https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Laufen/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ему нужен был сообщник. Наконец его внимание привлек одетый в плавки и сандалии патлатый подросток не старше четырнадцати лет.
Когда парень двинулся к рулону бумажных полотенец, Джо зашел сзади и негромко сказал:
- Там снаружи должны быть два легавых. Они дожидаются меня.
Парень обернулся и встретился с Джо взглядом, но ничего не сказал, машинально комкая в руках бумажную салфетку.
- Я заплачу тебе двадцать долларов, если ты разведаешь для меня обстановку, - пообещал Джо. - Тебе нужно только выйти, посмотреть, где они, и вернуться.
Глаза у подростка были иссиня лиловыми, словно свежий синяк, а взгляд - прямым и резким, как удар в челюсть.
- Тридцать, - сказал он.
Насколько Джо помнил, в таком возрасте он не осмеливался смотреть в глаза взрослым так дерзко и с таким вызовом. Если бы кто то подошел к четырнадцатилетнему Джо с подобным предложением, он покачал бы головой и постарался исчезнуть как можно быстрее.
- Пятнадцать сейчас, пятнадцать - когда вернусь, - сказал подросток.
Джо бросил полотенце в мусорный бак.
- Десять сейчас, двадцатку - потом.
- Заметано.
Доставая из кармана бумажник, Джо пояснил:
- Один из них высокий, примерно шесть футов и два дюйма, светловолосый, в зеленой гавайке. Второй пониже, пять футов и десять дюймов, бледный, волосы русые, редкие, рубашка оранжевая с красным.
Не опуская взгляда, парень взял из рук Джо десятидолларовую бумажку.
- А может быть, там, снаружи, и нет никого, - спокойно сказал он. - Может быть, все это - просто наживка, чтобы, когда я вернусь, ты мог зазвать меня с собой в одну из кабинок. Чтобы получить остальное...
Джо смутился. И дело было не в том, что подросток заподозрил в нем извращенца. Ему было ужасно неловко и стыдно, что этот молодой парень родился и вырос в таком месте и в такое время, которые требуют от него недетских знаний и умения быть постоянно настороже.
- Это не уловка, - выдавил он.
- Просто я не по этой части, приятель.
- Я понимаю.
Этот разговор слышали по меньшей мере человек пять, но никто не обратил на них внимания и никто не заинтересовался. Определенно, двадцатый век летел к концу под девизом "Живи сам и дай жить другим!".
Когда подросток собрался уходить, Джо окликнул его.
- Вряд ли они стоят около самого входа, - предупредил он. - Их будет не так то легко заметить. Погляди в радиусе шагов тридцати сорока.
Не ответив, парень направился к двери, громко стуча каблуками сандалий по плитке пола.
- Если ты рассчитываешь смыться с моей десяткой, - предупредил его напоследок Джо, - то имей в виду: я обещаю, что не пожалею времени, чтобы найти тебя и как следует надрать тебе задницу.
- Понял, начальник, - насмешливо бросил подросток через плечо и вышел, а Джо снова вернулся к рукомойнику, покрытому пятнами ржавчины в тех местах, где эмаль была сколота, и снова начал намыливать руки, чтобы не привлекать внимания.
Тем временем возле искалеченного таракана, который все еще описывал по грязному кафелю на удивление правильные круги, остановились трое молодых парней. На вид им было лет по двадцать с небольшим. Они разглядывали тварь, которая с присущей насекомым целеустремленностью ковыляла по полу, и их лица отражали напряженную работу мысли. В конце концов в руках троицы появились пачки долларов; судя по всему, они собирались биться об заклад, за сколько секунд таракан завершит очередной круг.
Склонившись над раковиной, Джо плеснул себе в лицо пригоршню холодной воды. Вода сильно отдавала хлором, ощущение чистоты, которое она приносила, напрочь забивалось поднимавшимися из канализационных стоков запахами.
Хуже всего было, однако, то, что уборная почти не проветривалась. Здесь было гораздо жарче, чем на самом солнцепеке; застоявшийся запах аммиака, прокисшего пота и дезинфектантов был таким резким, что глаза у Джо начали непроизвольно слезиться. Он старался дышать ртом, но все равно его чуть не стошнило.
Между тем подросток почему то задерживался. Джо еще раз плеснул на себя водой и, подняв голову, внимательно исследовал в щербатом зеркале свое лицо, по которому стекали капельки воды. Несмотря на загар, к которому за прошедший час кое что добавилось, кожа лица выглядела далеко не здоровой. Глаза у него были серыми. Собственно говоря, они всегда были серыми, вот только раньше они напоминали своим оттенком блестящую полированную сталь или цвет "мокрый асфальт", а сейчас казались тусклыми, словно зола. Белки глаз Джо были испещрены красными прожилками.
К трем парням, делавшим ставки на таракана, присоединился четвертый человек. На вид ему было за пятьдесят, однако, несмотря на солидную разницу в возрасте, он старался не отставать от молодого поколения по крайней мере в бессмысленной жестокости. Четверка загородила почти весь проход, азартно вопя и размахивая руками, следила за судорожными движениями искалеченного насекомого с таким напряженным вниманием, словно это был чистокровный скакун, несущийся к финишному столбу по дорожке ипподрома. Потом между болельщиками разгорелся спор, являются ли беспрестанно шевелящиеся усики насекомого частью системы ориентирования или же просто обонятельными органами, с помощью которых таракан отыскивает пищу и самок, которые не прочь перепихнуться.
Стараясь не обращать внимания на хриплые вопли, Джо продолжил исследовать себя в зеркале, гадая, зачем, собственно, он послал подростка высматривать копов в ярких гавайках. Если эти двое действительно были полицейскими детективами, осуществляющими наружное наблюдение, то они наверняка приняли его за кого то другого. В таком случае они быстро обнаружат свою ошибку, и Джо никогда больше их не увидит.
Здравый смысл подсказывал ему, что собирать сведения о копах или нарываться на конфликт было по меньшей мере глупо.
В конце концов, он пришел на берег для того, чтобы подготовиться к поездке на кладбище. Джо было просто необходимо настроить себя в унисон с древними, монотонными ритмами вечного моря, которые могли помочь ему залечить раны души и сгладить острые, режущие грани поселившихся глубоко внутри тревоги и тоски - точь в точь как прибой точит и обкатывает обломки скал до тех пор, пока не превращает их в округлые, вросшие в песок голыши, которые остаются невозмутимы и неподвижны, как бы ни бесновалась потом волна. Шипящий и шепчущий у ног океан как будто рассказывал ему о том, что жизнь - это всего лишь немного небесной механики, бессмысленной или непостижимой (для Джо, как и для большинства людей, это было одно и то же), плюс действие неких бездушных сил, которые вызывают приливы и отливы. Это послание, проникнутое глубокой и неизбывной безнадежностью, помогало ему частично расслабиться именно благодаря тому, что оно же и унижало его, делало Джо совершенно бессильным и ничтожным, не способным предпринять ничего такого, что принесло бы сколько нибудь заметные результаты. Кроме того, у него еще оставалось пиво, и одна две банки должны были притупить его чувства настолько, чтобы преподанный океаном урок оставался с ним все время, пока он будет ехать через город к кладбищу, и даже дольше.
Нет, ему не нужны были абсолютно никакие дела, которые бы его отвлекали. Ему не нужны были никакие тайны. Для Джо жизнь утратила всякий покров таинственности в ту же самую ночь, когда она потеряла всякую прелесть и смысл. В ту ночь, когда на ни в чем не повинный спящий луг в Колорадо вдруг обрушилось с неба смерть и огонь...
Защелкали по полу сандалии, и в туалете снова появился патлатый юнец, вернувшийся за причитающейся двадцаткой.
- Никаких высоких блондинов в зеленых рубашках я не видел, - развязно заявил он. - Но второй - этот точно здесь - лысину на солнце парит.
За спиной Джо в восторге заорал кто то из игроков. Остальные разочарованно застонали; очевидно, умирающий таракан закончил свой очередной круг на несколько секунд раньше или позже, чем предыдущий.
Подросток с любопытством повернулся в ту сторону и вытянул шею.
- Где? - коротко спросил Джо, доставая из бумажника двадцатидолларовую бумажку.
Парень, все еще стараясь разглядеть что нибудь между телами сгрудившихся вокруг таракана игроков, сказал:
- Недалеко от входа, под пальмой с двумя складными столиками, за которыми режутся в шахматы узкоглазые... корейцы, что ли?.. Там твой приятель и стоит. До него футов восемьдесят или около того.
Несмотря на то что высокие матовые стекла пропускали внутрь ослепительно белый солнечный свет, а флюоресцентные лампы под потолком были скорее голубоватыми, воздух в туалете казался желтым, словно насыщенным парами кислоты.
- Посмотри на меня, - сказал Джо.
Подросток, разглядевший наконец таракана калеку, который начинал очередной круг, рассеянно переспросил:
- Что?...
- Смотри на меня!
Скорее удивленный, чем испуганный тихой яростью, прозвучавшей в голосе Джо, подросток повернул голову и на короткое мгновение встретился с ним взглядом. Потом его глаза, неприятно похожие цветом на два свежих синяка, медленно опустились и сосредоточились на двадцатидолларовой бумажке.
- Парень, которого ты видел, был в красной гавайке? - переспросил Джо.
- Точно, - кивнул головой шпион доброволец. - Там и другие цвета были, но в основном она действительно красно оранжевая.
- А в какие брюки он был одет?
- Брюки? Я что то не...
- Чтобы проверить твои слова, я нарочно не сказал, что еще было на нем надето. Так что скажи мне это сам, если ты его действительно видел.
- Послушай, мужик, это что, допрос? Откуда я знаю, во что он там был одет? Не то шорты, не то плавки...
- Постарайся все таки вспомнить поточнее.
- Кажется, это были шорты. Белые?.. Нет, скорее бежевые. Точнее сказать не могу - откуда мне было знать, что тебя так интересует его гардероб? По правде говоря, он бросается в глаза, как огородное пугало посреди шоссе, - должно быть, потому, что у него в руке что то вроде сандалий, а в них - свернутые носки.
Джо понял, что это, несомненно, был тот самый человек, которого он видел у спасательной вышки с рацией в руке.
Игроки снова азартно завопили, подбадривая таракана. Смех, проклятья, предложения принять ставки были такими громкими, что отразились от бетонных стен уборной и, искаженные до неузнаваемости, заметались под высоким потолком, сотрясая стекла с такой силой, что Джо всерьез испугался, что они сейчас лопнут.
- А он наблюдал за тем, как корейцы играли в шахматы, или прикидывался? - спросил Джо осторожно.
- Нет, он оглядывался по сторонам и трепался с двумя телками.
- С телками?
- Ну да, с двумя такими роскошными девахами в бикини на шнурках. Если бы ты видел их, особенно рыжую, в зеленом купальничке. Классная сучка! Выглядит она, доложу я тебе, на все двенадцать баллов по десятибалльной шкале. Мужской взгляд сам на ней останавливается, ей даже сиськами трясти не надо.
- И ты считаешь, что лысый их клеит? - усомнился Джо.
- Не знаю, что он там себе воображает, - отозвался подросток, - но у него нет ни полшанса. Такие сучки обычно не клюют на неудачников - чтобы трахнуться, они всегда могут найти себе все, что только захотят...
- Перестань называть их суками, - перебил Джо.
- Это почему же?
- Потому что они - женщины.
В сердитых глазах подростка что то сверкнуло, словно в них вдруг отразилось блестящее лезвие выкидного ножа.
- Послушай, мужик, ты что - папа римский? Тоже мне святоша выискался!...
Едкий желтый воздух вокруг них неожиданно сгустился настолько, что Джо почудилось, что он чувствует, как крошечные капельки кислоты разъедают ему кожу. Звук спускаемой в унитазах воды действовал ему на нервы, и Джо показалось, что у него в животе тоже что то забурлило. Сражаясь со внезапно подкатившей к горлу тошнотой, он сказал:
- Опиши женщин.
Подросток отвечал с еще большим вызовом и неприкрытой наглостью:
- Телки - полный улет, особенно рыжая. Но и темненькая ей почти не уступает. Я готов ползти по битому стеклу, лишь бы ее трахнуть, пусть даже она и глухая.
- Глухая?
- Глухая или что то вроде того, - подтвердил парень. - Она все время возилась со своим слуховым аппаратом - то совала его в ухо, то снова вынимала, как будто он ей не совсем подходит. Но это ее единственный недостаток. Она действительно красотка что надо, эта сучка!
Джо был на шесть дюймов выше и как минимум на сорок фунтов тяжелее подростка, но ему захотелось схватить его за горло и душить, душить, душить до тех пор, пока он не поклянется никогда больше не употреблять это слово не подумав. Или пока парень не поймет, какое оно мерзкое и как оно унижает всех - и в первую очередь его самого, - когда он использует его мимоходом, словно навязшее в зубах присловье. Но уже в следующее мгновение Джо испугался своей собственной дикой реакции. Зубы его были стиснуты, жилы на лбу и на шее вздулись точно канаты, в ушах стучало, а глаза застилала черно красная пелена бешенства. Тошнота не только не прошла, но стала сильнее, и он поспешно глотнул воздуха, чтобы привести себя в чувство.
Должно быть, подросток заметил в глазах собеседника что то такое, что заставило его осечься на полуслове. Даже поза его изменилась и стала не такой вызывающей, а взгляд снова ушел в сторону - туда, где игроки продолжали гонять по кругу таракана с расплющенным брюшком.
- Дай мне мои деньги, - сказал он. - Я их заработал.
Но Джо не спешил расстаться с двадцаткой.
- Где твой отец?
- А что?
- А мать?
- Тебе то какое дело?
- Где же они?
- У них своя жизнь, у меня - своя.
Гнев Джо превратился в отчаяние.
- Как тебя зовут, парень?
- Зачем тебе знать? Или ты думаешь, что я сопляк, которому мамочка не разрешает одному ходить на пляж? Так вот, я уже давно хожу туда, куда мне хочется, а ты можешь поцеловать себя в зад!
- Никто не спорит, что ты можешь ходить куда тебе хочется, но тебе не обязательно бывать везде.
Подросток снова посмотрел на Джо в упор. В его глазах гематомах промелькнула тень такого глубокого одиночества и такой острой застарелой боли, что Джо был потрясен до глубины души. Ни один подросток в таком нежном возрасте просто не должен был доходить до такого состояния, какими бы ни были его обстоятельства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10


А-П

П-Я