Да, к Станиславу Крячко и Льву Гурову отношение у Петра Николаевича было особенным. Оба оперативника работали под его началом очень давно, чуть ли не с первых дней своей службы в милиции. За эти годы Орлов превосходно изучил друзей. Он, с полным на то основанием, числил их в золотом фонде Управления, считая Льва и Станислава одними из лучших сыскарей Москвы, если не России. Гордился ими: все же его ученики! И, как уже было замечено, всецело доверял им. Хоть и распекал иногда за излишнюю лихость и риск.
Лев Гуров – а он был все же ведущим в их с Крячко блистательной паре, задавал тон – никогда и не скрывал своей приверженности к авральным методам сыскной работы. К некоторому – в хорошем смысле слова! – авантюризму.
Генерал Орлов называл такой фирменный гуровский стиль «ковбойщиной» и не раз выражался в том смысле, что Россия начала третьего тысячелетия все же не американский «Дикий Запад» времен фронтира. Равно как полковники МВД Лев Гуров и Станислав Крячко – не героический шериф с помощником. Сам же Лев Иванович любил фразу: «Без ведома руководства, рискуя лампасами».
Именно так они с Крячко порой и действовали. Довольно часто генерал Орлов узнавал о том, как была спланирована операция не до, а после ее проведения. Нарушение субординации, конечно…
Методы, что и говорить, не бесспорные, однако судить надлежит по плодам. Плоды же были что надо! Простые дела Льву и Станиславу давно не доставались, генерал Орлов был не из тех, кто гвозди микроскопом забивает. Нет, Льву и Станиславу доставались задачи штучные, особой сложности. Тем не менее Гуров и Крячко сумели сделать так, что их редкие, единичные неудачи становились настоящими сенсациями. В милицейской среде они считались суперасами, сыскарями вне разрядов. Некоторые из коллег даже утверждали полушутя, что друзья знают некий особый сыщицкий секрет, за обладание которым чуть ли не душу продали! Ну, не может же им так везти!
Лев Иванович над такой сыскной мистикой просто смеялся. Конечно, их с другом секрет – вовсе не секрет. Просто далеко не всем такой стиль сыскной работы подходит и не всех устраивает. Помимо смелости, ума, профессиональных навыков и опыта, еще и оперативный талант нужен. А он, как и любой талант, штука загадочная. У кого-то есть, а у кого-то нет, и ничего с этим не поделаешь.
…В дверь кабинета негромко постучали.
– Войдите! – Гуров встал из-за стола, шагнул навстречу вошедшему. – О, Петр! Здравствуй, господин генерал! Что называется, легок на помине. Никак соскучился по подчиненным?
Общаясь с глазу на глаз, без посторонних, Лев, Станислав и Петр Николаевич называли друг друга на «ты».
Станислав кинул на Гурова быстрый взгляд, тот чуть заметно пожал плечами. Дело было в том, что издавна повелось: Петр Николаевич заглядывал к ним в кабинет, когда хотел поставить перед друзьями какую-то особо сложную задачу.
– И вам здравствовать, сыщики, – генерал Орлов пожал протянутые руки.
По тону, которым Петр Николаевич поприветствовал их, Гуров и Крячко, прекрасно изучившие своего начальника за годы службы, поняли: ничего хорошего генерал им не скажет. Не просто так он зашел, а с какой-то неприятной новостью.
И точно. Выслушав краткое, но эмоциональное сообщение Гурова о последних новостях с межведомственной коллегии, о провисании дела Сергея Бояринова, Петр Николаевич досадливо крякнул, нахмурил брови.
– Здорово денек начинается, косяком новости, и одна хуже другой. Сплошняком неприятности, – невесело сказал он. – Хоть моя новость по-другому называется… Закурил бы ты, что ли, пан Крячко. Раз уж мне нельзя, так хоть дымок понюхаю… У Гурова, небось, как водится, своих сигарет нет…
– Что еще за пакость стряслась, Петр? – спокойным тоном поинтересовался Гуров. Сигарет у него, кстати, в самом деле не было. Курил Лев Иванович редко и купить дежурную пачку постоянно забывал.
– Погиб мой, скажем так, хороший знакомый, – голос Орлова ощутимо дрогнул. – Ветеран войны. Его убили. Позавчера вечером, накануне Дня Победы. И убили очень странно… Думаю поручить это дело вам. Чует мое сердце: тут ваша квалификация потребуется. Надо мерзавцев поймать!
Петр Николаевич потер лоб над бровями. Гуров и Крячко переглянулись: они знали, что стоит за этим характерным жестом. Генерал Орлов нервничал.
– Раз надо, значит поймаем, – преувеличенно бодрым тоном сказал Лев. – Дай-ка и мне сигарету, Стас. А ты, Петр, успокойся и толком введи нас в курс дела. Для начала: откуда ты знаешь убитого? И в чем странность заключается? Словом, давай подробности.
– Нет у меня особых подробностей, – хмуро отозвался генерал. – Я сам узнал о смерти Таганцева час тому назад. Мне позвонил один наш общий знакомый, Сережа Гаранин. Обрадовал… Тут уж я стал названивать в РОВД Тимирязевского района.
– Они убийством занимаются? – уточнил Гуров. – Что, на их территории оно произошло?
– Уже нет. Уже мы им занимаемся. Районщики еще ничего толком сделать не успели. Но дровишек уже наломали, – с досадой ответил Орлов. – Да, на их… В Ботаническом саду Академии наук Таганцева убили… Рядом с шахматным павильончиком.
– Ага, кажется я догадываюсь, откуда ты знаешь убитого, – сказал Гуров. – Один из твоих шахматных партнеров, так?
– Так, – кивнул Петр Николаевич. – Мы с ним познакомились года полтора тому назад. Там, в ботсаду. Шапочное, конечно, знакомство. Я про Трофима Ивановича ничего толком и не знаю. Разве что манеру игры…
– Ты рассказывай, – сказал Крячко. – И про манеру тоже. Глядишь, пригодится.

Глава 2

Для Гурова и Крячко не было новостью, что генерал Орлов – большой поклонник шахмат и на досуге – когда он появляется, часто заходит в ботанический сад, в одном из уголков которого собираются такие же любители.
Таганцев был одним из них. Трофим Иванович, по словам Орлова, считался чуть ли не лучшим среди непрофессиональных шахматистов Москвы. Несмотря на преклонный возраст, голова у Таганцева, как сказал Петр Николаевич, работала отлично, кстати, и в физическом отношении старик был еще вполне крепок.
– У профессионалов спортивная сторона шахмат слишком раздута, гипертрофирована, – объяснял Орлов. – У них пропадает вкус к игре, ослабевает свежее восприятие шахмат, они не испытывают радости от игры. Для профессионалов шахматы – это работа, порой каторжная. Для нас – отдых и удовольствие.
Льву ярко вспомнилось дело двухлетней давности. Тогда он и Крячко ловили убийцу члена-корреспондента Российской академии наук Александра Иосифовича Ветлугина, давнего и постоянного шахматного партнера генерала Орлова. Очень трудным и заковыристым выдалось то дело! А теперь, значит, еще одного шахматиста из ботсадовского окружения Орлова убили…
– Таганцев был на шестнадцать лет старше меня, – продолжал Петр Николаевич, – но я гордился, если хоть одну партию из пяти против него сводил вничью. В силу мастера он играл, это я вам точно говорю.
«На шестнадцать? – подумал Гуров. – Ого! Петру в этом году семьдесят исполняется…»
– Словом, считался Трофим Иванович кем-то вроде чемпиона Москвы среди любителей, – генерал Орлов горестно покачал головой. – А позвонивший мне Сергей Гаранин был вроде как претендентом. Они последние полтора месяца матч играют. Из десяти партий. Откуда Гаранин узнал? Он почти наш коллега, старший советник юстиции, служит в Департаменте связей с общественностью при Верховном суде России. Все районные пресс-релизы по столице должен читать по должности. Вот он и прочитал. Сразу же связался со мной. И правильно сделал. Я уже сказал, что артисты из Тимирязевского РОВД успели малость накосорезить.
– Чем на этот раз отличились доблестные районщики? – поинтересовался Станислав.
– Вот теперь пора рассказать вам о странностях. Дело в том, что убийство произошло на глазах у шести свидетелей. Парни, студенты Тимирязевской сельхозакадемии, возвращались с практических занятий. Занятия у них как раз в ботсаду проходят. Возвращались не особо спеша: взяли пива, посидели в ботсаду, поболтали… Шесть человек. Дружной компанией шли на выход, через аллейку, где сидел на лавочке Таганцев. Издалека увидели, что происходит какое-то безобразие: два типа нападают на старика, а он отбивается тростью. Рванули ребята на помощь. Молодцы, не струсили. Но чуть-чуть не успели, – генерал Орлов огорченно вздохнул. – И, когда в погоню за убийцами бросились, тоже ничего не получилось у них. Было уже темно, негодяи нырнули в кусты… Зато видели студенты все в подробностях. Старик, по их словам, оказался непрост, отбивался своей тростью вовсю и одного из нападавших ударил по руке весьма чувствительно. А тросточка там та еще. Впрочем, сами посмотрите.
– С шестью свидетелями, конечно, повезло, – перебил генерала Станислав, – но я пока не вижу особых странностей. Двое подлецов напали в безлюдном месте на одинокого старика. Хотели поживиться. Мерзко до тошноты, но более чем тривиально.
– Вечно ты торопишься! – с досадой сказал Петр Николаевич. – Будут тебе сейчас странности. Особые. Как должны были поступить тривиальные, как ты выражаешься, грабители? Они получили отпор, один из них ударил жертву ножом, и к ним бегут шестеро здоровых парней с явным намерением их задержать! Прямо на месте преступления, над телом жертвы. Они должны были немедленно удирать со всех ног, не теряя ни секунды!
– Так они ж и удрали, или я чего не понял? – недоуменно сказал Крячко.
– Да. К великому сожалению. Но перед тем, как сделать ноги, они теряют не менее пяти секунд. И на что? Вовсе не на то, чтобы обшарить карманы жертвы!
– Такое поведение тоже было бы маловероятным, – подал реплику молчавший до сих пор Лев. – И нелепым. Не могла же их настолько жадность обуять, чтобы в такой пиковой ситуации, когда вот-вот повяжут, по карманам шарить. Да и на какую сверхдобычу они могли рассчитывать? Что там у старика в кармане? Чек на предъявителя? На миллион баксов? Бриллиант весом в полкило? Смешно… Нет, они, конечно же, должны немедленно сматываться.
– Вот именно! – Орлов даже кулаком по столу пристукнул. – Однако один из них тратит драгоценные секунды на то, чтобы достать цифровую фотокамеру и сделать два снимка жертвы! Только что убитого им же человека, каково?! Мало того, подельник убийцы за секунду до этого дикого фотосеанса опускает на труп какой-то предмет. Причем проделывается весь этот сюрреалистический бред быстро, четко и слаженно, точно по предварительной договоренности.
– Что за предмет? – тут же спросил Гуров. – Он так и остался на трупе?
– Подожди, дойдет дело и до предмета. Давайте по порядку. Словом, негодяи все-таки успевают удрать. Студенты вызывают милицию. Приезжает ГНР из Тимирязевского РОВД. Против обыкновения гонорейщики относятся к делу профессионально и добросовестно.
Полковник Гуров мысленно усмехнулся: надо же, как словечко неприличное привилось, Петр и то использует. «Гонорейщиками» на милицейском сленге называют парней из групп немедленного реагирования. Те, ясен пень, обижаются, но слово не воробей, кличка эта приклеилась к ГНРовцам намертво.
– Делают фотографию трупа, грамотно обшаривают все вокруг. Важный момент: рядом с телом Таганцева в траве находят нож. Но следов крови на нем нет.
– Значит, – прокомментировал Гуров, – имеет смысл предположить, что этим ножом был вооружен второй преступник. Тот, которого старик ударил тростью по руке. Отпечатки на ноже остались?
– Дактилоскопию в райотделе провели, но халтурно, – с досадой сказал Орлов. – Попытайтесь, конечно… Вдруг да повезет. Сделайте по новой, у нас. Если не все смазали в спешке. Не до того, видишь ли, районщикам было! У них дела поважнее нашлись. Так вот, продолжаю. Всех шестерых парней доставили в Тимирязевский райотдел. А там замначальника по оперчасти от большого не по уму служебного рвения стал на них наезжать. Дескать, не вы ли сами дедка пристукнули? А потом нам позвонили, чтобы от себя подозрения отвести? Тем более вы, дескать, в нетрезвом виде пребываете… Идиот! Какой, к песьей матери, может быть нетрезвый вид, когда они по бутылке пива выпили! А этот пень в мундире ребят чуть ли не на экспертизу отправлять собирался. Вот из-за таких деятелей, как этот майор, к нам народ и относится… соответственно. Парни, само собой, возмутились. Я их очень даже понимаю: хотели помочь, а нарвались на дремучее хамство. Разговор пошел на повышенных тонах. Сильно повышенных. Словом, ребяткам накостыляли по шеям. Основательно накостыляли, дурачье дело нехитрое, это райотдельцы хорошо умеют. Пареньки сопротивлялись, как могли. Один из них дал сдачи особенно гм-м-м… адресно. Въехал в физиономию тому самому майору, заместителю начальника отдела.
– И правильно сделал, – решительно сказал Крячко. – Дураков, как известно, и в церкви бьют.
Гуров молча кивнул. Он разделял возмущение генерала и своего друга. В самом деле, как теперь эти парни станут относиться к людям в милицейской форме? Что скажут своим родителям? Однокурсникам? Подружкам? Захотят ли в следующий раз хоть пальцем пошевелить, чтобы помочь милиции? Вот то-то и оно…
Орлов же заводился все сильнее. Его глубоко задевало то, что в массе своей россияне относятся к правоохранительным органам, мягко выражаясь, без особо теплых чувств. Никакие сериалы про «разбитые фонари» да милицейскую собачку Мухтара не помогают: недолюбливают у нас в стране милицию, не слишком-то ей доверяют. И к тем, кого генерал считал виновниками подобного положения дел, он был нетерпим.
– Н-ну, работнички, мать их в душу через семь гробов, – с чувством произнес Петр Николаевич и расстегнул воротничок рубашки, словно тот душил его. – Н-ну, районщики долбаные, ну, блюстители порядка хреновы! Словом, с трех парнишек взяли подписку о невыезде, а остальных троих продержали в «обезьяннике» аж до сегодняшнего утра! Пока я не разобрался и этого безобразия не прекратил.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4