурился, глянул на хозяина внимательно, о службе и звании разговора не было.
– Не держи в голове, Лев Иванович, – хозяин налил по второй. – Один живу, люди разные заходят, случается, деловые разговоры ведут, твое имя упоминали. Илюшка, как всегда, верный ход сделал, тебя точно определил. Не знаю уж, где правда, а где былины о тебе плетут, но ты в большом уважении у братвы. Отвлекся я, слушаю.
Гуров изложил историю кратко, точно, объемно.
– Значит, полагаешь, ищут меня? Захватят, пытать будут? – спросил хозяин, выпивая свою рюмку.
– Тобой серьезные люди заниматься начнут. Сделают укольчик, сам расскажешь.
– Супротив науки не попрешь. Может, мне в деревню уехать?
– Что ты мне про воров рассказал, молодец, а что они тебя знают – очень плохо: тут ни деревня, ни Кремль, ни Мавзолей не укроют. Им хорошо заплатят, везде достанут. А кроме того, мне парни, которые за тобой придут, нужны. Я тебя попрошу принять на постой двух ребят. Они в задней маленькой комнате устроятся, ты их слышать не будешь.
– У меня там мастерская… Ну, придумаю что-нибудь.
– Соседям скажешь, брат приехал, но говори про одного, их не различат, да и выходить они будут редко, и по одному.
– Мне такое в радость, скучно живу, бывает у меня одна, да и то не часто, – сказал Толик повеселевшим голосом – водка делала свое.
– И еще, как на улицу собрался, квартирантов предупреди, один раньше тебя выйдет.
– Господин полковник, вы готовитесь словно к войне. – Толик снова выпил, не закусывая, и сыщик опытным глазом определил, что мастер пьющий.
– Ты, Толик, с приятелями на улице или в кафе выпиваешь? – спросил он.
– Редко, однако случается. Живу-то один, скукота.
– Теперь ты будешь не один, жизнь станет веселее, и выпивку вне дома придется прекратить. Водка нынче плохая, в стакане черт-те что оказаться может, – Гуров увидел, что его слова не понравились хозяину.
– У нас во дворе только свои, – ответил он сердито.
– Только свои и продают. Илюшку тоже продали свои.
– Понял, не маленький. – Толик снова налил.
«Не повезло нам, – думал Гуров, закуривая. – Он нас в любой момент подведет, и не убережешься. Вот Русь непознанная, как золотые руки у человека, так он алкаш».

Глава вторая

Из машины Гуров по телефону нашел Мишу и Тишу, приказал немедля прибыть на Малую Бронную.
Через несколько минут после отъезда Гурова из подъезда вышел Толик и твердой поступью направился в магазин.
– Пойми человека, у него дома залейся, а он не ленится в магазин идти. Отправляйся за ним, взгляни на его дружков-приятелей, – сказал Гуров Крячко.
У магазина Толика встречали словно народного героя. И все стало понятно. Он угощал, местная «публика» его знала и любила, ходил он в магазин не выпить, а пообщаться, выслушать, какой он золотой мужик, узнать новости, которых по телевизору не сообщают, вообще глотнуть свободы. Станислав покрутился пять минут среди аборигенов, тут же стал своим, потолковал с сержантом милиции, который тоже не отказался выпить за чужой счет. Крячко понял, здесь с мастером могут сотворить что угодно, налить ему в стакан керосин, никто и не заметит.
Через пару часов прибыли оперативники. Толик в это время спал в похмелье, наконец открыл дверь на длину цепочки, выслушал пароль, пустил в дом, зло сказал:
– Ошейник надели, псы милицейские, да я с такими мордами грамма не выпью, – и упал в койку.
Оперативники обосновались в средней комнате, хозяин так и не успел перенести свою электронику. Тиша забрал водку из холодильника, дверь запер, ключ спрятал.
– Признайся, в гестапо служил? – съехидничал Миша.
– У меня батя от нее умер, – холодно ответил Тиша.

* * *

Давнишняя «подруга» Станислава в свои тридцать с небольшим была еще очень даже ничего.
– Если ты выполнишь мое задание, получишь столько зеленых, сколько в руках не держала, – сказал Станислав. – Сколько тебе требуется денег и времени, чтобы привести себя в полный порядок?
Катерина, так звали бывшего агента, взглянула на Гурова, который сидел в своем углу, спросила:
– Станислав, а посторонние должны присутствовать обязательно?
– Лев Иванович не посторонний, а наш с тобой Бог. И ничего предосудительного никто тебя делать не обяжет, – ответил Станислав.
– Полный порядок? – она вынула из сумочки зеркальце, осмотрела себя, вздохнула. – Лет бы пятнадцать, где ты раньше был?
– Кто старое помянет… Меня интересует женщина, ты ее видела, лет тридцати пяти.
– Кривоногая страхолюдина? Поняла, завтра к вечеру буду готова.
– Ты меня не поняла. Катюша. Это не разовое задание, ты не вернешься туда.
– Ха! Ты имеешь в виду шмотки и весь прикид?
– И забудь эти слова.
– Ладно, гони штуку зеленых, сделаю.
Гуров вышел из-за стола, усадил женщину на место Крячко, посмотрел ей внимательно в глаза. Катерина покраснела.
– Катюша, мы завтра вечером поедем с вами в дорогой ресторан. Я вас прошу соответствовать. Утром за вами заедет Станислав, отвезет вас в парикмахерскую, затем вы покатаетесь по Тверской, купите необходимое. Я прошу вас бриллиантов не покупать, но на вещах не экономить. Хотите, я вам дам женщину, и она вам поможет. Я бы лично не отказался, мода – дело хитрое.
– Вы меня за границу готовите? – женщина растерялась.
– Нет. Хотя, – Гуров пожал плечами, – черт его знает, может, придется и выехать.
– Да я судимая…
– Ничего не знаю, не слышал, меня ваше прошлое не касается.
Когда Станислав проводил Катерину и вернулся, то с порога спросил:
– Ну, как?
– Трудно сказать, меня больше всего беспокоит ее речь.
– А меня волнуют ее старые связи.
– Это ты брось. Сегодня все смешалось. Столько проституток выходит замуж за иностранцев, за разбогатевших бандитов. Наша девушка – песчинка на барханах Сахары.
– Ты собираешься с ней в ресторан?
– С ней в ресторан пойдешь ты, а я пойду с Марией, мы будем сидеть с тобой порознь. По моим данным, сестренка Тура завтра собирается посетить «Космос».

* * *

Вечером в ресторане Гуров увидел Екатерину и в первый момент ее не узнал. Только взглянув на Станислава, который шел, смешно задрав подбородок, явно гордясь своей спутницей, сыщик подумал, что выбор сделан правильно.
– Хороша, только излишне напряжена, волнуется, словно новичок на премьере, – сказала Мария.
– А может, она в таком ресторане впервые в жизни, – как бы оправдываясь, произнес Гуров.
– Смотри, вон те двое ее знают. У Станислава могут быть неприятности.
Гуров лишний раз поразился наблюдательности Марии.
– Ну мало ли у кого бывают неприятности…
– Надеюсь, ты не собираешься ввязываться?
– Ну разве что к тебе пристанут вон те, за соседним столиком. Слюни-то рекой текут.
На сестру Турова никто внимания не обращал, ее спутником был загорелый красавец, атлет лет тридцати, который старательно ухаживал за своей дамой. Она же смотрела насмешливо, и он вскоре заскучал.
В зале появился Валентин Нестеренко – он стоял в стороне, изучал публику, потом сразу направился к столику, за которым сидели те двое мужчин, которых заметила Мария. Валентин сел за столик:
– Барсук, от тебя нарами пахнет, а ты думаешь, как заново?
– Не старые времена, начальник…
– А в старые ты за чужое чалился? – перебил Нестеренко. – Или ты диссидентом был, а не гоп-стопником?
– Обижаешь, начальник. – Барсук сменил тон.
– А вас к столу не приглашали… – начал было его сосед, но Барсук перебил:
– Умолкни, Лебедь. Мы что-нибудь сделали не так?
– Все так: ты Катюшу Сметанину никогда не знал, в глаза не видел, – сказал Нестеренко. – Понял?
– Вы какое-то имя назвали, начальник? – Барсук оказался прирожденным актером, на лице у него появилось искреннее изумление. – Вы о ком?
Нестеренко стер ладонью улыбку:
– Сережа, по одежде и закуске вижу – ты опустился в старое болото. Ладно, живи, как живешь, только срок тебя ждет.
Мария восхищенно наблюдала за Нестеренко.
– Газеты пишут, что вас, как кур, режут, а твой Валентин с двумя бандитами разговаривает, словно завуч с пятиклассниками.
– Профессионал, – уважительно ответил Гуров.
По залу прошла Катерина, остановилась у столика Туровой, пошутила, Турова улыбнулась, ее партнер громко захохотал.
– Воспитанная дама и выдержанна, – заметила Мария. – А что, она тоже из ваших? Что это вы гуртом в одном кабаке?
– А сегодня день милиции, – отшутился Гуров.
– Ладно, полковник, не темни. Кто эта дама?
– Сестра клиента.
– Значит, бриллианты в ушах настоящие.
– Ах, Маша, не устаю тобой восхищаться.
– Серьезно? А чего? Я талантливая.
– Я тоже.
– Ты прелесть, Гуров, не устаешь говорить глупости.
Вечер закончился без происшествий. Катюша не очень уверенно сообщила, что Елена – женщина нормальной ориентации и, судя по всему, не очень счастливая.

* * *

На следующий день Гуров отправился в больницу к Турову.
Было воскресенье, неожиданно в палате Турова появился новый «анестезиолог» и заявил, что приказано больному укольчик сделать, и мгновенно прыснул Туру в лицо из баллончика – миллионер отключился. Оперативник, дежуривший в палате Турова, сделал вид, что ничего не замечает.
«Анестезиолог» приготовил шприц, профессионально наложил на руку Туру резиновый жгут. Амбал в белом халате дежурил в коридоре, казалось, все было продумано.
Однако Гуров сразу увидел широкоплечую фигуру и ощутил знакомый сигнал опасности. К своему чувству предвидения Гуров относился двояко. С одной стороны, он благодарил Бога, что тот наградил его столь редким и ценным качеством, с другой – стыдился мгновенной слабости, которая накатывала в секунды смертельной опасности, но слабость мгновенно исчезала, и сыщик превращался в запрограммированный автомат, готовый к бою. Так и сейчас он, продолжая идти как ни в чем не бывало, переложил пистолет в карман халата и, поравнявшись с «санитаром», нанес жесткий удар стволом в живот. «Санитар» молча упал на колени. Гуров распахнул дверь, ударил склонившегося над кроватью «анестезиолога» рукояткой за ухо и, поймав ошеломленный взгляд опера, приказал:
– На пол, лицом вниз.
– Лев Иванович, – опер распластался, как лягушка.
Гуров забрал у него пистолет, замкнул наручники, то же самое проделал с врачом и санитаром. Тот пытался сопротивляться, и Гуров врезал ему носком ботинка в шею.
Ничего интересного от задержания Гуров не ждал. Но жизнь давно его научила: если тебе сегодня случайно повезло, значит, завтра жди неприятностей.
– Станислав, где у нас сегодня тонко и рвется? – спросил Гуров, закончив писать рапорт на имя Орлова.
– Мастер Толик, – ответил Станислав. – Факт. Если они его найдут, то два оперативника – не прикрытие.
– Может, увезти его, от греха подальше? – Гуров закурил, задумчиво глядя в окно.
– Или поселить в казарме ОМОНа, – не удержался, съязвил Станислав. – Мы защищаемся, а должны нападать. Где твоя интуиция, Лев, хваленые способности? Кто убил парня, где дискета? Реши вопросы, не надо будет никого охранять, отбиваться. Лев Иванович, давай, не спи, работай на опережение.
– Ладно, Станислав, не дави! – Гуров понимал, что Станислав прав.
Убили человека. Это серьезно, конечно, в Москве убивают ежедневно, а в Министерстве волну подняли, группу создали, полковника Гурова от иных дел освободили.
Миллиардером станет другой бизнесмен, зарплату учителям, врачам, ученым не выплатят, в Думе будут кривляться и нести чепуху, а по телевизору все так же показывать слюнявые сериалы и «Поле чудес».
Интересно, головастый Тур дал взятку министру, заместителю или кому-то повыше? Как это у них делается? Дают в конверте или переводят на счет? Он, полковник Гуров, взял из рук в руки. Исключительно для дела. Может, и высокий чиновник берет исключительно для дела?
– О чем задумался, гений? – спросил Станислав.
– О том, что человек способен оправдать любой свой поступок. Берет вся страна. Одни праведно, другие неправедно. А где грань?
Крячко смачно сплюнул в корзину для бумаг.
– Тебе бы в Думе заседать и речи говорить.
– Совесть не позволяет отнимать место у Мавроди. Ты прав, Анатолия следует спрятать. Твое мнение о сестре Тура?
– Вроде умная, порядочная. Однако спит с альфонсом. Дамочку следует разработать серьезно. Допустим, она не имеет прямого отношения к случившемуся, но где гарантия, что ее не использовали втемную?
– Прав, Станислав, – недовольно ответил Гуров и хотел добавить, что его уже сегодня тошнит от дела, но только вздохнул.
– Можно подумать, мне дело шибко нравится, – сказал Станислав. – Мы с тобой работу не выбираем. Нам приказано – мы исполняем. Скажут канализацию чистить – будем чистить.
– Удобно, зарплата хорошая, сон крепкий.
– Да! Я конформист! Меня воспитало данное общество, не иное. Надо будет – полезу на баррикады, но без «ура» и с небольшой охотой.
– Не наговаривай на себя, и сменим тему.
1 2 3 4 5