мой дом, моя собственность, мои достижения, «я» — прежде всего.
СВАМИДЖИ: Но мученик может сказать: «Я — ничто, меня можно застрелить».
КРИШНАДЖИ: Кто? — они этого не говорят.
СВАМИДЖИ: Они могут сказать, что они абсолютно не эгоистичны, лишены эго.
КРИШНАДЖИ: Нет, сэр, меня не интересует, что говорит кто-то другой.
СВАМИДЖИ: Он, может быть, блефует сам с собой.
КРИШНАДЖИ: Пока во мне ясность, я себя не обманываю. Я могу обмануть себя в тот момент, когда у меня появляется мерка. Когда я сравниваю себя с человеком, у которого роллс-ройс, или с Буддой, у меня есть мерило. Сравнение себя с кем бы то ни было — начало иллюзии. Когда я не сравниваю, почему должен я впасть в иллюзию?
СВАМИДЖИ: Быть самим собой?
КРИШНАДЖИ: Тем, что я есть; то есть: я безобразен, я исполнен гнева, обмана, страха, того и сего. Я начинаю от этого и смотрю, можно ли вообще быть свободным от всего этого. Мои мысли о Боге похожи на мысли о подъёме на те горы — чего я никогда не сделаю.
СВАМИДЖИ: Но даже если и так, вы сказали в другой раз нечто очень интересное: индивидуум и коллектив едины. Как индивидуум осознаёт своё единство с коллективом?
КРИШНАДЖИ: Но это факт. Здесь я живу в Гштааде, кто-то живёт в Индии, но проблема та же, тревога та же, страх тот же; различны только выражения, но корни у них одни и те же. Это одно. Второе — то, что окружение создало этого индивидуума, а индивидуум создал окружение. Моя жадность создала это гнилое общество. Мой гнев, моя ненависть, фрагментированность моей жизни создали нацию и весь этот хаос. Поэтому я — это мир, а мир — это я. Логически, интеллектуально, на словесном уровне — это так.
СВАМИДЖИ: Но как человек это почувствует?
КРИШНАДЖИ: Это происходит, только когда вы меняетесь. Когда вы меняетесь, вы уже вне национальности. Вы ни к чему не принадлежите.
СВАМИДЖИ: Умом я могу сказать, что я не индуист или не индиец.
КРИШНАДЖИ: Но, сэр, это просто трюк. Вы должны чувствовать это в своей крови.
СВАМИДЖИ: Пожалуйста, объясните, что это значит.
КРИШНАДЖИ: Это значит, сэр, что когда вы видите опасность национализма, вы из него выходите. Когда вы видите опасность фрагментации, вы уже не принадлежите фрагменту. Мы не видим этой опасности. Вот и всё.
Саанен
25 июля 1969
Беседа 2.

Четыре «махавакьи» из Упанишад. Коммуникация и идеал Бодхисаттвы. Веданта и окончание знания.
СВАМИДЖИ: Кришнаджи, мы сидим близко друг к другу, исследуем, слушаем и учимся. Именно так делали мудрец и ищущий, и так, говорят, возникли Упанишады. Эти Упанишады содержат в себе то, что известно как Махавакьи — Великие Высказывания, которые, возможно, оказывали на искателя такое же воздействие, как ваши слова на меня сейчас. Могу я попросить сказать, что вы думаете о них, обладают ли они всё ещё действенностью или нуждаются в пересмотре или обновлении?

Упанишады представили Истину в следующих Махавакьях.
Праджнам Брахма: «Сознание есть бесконечная, абсолютная, высшая Истина».
Ахам Брахмасми: «Я бесконечен» или «Я есть то бесконечное», потому что «я» здесь не имеет отношения к эго.
Тат Твам-аси: «Ты есть то».
Айям Атма Брахма: «Сущность человека бесконечна» или «Индивидуум бесконечен».
Это были четыре Махавакьи, используемые древними мудрецами, чтобы донести истину до ученика, и они сидели точно так же, как и мы, лицом к лицу, гуру и ученик, мудрец и ищущий.
КРИШНАДЖИ: Да, и в чём вопрос, сэр?
СВАМИДЖИ: Что вы думаете о них? Имеют ли эти Махавакьи ценность сейчас? Нуждаются ли они в пересмотре или обновлении?
КРИШНАДЖИ: Эти высказывания, вроде «Я есть то», «Тат твам-аси» и «Айям Атма Брахма»?
СВАМИДЖИ: То есть «Сознание есть Брахман».
КРИШНАДЖИ: Нет ли в этом опасности, сэр, повторения чего-то без знания того, что это значит? «Я есть то». Что это на самом деле значит?
СВАМИДЖИ: «Ты есть то».
КРИШНАДЖИ: «Ты есть то»? Что это значит? Можно сказать: «Я есть река». Та самая река, которая содержит такой огромный объём, огромную массу, которая движется неустанно, пробиваясь всё дальше и дальше через множество стран. Я могу сказать: «Я есть эта река». Это было бы столь же основательно, как и высказывание «Я есть Брахман».
СВАМИДЖИ: Да. Да.
КРИШНАДЖИ: Почему мы говорим: «Я есть то»? А не «Я есть эта река» или «Я — бедный человек»? — человек, у которого нет ни способности, ни разума, который туп — эта тупость объясняется наследственностью, бедностью, деградацией, всем этим! Почему мы не говорим: «Я — и это тоже»? Почему мы всегда привязываем себя к чему-то, что мы считаем высшим?
СВАМИДЖИ: «То», возможно, означает лишь то, что не обусловлено.
ЙО ВАЙ БХУМА ТАТСУКХАМ.
То, что не обусловлено.
КРИШНАДЖИ: Не обусловлено, да.
СВАМИДЖИ: Поэтому, поскольку в нас есть эта потребность прорваться через всякую обусловленность, мы ищем необусловленное.
КРИШНАДЖИ: Может ли обусловленный ум, может ли ум, который мал, мелочен, узок, который живёт поверхностными развлечениями, может ли он знать, или воспринимать, или понимать, или чувствовать, или наблюдать необусловленное?
СВАМИДЖИ: Нет. Но он может освободить себя от обусловленности.
КРИШНАДЖИ: Это всё, что он может сделать.
СВАМИДЖИ: Да.
КРИШНАДЖИ: Не говорите: «Существует необусловленное, я буду думать о нём» или «Я есть то». Меня интересует, почему это мы всегда ассоциируем себя с тем, что считаем высшим? Не с тем, что считаем низшим?
СВАМИДЖИ: Вероятно, в Брахмане нет разделения на высшее и низшее; он то, что не обусловлено.
КРИШНАДЖИ: В этом всё дело. Когда вы говорите: «Я есть то» или «Ты есть то», это утверждение предполагаемого факта...
СВАМИДЖИ: Да.
КРИШНАДЖИ: ... который может вовсе и не быть фактом.
СВАМИДЖИ: Возможно, мне следовало бы ещё раз объяснить здесь, что при этом была вера в то, что мудрец, который произносил Махавакьи, имел прямое переживание этого.
КРИШНАДЖИ: Ну, а если у него и было непосредственное переживание, мог ли он передать его другому?
СВАМИДЖИ: [Смеётся.]
КРИШНАДЖИ: Возникает и ещё вопрос: можно ли действительно переживать то, что непереживаемо? Мы так легко используем слово «переживание» — «осознавайте», «переживайте», «достигайте», «самореализация», все эти вещи, — можно ли действительно переживать чувство высшего экстаза? Давайте на момент возьмём это слово. Можно ли его переживать?
СВАМИДЖИ: Бесконечное?
КРИШНАДЖИ: Можно ли переживать бесконечное? Это действительно очень существенный вопрос не только здесь, но и в жизни. Мы можем переживать то, что мы уже знаем. Я переживаю встречу с вами. Это переживание — встреча с вами, ваша встреча со мной или моя встреча с X. И когда я встречаю вас в следующий раз, я вас узнаю, не так ли? Я говорю: «Да, я встречался с ним в Гштааде». Таким образом, в переживании присутствует фактор узнавания.
СВАМИДЖИ: Да. Это объективное переживание.
КРИШНАДЖИ: Если бы я с вами не встречался до этого, я прошёл бы мимо вас, а вы — мимо меня. Во всяком переживании — не так ли? — есть фактор узнавания.
СВАМИДЖИ: Возможно.
КРИШНАДЖИ: Иначе это не переживание. Я встречаюсь с вами — это переживание?
СВАМИДЖИ: Объективное переживание.
КРИШНАДЖИ: Это может быть переживанием, ведь так? Я встречаю вас в первый раз. И что имеет место в этой первой встрече двух людей? Что имеет место?
СВАМИДЖИ: Впечатление, впечатление, что это нравится.
КРИШНАДЖИ: Впечатление, что это нравится или не нравится, такое, как «Он очень разумный человек» или «Он глупый человек», или «Он должен быть таким-то или таким-то». Всё это основано на подоплёке, подоснове моего суждения, на моих ценностях, на моих предрассудках, на моих «нравится» и «не нравится», на моём предубеждении, на моей обусловленности. Эта подоснова встречает вас и оценивает вас, судит о вас. Суждение, оценивание, и есть то, что мы называем переживанием.
СВАМИДЖИ: Но, Кришнаджи, разве нет другого...
КРИШНАДЖИ: Подождите, сэр, дайте мне закончить это. Переживание — это, в конечном счёте, отклик на вызов, не так ли? Реакция на вызов. Я встречаю вас, и я реагирую. Если бы я совсем не реагировал, со всякими «нравится», «не нравится», с предрассудками, что бы тогда было?
СВАМИДЖИ: Да?
КРИШНАДЖИ: Что произошло бы в отношениях, в которых у человека — может быть, у вас — нет никаких предрассудков, никакой реакции? Вы живёте в совершенно другом состоянии, и вы встречаете меня. Что тогда имеет место?
СВАМИДЖИ: Мир.
КРИШНАДЖИ: Я должен распознать в вас этот мир, это качество, иначе я просто пройду мимо. Поэтому, когда мы говорим «переживание высшего», может ли ум, который обусловлен, который полон предрассудков и страха, переживать высшее?
СВАМИДЖИ: Очевидно, нет.
КРИШНАДЖИ: Очевидно, нет. Страх, предрассудки, волнение, глупость — это и есть та сущность, которая говорит: «Я намерен переживать высшее». Когда эта глупость, страх, тревога, обусловленность прекращаются, есть ли переживание высшего вообще?
СВАМИДЖИ: Переживание «того».
КРИШНАДЖИ: Нет, я не смог объяснить, что имею в виду. Если сущность, которая есть страх, тревога, вина и всё прочее, если эта сущность растворилась, отбросила страх и тому подобное, что тогда будет переживать?
СВАМИДЖИ: Этот прекрасный вопрос действительно был поставлен в столь многих словах. Он задавал тот же самый вопрос:
ВИДЖНАТАРАМ АРЕ КЕНА ВИДЖАНИЙАТ.
«Ты — познающий, как можешь ты познать познающего?» «Ты — эти переживания!». Но есть одна мысль, которую предлагает Веданта, а именно: до сих пор мы говорили об объективном переживании: ПАРОКСАНУБХУТИ. Но разве нет другого переживания? Не моя встреча с X, Y, Z, а чувство «я есть», которое не связано с тем, что я где-то встретил желание или столкнулся с каким-то желанием. Я не пойду и не попрошу доктора или ещё кого-то подтвердить, что «я есть».
Но существует это чувство, это знание: «я есть». Это переживание представляется совершенно отличным от объективного переживания.
КРИШНАДЖИ: Сэр, каково назначение переживания?
СВАМИДЖИ: Точно такое, как вы говорили: избавиться от страхов, избавиться от всех комплексов, всей обусловленности. Увидеть, что я такое на самом деле, когда я не обусловлен.
КРИШНАДЖИ: Нет, сэр. Я говорю: я тупой.
СВАМИДЖИ: Разве я тупой?
КРИШНАДЖИ: Я тупой; и поскольку я вижу вас или X, Y, Z, который очень сообразителен, очень умён...
СВАМИДЖИ: Это сравнение.
КРИШНАДЖИ: Сравнение: через сравнение я узнаю, что я очень тупой. И я говорю: «Да, я очень тупой, что мне делать?», и просто остаюсь в своей тупости. Жизнь идёт, происходит случай, который меня потрясает. Я просыпаюсь на момент и изо всех сил стараюсь — стараюсь не быть тупым, быть более разумным и так далее. Таким образом, смысл переживания обычно в том, что оно пробуждает вас, бросая вам вызов, на который вы вынуждены откликнуться. Вы откликаетесь на него либо адекватно, либо неадекватно. Если неадекватно, тогда отклик становится причиной боли, борьбы, конфликта. Но если вы откликаетесь адекватно, то есть полно, тогда вы — вызов. Вы — этот вызов; не вызываемый, а вызов. Поэтому вам вовсе не нужен вызов, если вы откликаетесь адекватно всё время и на всё.
СВАМИДЖИ: Это прекрасно, но [смеётся] как к этому прийти?
КРИШНАДЖИ: А, подождите, сэр. Давайте просто посмотрим на потребность в переживании вообще. Я думаю, это действительно необыкновенно, когда вам удаётся в это войти. Почему человеческим существам требуются не только объективные переживания, опыт, которые можно понять, — в полётах на луну они собрали много информации, много данных...
СВАМИДЖИ: ...камней...
КРИШНАДЖИ: Этот вид переживания, опыт, возможно, необходим, поскольку он продвигает вперёд знание, знание фактических, объективных вещей. А помимо такого рода переживания, есть ли вообще какая-нибудь необходимость в переживании?
СВАМИДЖИ: Субъективно?
КРИШНАДЖИ: Да. Я не люблю употреблять слова «объективно» и «субъективно». Есть ли необходимость в переживании вообще? Мы сказали: переживание есть отклик на вызов. Я вызываю вас, я спрашиваю: «Почему?» Вы можете откликнуться на это и сказать: «Да, совершенно верно, я солидарен с вами». «Почему?» Но в момент, когда появляется какое-либо сопротивление этому вопросу: «Почему?», вы уже откликаетесь неадекватно. И поэтому между нами конфликт — конфликт между вызовом и откликом. Это одно. И есть ещё желание переживать, скажем, Бога, нечто Высшее, высочайшее; или высшее счастье, высший экстаз, блаженство, чувство мира — всё, что вам угодно. Может ли ум это переживать вообще?
СВАМИДЖИ: Нет.
КРИШНАДЖИ: Тогда что это переживает?
СВАМИДЖИ: Вы хотите, чтобы мы задались вопросом, что такое ум?
КРИШНАДЖИ: Нет.
СВАМИДЖИ: Что такое «я»?
КРИШНАДЖИ: Нет! Почему «я» — я или вы — требует переживания? — вот мой пункт — требует переживания высшего, которое обещает счастье, или экстаз, блаженство, или мир?
СВАМИДЖИ: Очевидно, что в нынешнем состоянии мы чувствуем себя неадекватно.
КРИШНАДЖИ: Вот и всё. Вот и всё.
СВАМИДЖИ: Правильно.
КРИШНАДЖИ: Пребывая в состоянии, в котором нет мира, мы хотим переживать состояние абсолютного, постоянного, вечного мира.
СВАМИДЖИ: Дело не столько в том, что я в беспокойстве, а существует состояние мира, — я хочу знать, что это за чувство: «Я беспокоен». Действительно ли «я» беспокойно или «я» тупое? Я тупой, или тупость только состояние, которое я могу стряхнуть?
КРИШНАДЖИ: И кто же эта сущность, которая стряхивает?
СВАМИДЖИ: Пробуждается. «Я» пробуждается.
КРИШНАДЖИ: Нет, сэр. В этом и трудность. Давайте закончим сначала с этим. Я несчастен, ничтожен, обременён скорбью. И я хочу переживать что-то такое, в чём нет скорби. Это моё стремление. У меня есть идеал, цель, и, пробиваясь к ней, я, в конце концов, достигну её. Это моё страстное желание. Я хочу переживать это и держусь за это переживание. Вот то, чего хотят человеческие существа, — помимо всех умных высказываний и умных разговоров.
СВАМИДЖИ: Да, да; и, возможно, именно поэтому другой великий мудрец Южной Индии сказал (по тамильски):
АСАИ АРУМИН АСАИ АРУМИН
ИСАНОДАЙИНУМ АСАИ АРУМИН.
Это действительно очень хорошо.
1 2 3 4 5 6