"
-"Тогда на каком основании ваши люди роются в моих вещах?"
-"Ах, Андрей Палыч, Андрей Палыч! До какой же все-таки
степени Вы являетесь человеком прошлого, двадцатого века. По
вашему мы должны были дождаться, когда Вы наконец совершите
преступление, и только после этого придти к Вам? Христианское
человеколюбие не позволяет нам, оставаясь в стороне, спокойно
взирать на то, как человек готовится взять на свою душу грех.
Если Вы сами не беспокоитесь о своей бессмертной душе, о ней
придется побеспокоится нам. Наша цель не в том, чтобы раскрывать
совершенные преступления, а в том, чтобы предотвращать еще
несовершенные. Преступления сперва совершаются в голове, и чтобы
спасти человека от неверного шага, нужно изменить образ его
мышления. Поэтому я и беседую сейчас с Вами."
-"И поэтому ваши люди выбросили на пол все мои книги?"
-"А как еще узнать, что Вы читаете? Ладно, если хорошие
книги. Хорошая книга может спасти человека, но плохая навеки
погубит его. А вот, кстати, что-то нашли!" - следователь принял
из рук дюжего молодца истрепанную самиздатовскую книгу,
отпечатанную на плохом принтере, полистал ее и покачал головой:
"Ай-ай-ай, Андрей Палыч, это же "Советия", книга, возглавляющая
список запрещенных книг!"
-"Между прочим, я автор этой книги."
-"Это не является основанием, на котором можно хранить дома
запрещенную книгу."
-"Неужели и нынешнее правительство ее тоже запретило?
Наверное я написал неплохую книгу, если даже четверть века
спустя ее продолжают запрещать! Хотя не очень понимаю, чем она
вашим-то хозяевам не угодила ?"
-"Не притворяйтесь, Вы все прекрасно понимаете."
-"Нет, в самом деле. Я писал эту книгу в начале 1990-х годов,
с одной целью - прояснить недоразумение, широко
распространившееся в головах моих сограждан. Недоразумение,
которое уже тогда начинало приводить к тяжким последствиям. Дело
в том, что когда погиб Советский Союз, и страну стали делить по
национальному признаку, оказалось, что чуть ли не большинство
жителей этой страны не знают к какой национальности они на самом
деле принадлежат. То есть, конечно, у всех были паспорта и там в
пятой графе у каждого была записана какая-нибудь национальность,
и большинство людей верило тому, что там было написано. Но вся
беда в том, что в официальных бумагах вообще всегда пишется
много всякой галиматьи, совершенно не соответствующей
действительности. Для того, чтобы быть, например, русским, надо
с детства воспитываться внутри русской культуры. Между тем,
революция 1917 года фактически эту культуру уничтожила, как
и множество других культур, существовавших на одной шестой части
суши.
И вот во время распада Советской страны появились люди,
которые стали громко сетовать по этому поводу и говорить, что
хорошо бы все эти нации "возродить". Возможно, у них были благие
намерения, но они не понимали, что нельзя дважды войти в одну и
ту же реку. Во всех их попытках "возрождения" было нечто от
этнографического театра. Человек, внезапно заметивший, что у
него в паспорте написано "русский", наслушавшись призывов
вернуться к своим корням, и никогда прежде не бывавший в церкви,
вдруг в сорок лет крестился и начинал следовать всем
православным обрядам. Но все почему-то было чужим. И обряды
чужие, и праздники другие, совсем не те, к которым привык с
детства. Отец и дед, всю свою жизнь бывшие атеистами, вдруг
оказывались как бы не его предками, и вместо обретения корней,
он обрубал все свои корни, и оказывался в свободном
пространстве. Но особенно нелепо все это выглядело, когда у
человека в паспорте стояло название какой-нибудь малой
народности, к которой уже даже его предки имели весьма далекое
отношение, и ему приходилось креститься, только для того, чтобы
доказать свою "русскость", но в атмосфере разгулявшегося
национализма это могло только усилить подозрительность по
отношению к нему.
В результате всех попыток восстановить русскую нацию
получилась лишь сверхновая историческая общность людей -
"россияне".
И вот, когда я наблюдал за всем этим театром
националистического абсурда, мне пришла в голову чрезвычайно
простая мысль. Зачем нам нужно что-то из себя корчить? Почему мы
не можем быть самими собой? Национальность изменить невозможно.
Это то, что заложено в тебе с детства, это та среда, в которой
прошли первые годы твоей жизни. Все мы, носившие при
коммунистическом режиме название "советский народ" действительно
выросли в едином культурном пространстве: мы смотрели одни и те
же фильмы, рассказывали друг другу одни и те же анекдоты про
ненавистных правителей, переписывали друг у друга на магнитофон
одни и те песни запрещенных бардов, носили одну и ту же
национальную одежду - джинсы и шапку-ушанку, и питались блюдами
одной и той же национальной кухни - сибирскими пельменями и
котлетами по-киевски. Вне зависимости от того, что было записано
у нас в паспорте в пятой графе, объективно мы были людьми одной
национальности, но название этой национальности не стояло ни в
одном паспорте. Но так уж устроена человеческая психика: пока
вещь или явление не имеют названия, они как бы невидимы для
нашего сознания. Мы можем постоянно спотыкаться об этого
невидимку, но замечаем его лишь тогда, когда он обретает имя.
Мне казалось, что достаточно лишь дать моему народу имя, и реки
крови, льющиеся в так называемых "межнациональных" конфликтах,
иссякнут, потому что люди поймут: они убивают не инородцев, они
убивают своих соплеменников, которых в детстве мучили в такой же
в точности советской школе, как и их самих, и по тем же самым
учебным программам.
Но какое имя дать этому народу? Слово "советский" в те
времена несло с собой слишком много отрицательных ассоциаций, но
именно этим словом этот народ назывался в течении 70 лет.
Переименовать народ - значить отказаться от его истории, и без
того очень короткой по сравнению с историями других народов.
Народ без истории - это уже не народ. Поэтому переименовывать
было нельзя, но можно было попытаться очистить это слово от
посторонних ассоциаций. Прежде всего надо было объяснить людям
что "советский" - это обозначение национальности, а не партийной
принадлежности. Для того, чтобы быть советским, вовсе не
обязательно быть коммунистом. Советский антикоммунист всегда был
весьма распространенным явлением, хотя, конечно, он мог открыто
заявить о своем присутствии далеко не во все периоды советской
истории. Другим недоразумением было мнение, что советский
человек в силу своего названия должен предпочитать Советы как
форму государственного устройства, скажем, парламентской
республике. Советы просто когда-то дали имя народу, но теперь
это имя зажило своей жизнью. Точно также американцы не обязаны
быть поклонниками Америго Веспуччи, только за то, что он дал их
континенту свое имя.
Но было еще одно недоразумение, связанное с понятием
"советский народ", значение которого я недооценил, когда писал
"Советию", но которое имело роковые последствия. Дело в том, что
в доперестроечные времена этим термином обозначали все население
Советского Союза. Однако не все жители СССР были людьми
советской национальности. Хотя большинство жителей СССР
составляли атеисты, имелся значительный процент верующих, а
религии сохраняли в себе элементы культур тех народов, которые
жили на этой территории до возникновения советского народа. И
если человек рос, допустим, в православной семье, с детства
находился в этой культурной среде с ее особыми обычаями,
обрядами, и праздниками, то он, наверное, был русским не только
по паспорту. Но я тогда не знал, что есть такие люди, что
древние народы продолжают тайно существовать на территории СССР.
Я вырос и прожил первую половину своей жизни в сугубо
атеистической среде. Я думал, что верующие - это какие-то
реликты, бабки в платочках, которые скоро вымрут, и не придавал
им большого значения. Но именно поэтому мой план прекращения
межнациональных конфликтов оказался утопичен - я не понимал, что
между собой воюют действительно разные народы: древние народы
друг с другом, и советский народ с древними народами.
Причина войн была не только в смешении понятий. Она лежала
глубже. Советский народ, составленный из потомков людей
принадлежавших разным религиям, мог существовать только на
основе атеизма. Но для того, чтобы человек смог обходиться без
религии, нужно научить его настоящему научному мировоззрению,
дать ему хорошее образование в области естественных наук, а это
очень сложно и дорого. Мы пошли по простому и дешевому пути:
стали разрушать храмы и преследовать верующих. Мы озлобили
древние народы, и это в конце концов и привело к тому, что
советский народ потерял свою государственность... Впрочем, я
наверное утомил Вас. История и культура советского народа - мой
конек и я могу говорить об этом часами."
- "Нет, что Вы, Андрей Палыч, все это очень интересно." -
ответил следователь - "слушая Вас, я начинаю лучше понимать, кто
такие совки..."
- "Я попросил бы Вас в моем присутствии называть мой народ
только так, как он сам себя называет -"советский". Вам мало
того, что нас заставили нашить себе звездочки ?" - Андрей
показал на нашитую на свою куртку красную пятиконечную
звезду.
- "За "совков" извините, конечно, нечаяно вырвалось. А что
касается звездочек, то тут я ничего поделать не могу: парламент
Московии провел этот закон, выполняя наказы своих избирателей.
Ну что поделать, если московитяне не желают сидеть в парке на
одной скамейке с совк... с советскими? Таково демократическое
волеизъявление народа. Надеюсь, Вы не против демократии?"
Андрей промолчал.
- "Давайте все же вернемся к основной теме нашей беседы" -
сказал следователь - "Итак, как я понял из Ваших слов, Вы
остаетесь нераскаявшимся атеистом?"
- "Нет, я просто нерелигиозный человек, сторонник научного
мировоззрения."
- "А разве это не одно и то же?"
- "Нет. Хотя атеизм долго пытались приравнять научному
мировоззрению, на самом деле они противоречат друг другу.
Атеизм, точно так же как и религия, основан на предвзятом
мнении, а научное мировоззрение - это прежде всего
непредвзятость мышления. Атеист верит в то, что бога нет;
религиозный человек верит в то, что бог есть; а сторонник
научного мировоззрения старается понять как устроен этот мир на
самом деле. Научное мировоззрение - это не набор готовых
представлений, а особое отношение к миру. Встретившись с
непонятным, верующий падает на колени и отвешивает поклоны,
атеист "объясняет" непонятное случайностью или галлюцинациями, и
лишь сторонник научного мировоззрения видит в непонятном прежде
всего предмет исследования.
Я думаю, что Природа наверняка устроена гораздо сложнее и
интереснее, чем представляет современная наука, но я также
считаю, что если наука когда-нибудь обнаружит некий сверхразум,
управляющий вселенной, он может оказаться совершенно непохож на
того бога, которого рисуют нам религии - уж слишком явно
просматривается в религиях "социальный заказ" конкретных
человеческих обществ."
- "Андрей Палыч," - сказал следователь, перелистывая дело на
экране дисплея - "вот тут написано, что в середине 90-х годов Вы
были одним из инициаторов создания так называемых советских
национальных школ. Программы этих школ предусматривали
углубленное изучение естественных наук и математики..."
- "Да, это так. Советские не хотели отдавать своих детей в
государственные школы, где основным предметом был закон божий.
Помню, в 1995 году я встретил на улице старого приятеля и
поинтересовался почему у него такой подавленный вид. "Они украли
у меня сына" - ответил он - "это был такой смышленый малыш, я
учил его технике и он все схватывал на лету. Из него вырос бы
хороший инженер. Потом он пошел в школу и его словно подменили:
повесил на шею крест, занятия техникой забросил, и с тех пор
говорит только о спасении души. Сначала он и нас с матерью
пытался обратить в веру христову, но мы абсолютно ничего не
поняли: он изъясняется на каком-то невразумительном
церковнославянском жаргоне. Теперь он бросил эти попытки, но
смотрит на нас с каким-то сожалением, как на умственно отсталых,
которым не дано понять чего-то самого главного в жизни. Он не
грубит нам, не хамит - ему его вера не позволяет. Но это в
тысячу раз хуже, чем если бы он обложил нас по-матерному. Потому
что мы для него существа низшего ранга и он смотрит на нас
сверху вниз. Совершенно чужой человек! Они украли его у нас!"
Я знал моего приятеля как честнейшего и порядочнейшего
человека, и мне было больно видеть, как несправедливо обошлась с
ним судьба. У меня самого подрастала дочь, и мне было страшно за
нее. Вот тогда-то у меня, и еще нескольких родителей из семей с
давними атеистическими традициями, родилась идея создать
советские национальные школы. В противовес официальным школам,
первоначально предполагалось ввести в учебные планы предмет
"научный атеизм", но я настоял, чтобы эти часы были отданы
углубленному изучению естественных наук. Я хотел, чтобы
советский народ постепенно пришел от примитивного атеизма к
настоящему научному мировоззрению."
- "Но кроме естественных наук, в этих школах был также курс
технических наук, и был даже предмет "история и философия
техники".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20