— А вы еще центральную площадь не видели…Надо сказать, что центральной площади они Так и не увидели, так как перед выездом из нее дорога оказалась перекопана — прокладывали вакуумный мусоропровод, по которому весь мусор города должен был вскоре выбрасываться на дальнюю окраину. Об этом им сообщил подошедший к автомобилю человек в спецовке. Он же и посоветовал, какой дорогой лучше доехать до нужного шоферу места.Когда машина уже отъехала от человека в спецовке, шофер негромко выругался, сравнив вышеупомянутого человека с одним натуральным удобрением. Обиделся шофер оттого, что человек в спецовке подумал, будто ему, шоферу, неизвестны дороги города.Но Павел, все это время предававшийся наблюдению из окна, не обратил внимание на сквернословие, раздавшееся в автомобиле.Вскоре они приехали. Машина остановилась перед красивым величественным зданием этажа в четыре, украшенным высоченными колоннами. На крыше развевался огромный красный флаг, хотя и показалось Павлу, что на улице ветра не было.Шофер завел Павла внутрь здания, а там его встретили сразу три человека в аккуратных темных костюмах и при галстуках. Они радостно пожали руку Добрынину и повели его вверх по, казалось, бесконечной мраморной лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой. Остановились на третьем этаже.Там их встретил дежурный по этажу в военной форме и в звании лейтенанта.— Секунд очку, — сказал он и ушел за угол по коридору.Минуты через две он вернулся.— Товарищ Павлюк ждет вас, — доложил лейтенант. Павел и трое сопровождавших, пройдя по коридору, зашли в большущий кабинет, где их и встретил товарищ Павлюк.Товарищ Павлюк, одетый в клетчатый пиджак и коричневые брюки, был орденоносцем. Был он, как и секретарь Коваленков, плотной наружности, но вид имел более строгий, даже когда улыбался.Сперва он показал Павлу свою коллекцию самоваров, подчеркнув при этом, что «разумный патриотизм должен в чем-то проявляться». Потом пригласил выпить чая за его широким столом.— Вот за чаем мы вас и утвердим! — сказал доброжелательно товарищ Павлюк, присаживаясь на свое кресло во главе письменного стола.Павел бросил на него недоуменный взгляд, который хозяин кабинета сразу понял и поэтому объяснил:— Дело в том, товарищ Добрынин, что вас выбрали, так сказать, на самом низком уровне, потом вы были в районе у товарища Коваленкова, и должен сказать, что вы ему понравились. Так что он утвердил вас и даже вам, наверно, не сказал об этом. Теперь мы должны утвердить вас как область, и потом уже последняя инстанция… ну, вы знаете какая…Павел кивнул.— Но вы не думайте, что мы не доверяем решению вашего колхозного собрания! Такая процедура, понимаете?! Мы ведь вам даже вопросов не задаем… Кстати, вам передали мой подарок?— Какой? — спросил Добрынин.— Ну, книжку Ленина с моей подписью?— Да, конечно, спасибо большое… — затараторил Добрынин.— Ну, я еще не окончил… Итак, процедура такая, понимаете? — продолжал товарищ Павлюк. — Я вот сейчас при вас спрошу членов партбюро: вам нравится товарищ Добрынин? — И товарищ Павлюк обвел пытливым взглядом троих в костюмах.Они кивнули.— Вот видите! — обрадовался хозяин кабинета. — И мне вы сразу понравились. Смотрю — русский человек, открытое лицо, добрая располагающая улыбка. Ну просто идеальный контролер. Вот мы вас и утвердили. А теперь чай и бублики!Молодой парень, по виду комсомолец, занес в кабинет поднос с румяными бубликами и большой медный чайник с кипятком. Потом в каждую чашку на столе товарищ Павлюк лично всыпал по щепотке чайной заварки.— Доложите-ка мне о состоянии дел на уборке урожая! — обратился, попивая чай, товарищ Павлюк к членам партбюро.— У нас все в порядке, — ответил один из них.То же повторили и другие.— Это хорошо, — довольный, руководитель кивнул. —Так и надо работать!Потом товарищ Павлюк заговорил с членами партбюро о перспективах постройки в городе кирпичного завода. Павел слушал их краем уха, набираясь знания, и одновременно не мог оторваться от вкусных румяных бубликов, которые просто таяли во рту. Казалось ему, что начавшаяся пару дней назад новая ответственная жизнь обещает ему много таких бубликов впереди, а кроме того подумалось Павлу и о том, что чем больше у человека ответственности, тем больше Родина беспокоится о нем и о его здоровье, и это казалось справедливым.— Ну что, — вдруг, бросив взгляд на свои ручные часы, обратился к Павлу товарищ Павлюк. — Ваш поезд через час. Как бы не опоздать…— Поезд? — переспросил удивленный Павел, ничего ни о каком поезде не слышавший.— Ах, извините, не сказал вам! — спохватился товарищ Павлюк. — Ваш поезд на столицу… Вам же говорили, что вас там ждут?..Павел кивнул.— Ну вот… — развел руками Павлюк. — Жалко, что так мало побыли у нас в Манаенковске, но кто знает — может, судьба еще занесет сюда… Будем рады.После этого товарищ Павлюк вызвал по телефону машину и самолично сопроводил Добрынина вниз по мраморной лестнице.И автомобиль, и шофер были те же. На этот раз Павел и шофер даже поздоровались друг с другом как старые знакомые.Ехали снова молча. Но теперь и самому Павлу не хотелось разговаривать. Он все еще разглядывал город, удивляясь его виду.— Скоро проедем мимо нашего театра! — с гордостью произнес шофер.Павел приготовился.Но театра они так и не увидели из-за того, что дорога впереди снова оказалась перекопанной по той же причине прокладывания вакуумного мусоропровода. Шофер еще раз кратко выругался и окольными путями отвез Павла на вокзал, где и посадил его на ожидавший отправления поезд.Павлу поезд понравился: состоял он из локомотива и всего двух пассажирских вагонов. Потом, правда, перед самым отправлением, к составу подцепили еще какойто вагон, но рассмотреть его не удалось.Приятно стучали колеса, а Павел сидел в своем купе и глядел в окно на уходящий, затухающий день.Завтра начнется новый день, и то, что Павел встретит этот новый день в пути, казалось замечательным и многозначительным.В купе зашла молодая женщина в железнодорожной фуражке — принесла чай.— Скажите, а бублики у вас есть? — спросил у нее Павел.— Да что вы, товарищ! — удивилась женщина. — Откуда здесь бублики?Павел кивнул, поблагодарил за чай, отпил глоток и понял, что чай не сладкий, но спрашивать эту женщину о сахаре не захотел.Женщина зашла через полчаса с пачкой газет.— Читать будете? — спросила она.— Буду, — ответил Павел.— Три хватит? — спросила женщина.— Хватит, — сказал Павел.Железнодорожница отсчитала три газеты и, положив их на столик, ушла.Пока в купе горела тускловатая лампочка, неизвестно откуда питавшаяся током, Павел внимательно читал принесенные газеты и узнавал из них такое множество всего, что представление его о жизни и о своей Родине расширялось с каждым прочитанным словом. И возникало ощущение, что едет он в поезде посреди огромного строящегося города-гиганта, где люди хотя пока и не живут, но уже вовсю работают, побивая всякие мировые рекорды в областях бурения, угледобычи, выпечки хлеба и плавки разных металлов.Немного устав от чтения, решил он рассмотреть в одной из газет лица новых орденоносцев, награжденных в Кремле, и только поднес он к глазам этот групповой фотопортрет, как лампочка в купе потухла. За окном тоже уже было темно, и, отложив газеты на столик, улегся Павел на нижней полке и, накрывшись теплым ватным одеялом, заснул. Глава 6 Тропинка вела ангела все дальше и дальше, пока не вывела к соседствовавшей с лесом деревеньке. Вывела, а сама нырнула в фунтовую дорогу и растворилась в ней. Дорога эта была для деревни единственной улицей, потому что все избы, а было их не больше двух десятков, своими окошками выходили на нее. Дальше, за деревенькой, дорога бежала вдоль лугов и где-то там, среди них, терялась.«Ну вот и первое жилье!» — подумал ангел.Близился вечер. Во дворе ближней избы женщина развешивала для просушки выстиранное белье.Ангел подошел к забору и поздоровался, а она, окинув подошедшего взглядом, забежала в дом, так и не ответив на приветствие.Ангел было развернулся, чтобы идти к другой избе с просьбой о ночлеге и пище, но тут его окликнул мужской голос.— Подойди-ка! — крикнул невысокий мужичок в полотняных штанах и подпоясанной шнурком холщовой рубахе серого цвета. — Ты беглый, че ли?Ангел подошел.— Мне бы переночевать… — сказал он, глядя в лицо хозяина вполне дружелюбно.— Беглый… — проговорил задумчиво мужичок, оглядывая красноармейскую форму ангела. — Ну заходь!Пол в сенях из-за нанесенной сапогами грязи казался земляным. Хозяин сам разулся и ангелу сказал сапоги снять, да вдруг заметил, что гость-то босиком пришел. Удивился, порылся в сундучке, стоявшем тут же, достал худые короткие сапожки и протянул их ангелу: «Надень-ка!» Ангел послушно надел, потопал в них по полу.— Ну как? — глядя на ноги гостя, спросил хозяин.— Хороши, — ответил ангел.Были сапожки чуть велики, но скрываемая ангелом радость от встречи с такою добротою была еще больше.Прошли в горницу, а там у русской печки уже хлопотала хозяйка, просовывая кочергою поближе к огню большой горшок.— Сейчас все будет, все сейчас будет готово… — приговаривала она.Гость присел на скамью и, уже сидя, покрутил головою, осматривая комнату. Жилье было чистым и аккуратным, широкая кровать, стоявшая за русской печкой как за углом, была покрыта вышитым красными петухами покрывалом. На столе уже лежала осьмина хлеба.Хозяин заглянул в комнату, улыбнулся гостю и снова исчез в сенях, а потом, видимо, во двор вышел — дверь на улицу хлопнула.Пока ангел рассматривал горницу, загорелась своим неживым светом маленькая лампочка, привешенная к потолку, а вслед за этим снова хлопнула дверь в сенях и появился хозяин, довольный, но серьезный. Зашел, глянул на лампочку, потом же, переведя взгляд свой на гостя, пояснил, что какая-то птица провод оборвала и пришлось его узлом связать, чтобы пустил он по себе электрический ток в избу.Полюбовавшись еще недолго светом лампочки, хозяин уселся по другую сторону стола на такую же деревянную скамью и принялся ждать еды.Тушенная с салом картошка меньше всего походила на райскую пищу, но ангел ел ее с удовольствием, хотя, конечно, больше всего радовался сытному мягкому хлебу. Хозяин тоже набросился на еду так, словно полстраны плугом вспахал. Жевал он жадно и как-то уж очень спешил.— Еще положить? — спросила хозяйка.— Нет, спасибо… — сказал ангел.А хозяин просто помотал головою отрицательно.— Ну, тогда я остальное вниз спущу! — проговорила женщина и взяла со стола пузатый горшок.С горшком она прошла в угол горницы, ближний к дверям в сени, и одной рукой подняла деревянный щит —вход в подпол.Ангел доел свой ужин и почувствовал, что неплохо было бы ему прилечь. Он бросил взгляд на хозяина, но тот все еще жевал, а посему гость перевел взгляд в другую сторону и увидел хозяйку, выбирающуюся из подпола уже без горшка в руках.Заоконная жизнь тем временем наполнилась темнотою, и сидевший лицом к окну хозяин дожевал последний ломоть хлеба и широко зевнул, тут же перекрестивши свой рот.— Ну че, гость дорогой, — заговорил он мятным полусонным голосом. — Спать небось хочешь?Ангел кивнул, наслаждаясь внутренним спокойствием тела. Чувствовал себя он в этой избе уютно.— Ну, че ж, пора уж… — хозяин еще раз зевнул, а после поискал взглядом жену. Взглядом не нашел, ио слухом услышал — возилась она с чем-то у кровати за русской печкой.— Валя! — окликнул ее мужичок. — Где гостю постелем?— Дак стелить-то уж нечего… Внизу все, пускай спускается да вместе с солдатиком и ляжет… — отвечала из-за печки жена.— Ну, слышь, — хозяин развел руками. — Ну, да и ты вроде солдатик, так что уж не в обиде…— Тама не закрыто, покажи ему! — добавила хозяйка и тут же уронила что-то и шепотом выругалась.Подвел хозяин гостя ко входу в подпол, и полез ангел вниз по лесенке. Спустился, а там тоже светло и такая же лампочка горит, только низковатый подпол оказался — прямо по его росту. Правда, размером он был чуть поменьше горницы, и тоже стол там стоял, три лежанки деревянные, застеленные чем-то полотняным. На столе — горшок тот самый, что хозяйка уносила, а за столом — люди. Чуть пригнулся ангел, чтобы свет от висевшей рядом лампочки глаза не резал. И увидел троих сотрапезников за едою: старика и двух людей помоложе возрастом, из которых один был в похожей зеленой одежде, а второй — в суконной рванине.Ангел поздоровался, и трое сотрапезников кивнули ему в ответ. Ели они сосредоточенно и как-то устало, но усталость эта скорее была написана на их лицах. Появление новичка их не смутило и не удивило.Доев картошку, они передохнули чуток. Старик тут же пошел и улегся на стоявшую в углу лежанку. И отвернулся от света и от остальных.Человек в зеленой одежде внимательным образом осмотрел ангела, потом обменялся взглядом со своим соседом по столу.— Ты из какого отряда? — спросил он ангела, выковыривая пальцем что-то из зубов.— Я не из отряда… — проговорил ангел. — Я с неба спустился… посмотреть хотел, что тут…— С луны ты свалился, а не с неба!.. — оборвал злобно человек в зеленой одежде. — Что, не мог обменять где-то свою форму?— Но ведь и у вас такая одежда… — возразил на это ангел.— Я уже договорился. Мне хозяин принесет этой ночью.— Может, он и мне принесет? — подумал вслух ангел, уже понявший, что одежда, которую он имел на себе, способна стать, причиной многих неприятностей.— Тебе он не принесет. Нету у него больше… Да и чем ты платить будешь? Я-то ему ружье дал, а у тебя ж ни шиша нету, даже из карманов ничего не выпирает.Ангел провел рукой по карманам и действительно убедился в их пустотелой гладкости.— А ты скажи хозяину, что отработаешь у него на свинарнике! — посоветовал парень в суконной рванине. — У него свинарник есть, я когда подходил к дому — слышал!— Не-е-е, — протянул солдатик. — Что он, себе дурень, чтобы разрешать дезертиру в форме свой свинарник убирать?!Старик, лежавший на угловой лежанке, захрапел, и все трое посмотрели в его сторону.— А че? — заторможенно проговорил парень в рванине.
1 2 3 4 5 6 7