- Здесь! Именно здесь будут возвышаться гордые стены, за которыми
взрастут мои потомки.
В подтверждение своих слов он топнул ногой. В ту же секунду кусок
берега, на котором стоял дю Заоликан, обвалился. Даже неожиданное купание
не изменило намерений графа, да и то сказать, не зря же его герб украшали
слова "Стою на своем до самой смерти". Через пару лет на этом месте
действительно вырос замок. Воды Лауры наполнили выкопанный вокруг него
ров, и жизнь пошла своим ходом...
Птиц вынырнул из этого нежного, обволакивающего, вкрадчивого голоса.
Какие-то мысли кружились у него в голове. Ему обязательно надо было
понять, за что же мы так любим женщин? И не важно, как они выглядят. В
роскошном открывающем точеные плечи платье или же они покрыты перьями и
имеют прекрасную голову, с удивительно пропорциональным клювом и
чудеснейшим на свете хохолком. Главное - они женщины...
А Бланка продолжала рассказывать про то, как местные жители, узнав,
что с некоторых пор являются вассалами дю Заоликана, отнеслись к этому
известию более-менее спокойно, правда, хотели было для порядка побунтовать
и даже повесить парочку графских эмиссаров, но тут подошло время сшибать
груши, а потом появились другие заботы, а потом предпринимать что-то было
уже совершенно неприлично. Да и граф был не прост. С целью завоевания
авторитета у местных жителей он научил их гнать грушевый самогон,
пришедшийся, кстати, им по вкусу.
Так что в скором времени все устроилось, и наступила так называемая
мирная жизнь, состоящая из множества привычных занятий, как то: попойки,
охота, турниры, рождение детей, ссоры с хамами-соседями, утренние чаепития
и так далее...
В жены граф взял дочку предводителя местных жителей, чем основательно
укрепил свою власть. Свежеиспеченная графиня была молоденькая, красивая, а
на супруга глядела с обожанием. Что еще надо для образцовой графской жены?
Не прошло и десятка лет, как двор замка и все окрестные леса звенели и
стонали от криков и неисчислимых проказ сыновей неукротимого дю
Заоликана...
Чувство опасности.
Птиц с усилием вырвался из плена медового голоса Бланки и посмотрел
на медвежонка, со странной улыбкой пытавшегося расстегнуть корсаж задорно
хихикавшей и делавшей вид, что сопротивляется, Бьянки.
- Господи, а я-то!..
Птиц неожиданно обнаружил, что его собственные руки уже некоторое
время довольно забавным образом блуждают в вырезе платья Бланки. Он
испугался. Это было очень, очень странно. Птиц хотел вскочить, что-то
сделать, но тут Бланка погладила его руку и, расстегнув верхнюю пуговицу
своего корсажа, чтобы ему было удобнее, стала рассказывать дальше историю
своих предков, пировавших и воевавших в полной уверенности, что все это
будет вечно, по крайней мере пока мышь, в которую могущественный Ма-Хо-Ка
превратил злого бога Рдуна, не перегрызет яшмовый столб, на котором
покоится небо.
Чувствуя, что снова проваливается в розовый сироп ее голоса, Птиц
хотел было вспомнить что-то важное, но не успел... А Бланка повысила голос
и стала рассказывать о том, как девятый граф дю Заоликан по кличке
Хромоногий, налакавшись грушевого самогона, проиграл своему соседу в
нормандский пикет ползамка. Казалось, тут и пришел конец славному роду дю
Заоликанов, так как гнусный сосед являлся за своей половиной замка чуть ли
не каждую неделю и уже стал грозить судебным разбирательством. Но, к
счастью, Хромоногий, вернувшись с ночной ловли раков, слег и в одночасье
умер. К власти пришел его сын, десятый граф дю Заоликан по прозвищу
Куриный огузок. Это был суровый властитель. Он немедленно заявил, что за
долги папаши он не в ответе, а если настырный сосед не прекратит своих
смехотворных поползновений, то пустить ему "красного петуха" - плевое
дело. Сосед подумал-подумал, прикинул, что Куриный огузок выполнить свою
угрозу вполне способен, да и отступился. И правильно сделал...
- Конечно!
Птиц резко встал и, словно пытаясь взлетать, взмахнул руками.
- Все, я сказал - все!
Он увидел медвежонка, который, оторвавшись от Бьянки, ошарашенно
крутил головой. На мордочке у него было написано удивление.
А Птиц вдруг понял, что им нужно бежать. Потому, что тут опасно. В
чем кроется опасность, Птиц не хотел знать. Но он был уверен, что бежать
нужно немедленно.
Как?
Наверное, из замка их так просто не выпустят. Ну, это ничего, в
первый раз что ли? Надо схитрить. Краем глаза Птиц увидел, как у Бьянки во
рту что-то блеснуло. Словно бы клык?
Так, теперь нужно вывернуться, сделать вид, что они ни о чем не
догадываются.
Пытаясь пошутить, Птиц сморозил какую-то глупость. Поздно! Бьянка и
Бланка вскочили. Платья у них снова были застегнуты на все пуговицы.
Одновременно, словно роботы, близняшки достали широкие черные ленты и
завязали себе глаза. Птиц и медвежонок остолбенели от удивления.
Между тем сестрички с повязками на глазах, широко расставив руки
приближались к друзьям.
- Ага! - крикнул Птиц. - Жмурки! Это уже лучше!
Они с медвежонком повернулись и побежали прочь. Бланка и Бьянка не
отставали ни на шаг. Они бежали все теми же коридорами и переходами, где
стояли цветочные горшки со странными растениями, широкими залами, со стен
которых им улыбались бесконечные портреты дю Заоликанов. Казалось,
портреты что-то шептали, словно хотели предупредить, но на то, чтобы их
послушать, не было времени. Бланка и Бьянка наступали им на пятки.
Задыхаясь, медвежонок и Птиц выскочили во двор. Ворота замка были
заперты. Мельком они посмотрели на стражника. Он показался им странным,
каким-то не таким. Но главное было не в этом. Главное было в том, что
выбраться из замка не представлялось никакой возможности. Не прыгать же с
высокой стены вниз? И к этому добавлялось странное ощущение, что каждая
стена замка смотрит на них, следит за каждым их шагом, как следит кот за
беспечной мышкой. Похоже, на этот раз они действительно крепко влипли.
Птиц огляделся и, увидев раскрытую дверь погреба, бросился к ней.
Медвежонок не отставал.
В лицо им пахнуло сыростью и плесенью. Гнилые ступени чуть не
обломились под ними, а друзья, не замечая этого, стрелой летели вниз,
чувствуя, что главное сейчас выиграть во что бы то ни стало время.
Подвал был уставлен огромными, поросшими мхом бочками. Кран у одной
был завернут неплотно и на землю медленно сочились янтарные капли. На
какую землю?
Птиц наклонился, чтобы лучше рассмотреть, и замер. Пол погреба был
покрыт поникшей травой. Это была не хилая белесая, выросшая в темноте
травка, а обыкновенная, сочная, знавшая солнце трава. Получалось, что в
полутьме подвала она оказалась лишь несколько дней назад. Боже, а вон там
виднеется придавленная стеной тоненькая березка!
Что это!
Медвежонок схватил его за руку и закричал:
- Прячься, они уже здесь! Надо запутать их среди бочек!
И тут Птиц очнулся. Две пары тонких, но, наверное, очень сильных рук
уже тянулись к нему. Под черными повязками насмешливо улыбались похожие на
кровавые раны рты. Медвежонок тянул Птица куда-то за бочки, но тот вдруг
резко вырвался и шагнул навстречу близняшкам.
Какая разница?
Птиц резко метнулся в сторону, поднырнул под жадно нашаривавшие его
руки и рванул по лестнице вверх. Сзади, тяжело пыхтя, ломился медвежонок.
А внизу слышался разочарованный вой.
Быстрее, быстрее вверх!
Лестница кончилась. Друзья буквально вывалились на широкий двор замка
и остановились. Ворота были по-прежнему закрыты, и страж, глядя на них,
загадочно улыбался.
Что же делать?
Они слышали, как близняшки карабкались из подвала и еще вместе с ними
шел кто-то скрипевший когтями по плитам стен, издававший глухое ворчание.
Стражник нацелил на приятелей короткое, с широким наконечником копье. И
тут только Птиц увидел, что у него нет ног. Стражник, словно цветок рос,
из стены! Птицу стало ясно все.
- Смотри! - закричал он, показывая вверх.
Медвежонок поднял голову и обомлел. Шпили замка извивались и тянулись
вверх, словно вставшие на хвост змеи. А навстречу им, возникая прямо из
неба, падала огромная, усеянная сталактитами масса.
- Все, - едва слышно прошептал Птиц. - Это все.
Сомнений больше не было. Это был четырехмерный акулоид. Птицу еще не
приходилось с ним сталкиваться, но из рассказов других странников он знал,
что акулоиду прикинуться замком ничего не стоит. Он еще и не на такое
способен. Не было никаких сомнений, что сверху на них опускается его до
поры до времени прятавшаяся в четвертом измерении часть.
- Что делать? - растерянно спросил медвежонок.
- Что? - озлился Птиц. - Все, отпрыгались, пришла пора помирать.
Копье стражника просвистело возле головы медвежонка. Птиц отчаянно
погрозил кулаком опускавшейся на них массе и в очередной раз огляделся.
Ворот уже не было, они стали стеной, а если вернее, то уже и стены не
было. Вместо нее теперь колыхалось что-то мертвенно-бледное, живое,
покрытое броневыми пластинками и бляшками. Между тем опускавшаяся часть
акулоида закрыла небо. Сталактиты превратились в сверкающие зубы. Еще
секунда...
- Мама! - тоненько закричал Птиц. Рядом с ним медвежонок, с
искаженной от ужаса мордочкой, как зачарованный, смотрел вверх...
Что-то мягкое и цепкое опустилось им на спины. В следующую секунду
лязгнули зубы. Поздно. Невидимая рука выдернула Птица и Медвежонка из
пасти акулоида и понесла над лесом, пытавшимся дотянуться до них
остроконечными пальцами елей. Шиш с маслом!
Они летели все быстрее и быстрее. Неизвестно куда. Хотя, почему
неизвестно? Вот перед ними гостеприимно открылось окно, и они мягко
приземлились на дорогу миров...

Велимир облокотился о пульт.
А ведь это же просто! Хрустальные гадюки водятся только в мире
Алколь. В свернутом состоянии гадюку можно держать не более недели.
Остается узнать имена дорожников, побывавших в этом мире за прошедшую
неделю.
Дав компьютеру задание, он снял с пульта небольшого костяного
крокодильчика и стал его рассматривать. Крокодильчик был толстенький, с
короткими кривоватыми лапками и хитрой мордочкой.
Кто же его подарил? Вроде бы Абузар в благодарность за помощь в
Хронской черной башне.
Компьютер выдал ответ минут через пять.
Итак, за прошлую неделю в мире Алколь была лишь одна группа
дорожников из трех человек. Работала она там двое суток. Вполне,
достаточно, чтобы набрать хоть мешок хрустальных гадюк. Трое: Намгаджа,
Ансаф, Дангнур. Безусловно, Велимир их знал. Намгаджа работал дорожником
уже восемь лет, Ансаф - пять и Дангнур - три. Кто же из них подбросил
гадюку? Но откуда он может знать? Да и его ли это дело?
В конце концов, можно побиться об заклад, что настоящее
квалифицированное расследование этого происшествия уже идет. И занимается
им бригада следователей, наверняка, они уже получили кипу материалов,
фотографий, описаний. Только, какой им с этого толк? Внутрь комплекса-то
их больше не пустят. А пока они докопаются в чем дело - пройдет много
времени. Велимир же чувствовал, что разобраться в этом деле надо именно
сейчас. Вообще, по идее, он должен позвонить куда нужно и рассказать о
своих догадках. Вот только не сделает он этого. Можно еще пойти к
верховному друиду Мутру и переложить это дело на его плечи. Да нет, у него
сейчас и своих забот - полон рот. Ему сейчас нужно немедленно придумать,
как сделать, чтобы на комплекс не наложили руку пистолетчики. Уж им-то
этот случай на руку. Тем, кто будет решать судьбу комплекса, тоже. Вообще,
если комплекс попадет им в руки, кое у кого гора упадет с плеч.
Нет, верховному друиду он, конечно, обо всем сообщит, поскольку он -
главное в комплексе лицо, но только потом, когда дело немного прояснится.
Велимир задал компьютеру еще один вопрос и, получив ответ, что все
трое интересующих его дорожников находятся в комплексе, удовлетворенно
хмыкнул.
Придется прогуляться.
Выходя из диспетчерской, он оглянулся, проверяя, все ли обесточено.
Все.
Коридор был пуст. Он прислушался. Тишина. Закурив, Велимир вдруг
заметил, как в дальнем конце коридора возле двери с цифровым замком
мелькнула бесформенная тень и тотчас же исчезла. Что это? Нет, похоже
показалось. Коридор был по-прежнему безмолвен и пуст.
Диспетчер двинулся вперед, мимо дверей кабинетов и служб. Он дошел до
дежурки и возле ее стеклянной стены остановился. Находившийся за ней
Сизоносен задумчиво и самоуглубленно тыкал пальцем в датчик пожарной
сигнализации. Убедившись, что это не приносит никаких результатов, он
вытащил из кармана коробок спичек, зажег одну и поднес к датчику.
Велимир заинтересовался.
Спичка догорела до конца, а датчик так и не сработал. Разочарованно
махнув рукой, Сизоносен уселся в стоявшее неподалеку кресло и открыл книгу
с нарисованным на обложке элегантным мужчиной в широкополой шляпе. Фамилию
автора закрывал толстый палец Сизоносена, а вот название можно было
прочитать довольно свободно "Золотой вампир в стране зомби".
- Н-да, - сокрушенно покачал головой Велимир.
Должность дежурного была самой настоящей синекурой. В случае тревоги
он обязан был набрать на пульте одну из пяти возможных комбинаций, и на
этом его обязанности заканчивались. Учитывая это, можно понять, что
проблема "свободного времени" была для Сизоносена первостепенной. Как
правило, на этой работе долго не задерживались. Один Сизоносен продержался
целых тринадцать месяцев, но это было уже что-то невероятное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10