https://wodolei.ru/catalog/dushevie_poddony/keramika/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Запретная книга — русский фэн-сайт Г.Ф. Лавкрафта
Говард Филлипс Лавкрафт
Дерево на холме
I
К юго-востоку от Хэмпдена, рядом с извилистым ущельем, где бьется в теснинах Лососевая река, простирается гряда крутых скалистых холмов, ставшая камнем преткновения для отважных земледельцев. Глубокие каньоны с почти отвесными стенами изрезали эту местность вдоль и поперек, что не позволяет использовать ее иначе как пастбище. В мой последний приезд в Хэмпден этот район его еще называют Наделом Сатаны входил в состав здешнего лесного заповедника. Ввиду отсутствия дорог он практически отрезан от внешнего мира, и местные жители вполне серьезно скажут вам, что в свое время он был собственноручно пожалован нашей грешной земле Его Сатанинским Величеством. Местное поверье гласит, что здесь водятся привидения, но что они собой представляют этого, похоже, не знает никто. Коренные поселенцы не отваживаются проникать в эти таинственные дебри, ибо они свято верят тем преданиям, что достались им по наследству от индейцев племени нец-перс, бесчисленные поколения которых избегали этих мест по той причине, что считали их ареной состязаний каких-то гигантских духов, прибывающих Извне. Все эти не лишенные занимательности истории возбудили во мне живейшее любопытство.
Моя первая и, слава Богу, последняя экскурсия в эти холмы состоялась летом 1938 года, которое я провел в Хэмпдене с Константином Теунисом. Он весь ушел в работу над своей диссертацией по египетской мифологии, и большую часть времени я коротал в одиночестве, несмотря на то, что мы жили в одной квартире в коттедже на Бикон-стрит с видом на печально известный Дом Пирата, выстроенный Эксе-ром Джонсом более шестидесяти лет тому назад. Рассвет 23 июня застал меня среди этих причудливой формы холмов впрочем, после семи часов утра они выглядели вполне прозаично. Я отошел уже на целых семь миль от Хэмпдена, но до сих пор не видел ничего такого, что могло бы привлечь мое внимание. Взбираясь по травянистому откосу над одним особенно глубоким ущельем, я внезапно оказался на участке, абсолютно лишенном растительного покрова. Он простирался далеко на юг, захватывая множество долин и возвышенностей. Поначалу я решил, что прошлой осенью здесь, вероятно, был пожар, но, внимательно обследовав почву, я не обнаружил ни малейших признаков выгорания. Все близлежащие склоны лощины выглядели настолько черными и обезображенными, что, казалось, на них дохнуло каким-то гигантским пламенем, уничтожившим всю растительность. Однако следы огня отсутствовали...
Я ступал по жирной, плодородной почве мечте любого земледельца и не видел ни травинки. Я взял курс на предполагаемый центр этой грандиозной пустоши и тут до меня вдруг дошло, какая жуткая и необъяснимая тишина царит вокруг. Здесь не было ни жаворонков, ни кроликов, ни даже насекомых вся живность, казалось, покинула эти места. Взойдя на вершину внушительной высоты бугра, я попытался определить на глаз размеры этой унылой загадочной зоны. И тут я увидел одиноко стоящее дерево.
Холм, на котором оно росло, чуть возвышался над своими соседями, но дерево, бросалось в глаза главным образом потому, что его никак нельзя было ожидать здесь увидеть. Я не встретил ни одного дерева на протяжении многих миль: в неглубоких лощинах мне приходилось продираться сквозь заросли репейника и терновника, но среди них не было деревьев в полном смысле этого слова. Тем более странно было увидеть дерево в этой бесплодной местности, да еще на вершине холма.
Чтобы добраться до него, мне пришлось пересечь два обрывистых ущелья; в конце пути меня ждала еще одна неожиданность. Ибо это дерево не было ни елью, ни сосной, ни чем-либо еще. Никогда в жизни я не встречал деревьев, хотя бы отдаленно напоминавших его; не встретил и по сей день и вечно буду благословлять за это небеса!
Более всего оно напоминало дуб. У него был мощный искривленный ствол диаметром около ярда, а его огромные нижние ветви начинали расти уже в каких-нибудь семи футах над землей. Листья имели округлую форму и были до странности идентичными по размеру и рисунку. Создавалось впечатление, будто дерево нарисовано на холсте кистью неведомого художника, но я готов поклясться, что оно было настоящим. Да-да, настоящим, уж я-то знаю это, что бы там ни говорил Теунис.
Помню, как, не глядя на часы, я определил время по солнцу: было десять утра. Стало припекать, и я присел отдохнуть под гостеприимной сенью огромного дерева. Потом я обратил внимание на траву, что в изобилии росла под ним довольно странный феномен посреди этой голой пустоши. Везде, куда бы я ни кинул взгляд, было беспорядочное нагромождение холмов, лощин и обрывов, но та возвышенность, на которой я сидел, значительно превосходила все остальные в радиусе многих миль. Я поглядел далеко на восток и тут же вскочил на ноги, пораженный и ослепленный увиденным! Сквозь сизую дымку на горизонте проступали голубоватые шапки гор Биттеррут, единственной гряды в округе, расположенной в трехстах милях от Хэмпдена, вершины которой всегда покрыты снегом. Но, находясь на такой высоте, как сейчас, я никак не должен был ее видеть. В течение нескольких минут я стоял, не шелохнувшись, и все глядел на это чудо; потом меня одолела сонливость и я прилег отдохнуть на обильный травяной покров под деревом. Я отложил в сторону фотоаппарат, снял шляпу и расслабился, глядя в небо через сетку зеленых листьев. Потом я закрыл глаза.
И тогда меня посетило довольно странное видение некая смутная греза, своего рода сок наяву, не имевший сколько-нибудь отчетливой связи с реальностью. Мне чудилось, будто я вижу величественный храм на берегу вязкого, покрытого водорослями моря; три солнца мерцали над ним в бледно-розовом небе. Этот громадный храм, напоминавший древнюю гробницу, имел какой-то неестественный цвет, близкий к сине-лиловому. Огромные бестии парили в облаках казалось, будто я слышу хлопанье их перепончатых крыльев. Когда я приблизился к каменной громаде, предо мной возник огромный черный провал входа. Внутри маячили тени; мельтеша и дразнясь, они, казалось, хотели заманить меня в этот чудовищный склеп. Хищный блеск трех огромных глаз померещился мне в шевелящемся мраке дверного проема, и я закричал от смертельного страха. Я понял, что в нездоровых недрах этого исполинского сооружения кроется нечто такое, что сулит гибель и разрушение всему сущему. То была поднявшаяся из бездны преисподняя, и была она страшнее самой смерти. Я снова закричал. Видение померкло.
Надо мной были все те же круглые листья и обычное земное небо. Пытаясь подняться на ноги, я ощутил дрожь во всех членах; холодный пот струился по моему лицу. В первое мгновение я было собрался бежать куда глаза глядят, лишь бы только не видеть этот холм с его ужасным деревом, но затем быстро справился со своим сумасбродным порывом и снова присел, стараясь прийти в себя. Никогда еще я не видел сна, столь схожего с явью и столь кошмарного. Но что же могло послужить причиной такому странному видению? Разве что те книги по Древнему Египту, которые я брал почитать у Теуниса... Я отер пот с лица и подумал, что уже настало время обеда. Однако мне почему-то совсем не хотелось есть.
Потом меня осенило. Я сделаю несколько снимков этого дерева и покажу их Теунису. Быть может, увидев их, он перестанет делать вид, будто ему все безразлично. А если что, я мог бы пересказать ему свой сон... Достав из чехла фотоаппарат, я сделал несколько снимков как самого дерева, так и окружавшего его ландшафта. На всякий случай я также сфотографировал один из сверкавших на солнце снежных пиков. Может быть, я захочу сюда вернуться, и тогда эти снимки пригодятся.
Засунув фотоаппарат в футляр, я вернулся на свое мягкое травянистое ложе. Похоже, что это место под деревом обладало какой-то неведомой чудодейственной силой. Во всяком случае, мне не хотелось его покидать. Я глянул вверх, на странные листья округлой формы, и снова закрыл глаза. Легкий ветерок играл в ветвях; их мягкий мелодичный шелест навеял на меня сладкую истому, и вскоре я задремал. Внезапно я снова увидел бледно-розовое небо и три солнца. Страна трех теней! И вновь величественный храм предстал перед моим взором. Казалось, будто я лечу по воздуху, как некий бестелесный дух, и разглядываю чудеса этого удивительного многомерного мира. Причудливо изогнутые карнизы храма вселяли в меня безотчетный страх, и я понял, что эту страну не видел еще ни один смертный даже в своих самых дерзких грезах.
И снова передо мной возникла огромная зияющая дыра входа; меня словно затягивало в это черное клубящееся облако. Казалось, что я гляжу в даль без конца и без края. Я не нахожу слов, чтобы описать это чудовищное Ничто, эту непроницаемую бездонную тьму, кишевшую невообразимыми тенями и предметами, плодами безумия и бреда, столь же неуловимыми и призрачными, как мгла, скрывающая таинственную Шамбалу.
Душа моя ушла в пятки. Я был смертельно испуган. Я кричал, не переводя дух, и чувствовал, что схожу с ума. Затем, все еще во сне, я бросился бежать и бежал бесконечно долго, охваченный предельным ужасом, но от чего именно я спасался бегством, я не знал. И хотя я покинул этот храм и адскую бездну, в глубине души я понимал, что мне суждено вернуться сюда и только чудо может меня спасти.
Я открыл глаза. Дерева надо мной не было. Я лежал ничком на каменистом склоне. Одежда моя находилась в самом плачевном состоянии, ладони были исцарапаны в кровь. Я медленно поднялся на ноги, корчась от невыносимой боли. Теперь я узнал то место, где находился это был холм, с которого я впервые увидел ту опаленную зону. Выходит, что я проделал не одну милю, находясь в бессознательном состоянии! Дерева не было в поле зрения, и я облегченно вздохнул. Брюки мои были разодраны на коленях стало быть, часть пути я проделал на четвереньках.
Я взглянул на солнце оно клонилось к западу! Где же я все это время был? Я судорожно выхватил часы. Они остановились в 10.34.
II
— Так, значит, ты получил фотографии? произнес Теунис, лениво растягивая слова. Я поднял голову и встретил его серый, холодный взгляд, брошенный мне с другого конца обеденного стола. Три дня миновало с тех пор, как я вернулся с Наделов Сатаны. Я, конечно, уже успел ему поведать о видении, посетившем меня под деревом, но мой рассказ вызвал у него только смех.
— Да, ответил я. Они пришли вчера вечером. Я еще даже не распечатал пакет. Рассмотри их как следует если, конечно, они достаточно качественные. Быть может, ты изменишь свое мнение.
Теунис усмехнулся, отхлебнул кофе. Я протянул ему нераспечатанный конверт. Он тут же вскрыл его и достал снимки. Как только он увидел первый из них, улыбка слетела с его лица. Он нервно затушил сигарету.
— Боже праведный, ты только погляди! Я принял у него из рук глянцевый прямоугольник. Это был самый первый снимок дерева, сделанный мною с расстояния примерно в пятьдесят футов. Я недоумевал, что могло так поразить Теуниса в этом снимке. На переднем плане красовалось дерево, стоящее на холме, под ним густые заросли травы, где я отдыхал, а вдали заснеженные вершины гор.
— Вот! воскликнул я. Я же говорил...
— Приглядись получше! Теунис щелкнул ногтем по фотокарточке. Взгляни на тени! Каждая скала, куст и дерево отбрасывают по три тени!
Он был прав... Я только теперь заметил, что от дерева падают целых три тени, перекрывающие одна другую наподобие веера. Меня разом охватило чувство, будто изображение на фотокарточке содержит какую-то несообразность, что-то ненормальное. Листья выглядели какими-то уж чересчур сочными, чтобы быть похожими на настоящие, а ствол был весь в безобразных утолщениях и наростах. Теунис швырнул снимок на стол.
— Здесь что-то не так, пробормотал я. То дерево, которое я видел, не было таким отвратительным, как это...
— Ты уверен? процедил Теунис. Впрочем, я, думаю, что ты видел там много такого, что не попало, на эти снимки.
— Но на них попало то, чего я не видел!
— В том то все и дело. В этом ландшафте как будто что-то не на месте, но что именно этого я никак не могу ухватить. Дерево как бы наводит на мысль — но мысль эта выше моего понимания! Оно слишком неотчетливо, слишком зыбко, слишком призрачно, чтобы быть настоящим!
Он нервно забарабанил пальцами по столу. Потод схватил остальные фотографии и быстро их просмотрел.
Я взял со стола снимок, оброненный Теунисом, принялся его разглядывать, стараясь вникнуть в каждую деталь и ощущая при этом какую-то странную неловкость и неуверенность. Верхушки растений торчали в разные стороны; трава в отдельных местах была беспорядочно спутана. Дерево выглядело очень расплывчатым, как бы затянутым пеленой, но я хорошо различал мощные сучья и полусогнутые стебли цветов, что, казалось, вот-вот должны были обломиться, однако каким-то образом все же держались. И еще множество теней, расположенных веером.
Между тем это были очень подозрительные тени либо слишком короткие, либо слишком длинные в сравнении с объектами, от которых они падали, отчего мне и стало не по себе. Но ведь в тот день я ничего этого не заметил... Странный пейзаж! В нем было что-то до боли знакомое и в то же время столь же далекое и непостижимое, как звезды за пределами галактики.
Теунис первым нарушил молчание.
— Ты, кажется, говорил, что в своем бредовом сне видел три солнца? Я кивнул, не понимая, к чему он клонит. Потом вдруг меня осенило, и когда я снова взглянул на фото, пальцы мои слегка дрожали. Мой сон! Ну конечно!
— На других снимках то же самое, сказал Теунис. Та же неопределенность, тот же намек. Пожалуй, я бы разобрался, в чем тут дело, увидел бы все в истинном свете, но только здесь все слишком... Впрочем, если я погляжу на них подольше, я, конечно, разберусь.
Какое-то время мы сидели, не произнося ни слова. Внезапно ко мне пришла идея, подсказанная странным, необъяснимым желанием снова попасть к тому самому дереву.
— Давай сходим туда вместе. Это займет у нас полдня.
— Будет лучше, если ты останешься здесь, задумчиво промолвил Теунис.
1 2


А-П

П-Я