Однако сама идея принадлежала местному овощеводу по имени Гриссон. Но он все равно посадил его вместе с семьей на плот и спихнул в море.
– Вы полагаете, что он выбросит и меня, вытянув все, что я знаю о «ховеркрафте»?
– Не сомневаюсь.
– Но я же почти ничего не знаю! – засмеялся Эндрю.
– Он считает по-другому.
– Вы говорите, что он коварен, но не умен. Он рассказывал мне о схеме депортации. Это блестящая идея. Тоже чужая?
– Да, – ответил полковник после некоторого колебания.
– Здесь чувствуется военный ум. Уж не ваш ли?
– Мой.
– Отправить в море на плотах больше сорока пяти тысяч человек, считая женщин и детей!..
– В противном случае нас ожидал хаос, кровопролитие и повальный голод. Бывают ситуации, когда приходится выбирать всего лишь одну из разных форм безжалостности.
– И вы сделали выбор! Вас не мучают кошмары?
– Я мыслю как военный, вы сами это сказали. Моя сильная сторона – планирование, слабая – воображение.
Я не знал, что из всего этого выйдет. Просто не знал! А потом было уже поздно. Да, меня мучают кошмары. Зато он наверняка обходится без них.
– Несомненно. Вы сказали, что губернатор выбрасывает людей, когда они сослужат ему службу. Но вас он не посадил на плот…
– Эмиль слишком ненавидит меня, чтобы ограничиться этим. В былые времена… Он всегда был о себе высокого мнения. Я говорил вам, что он работал у меня – неплохой работник, но слишком быстро расхолаживался. Кроме того, он и тогда злоупотреблял спиртным. Мне постоянно приходилось призывать его к порядку. В конце концов я указал ему на дверь – за пьянство и полную непригодность. Дело было зимой, и ему не оставалось ничего другого, кроме государственной дорожной службы. Эмиль умолял меня взять его назад, и я сжалился. Он не забудет этого и через двадцать лет.
Мне не надо опасаться за свою безопасность. Как и за безопасность жены. Пока она жива, он не выкинет меня в море.
Они помолчали.
– Вы говорили о сделке, – напомнил Эндрю.
– Если я выведу вас отсюда, – произнес полковник, – и проведу к «ховеркрафту», сможете ли вы прорваться? Каковы шансы на успех?
– А какие он принял меры предосторожности?
– Четверо несут дежурство на «ховеркрафте», присматривая за вашими неграми. Еще один отряд рядом, на пирсе.
Выход из гавани перегораживают три старые посудины.
– Хитро придумано!
– Во время отлива они лягут на дно, а то и перевернутся. Но для ваших машин голое дно – не преграда?
– Да, – кивнул Эндрю, – мы немного летаем.
– Теперь вот что: вы ведь можете развивать скорость до пятидесяти – шестидесяти узлов?
– Даже больше. Он не знает об этом?
– Нет. – Полковник через силу улыбнулся. – Я следил за технической прессой. Я заметил, что вы старались не развивать большую скорость, когда огибали остров. Если вы разгонитесь как следует, четверым на борту останется только разинуть от удивления рты. После этого вы вдесятером одолеете их. – Он запнулся. – А может, вас будет уже одиннадцать…
– Так что у нас за сделка?
– Я помогаю вам уйти, а вы прихватываете с собой меня и мою жену. Так будет справедливо?
– Насколько я понял, ваша жена больна. Что с ней?
– Ревматизм. Но я дотащу ее. Придется попотеть, однако ничего не поделаешь. Идет?
Эндрю покачал головой:
– Нет. Мне очень жаль. Я не мог бы ничего обещать, даже если бы речь шла только о вас. У нас экспедиция, и больная на борту – слишком большая ответственность. Разве вы сами не понимаете этого?
– Без меня у вас ничего не выйдет.
– Придется рискнуть. Надеюсь, вы не выдадите меня своему губернатору?
– Мог бы…
– А я так не думаю.
Их глаза встретились.
– Нет, – понуро выдавил полковник. – Я сумел запланировать медленную гибель для стольких тысяч людей, многих из которых знал лично, но выдать вас ему – это свыше моих сил. Странно, не правда ли?
– Бежать в любом случае было бы гиблой затеей, – сказал Эндрю. – Здесь ей лучше.
– Он унижает и ее. Если бы дело ограничивалось мной одним, я бы и не пикнул, но он унижает и ее, да еще перед своими женщинами.
– Но кто больше страдает от этого? Она? Или вы – поскольку страдает ваша гордость, когда вы оказываетесь не в силах защитить жену от оскорблений? Стали бы вы рисковать ее жизнью, чтобы потрафить своей гордыне?
Полковник некоторое время молчал.
– Я бы мог убить его – возможностей для этого сколько угодно. Но остальные прикончили бы меня – он пользуется среди них популярностью. Кто бы тогда за ней приглядел? Думаю, они расправились бы и с ней. Все давно забыли о морали.
– Мне очень жаль, – повторил Эндрю. – Но я ничем не могу вам помочь, верно? – Он протянул руку. – Желаю удачи!
– Ложитесь в постель, только не раздевайтесь, – велел полковник. – И не ходите к своему чернокожему другу. Я предупрежу его. Сейчас опасно разгуливать по дому. Часа в три я зайду за вами.
Эндрю посмотрел на него в упор:
– Что вами движет?
– Только не порядочность, – покачал головой полковник. – И даже не стремление помочь ближнему в борьбе с дикарями. Я теперь сам из их числа. Остановимся на вульгарной ненависти.
– Стоит ли так рисковать из-за ненависти? Вам ведь здесь жить.
– Стоит. До скорого.

* * *

Попытавшись улизнуть на собственный страх и риск, они смогли бы проскочить мимо часового у дверей; от отеля к морю вело несколько путей, и единственную опасность представляло пересечение узкой улочки. По извилистым тропинкам, протоптанным в снегу, они сумели бы добраться до обледенелых гранитных ступенек и спуститься к причалу. Однако этим бы все и кончилось. Стоя у окна бывшего магазина, полковник рассказывал об уготованной им судьбе. Ночное небо было затянуто облаками, однако они на минуту расступились, и почти полная луна осветила весь городок. Их взгляду предстала пустынная набережная, оголившееся дно гавани и силуэты часовых.
– Серьезные ребята, – сказал Эндрю.
– Да, – подтвердил полковник. – Ваше судно примерно там, за стеной. Дренажный тоннель, которым я вам предлагаю воспользоваться, выведен в гавань футах в тридцати слева от вашего судна. Оттуда футов десять до дна, так что прыгайте как можно бесшумнее. Я бы на вашем месте выбрал для прыжка момент, когда луна спрячется за тучу. Дальше вы сами себе хозяева.
– Вы уверены, что тоннель свободен? – спросил Абониту.
– С противоположной стороны его закрывала решетка, но ее сорвало прошлой зимой, во время штормов. Теперь препятствий нет.
Эндрю терзали сомнения насчет справедливости его последних слов, когда полковник, шепнув: «Желаю удачи!» – задвинул над ними тяжелую крышку. Тоннель имел круглое сечение диаметром фута три. Им пришлось ползти на коленках; под ногами трещал лед, голов касались сосульки.
Полковник подарил им на прощание карманный фонарик с почти севшей батарейкой, который посылал вперед тощий лучик света, способный оказать скорее психологическую, нежели реальную помощь; когда тоннель резко пошел под уклон, Эндрю оказался не готов к этому, и ему пришлось упереться руками в стенки, чтобы замедлить скольжение.
– Все в порядке, Эндрю? – прошипел ему в спину Абониту.
– Всего-навсего испуг. Я бы на твоем месте ехал здесь вперед ногами.
После этого они были вынуждены сбавить скорость. В одном месте потолок тоннеля обвалился, пришлось осторожно разбирать завал, опасаясь нового обвала. Чуть дальше показался ледяной нарост высотой в два фута, так что пробираться пришлось ползком по узкой щели длиной ярдов в тридцать. Как видно, полковник имел весьма приблизительное представление о состоянии тоннеля, хотя собирался заставить карабкаться по нему скрученную ревматизмом жену.
Впереди показался свет. Вскоре можно было выключить фонарик – последний отрезок пути освещала луна. Эндрю выглянул из дыры и посмотрел вниз. Там громоздился лед и замерзшая грязь. Справа угадывались очертания «ховеркрафта», слева – выход из гавани, перегороженный легшими на дно баркасами. Их обледеневшие борта поблескивали в лунном свете.
К Эндрю присоединился Абониту, и они принялись шептаться, опасаясь, что их услышат. Где-то над ними пару раз скрипнул под чьими-то шагами снег.
– Вижу человека, – шепнул Эндрю. – Видимо, часовой.
– Да, – ответил Абониту ему в самое ухо. – У него винтовка.
– Почему же остальные не попытались вырваться на волю?
– Они совсем растерялись. Чего еще ожидать от африканцев? – В его голосе звучала горечь.
– Во всяком случае, это наше счастье. Пробираясь вдоль стены, мы можем незаметно добраться до задней воздуховыпускной трубы. А там посмотрим.
– Можно и так: я проникаю внутрь через трубу и отвлекаю часового. Он может решить, что я – один из тех, кто на борту. Ты тем временем забираешься на пирс и прыгаешь на борт как можно ближе к рубке…
– Да, так будет вернее. Если выйдет, стукни его посильнее, как только судно тронется с места, забери винтовку и займись остальными. Господи, только бы не подкачали двигатели!
Абониту посмотрел в сторону баркасов на выходе из гавани.
– А потом мы перелетаем через них на полной скорости. Как ты думаешь, получится?
– Кажется, лучше держаться правее. Конечно, у самого дна образуется воздушная яма, но нам поможет подушка. Надеюсь, что мы перескочим через них просто по инерции. – Он покачал головой. – Нет, не «просто». Но перескочим.
– Куда движутся облака?
– С моря на берег. Причем медленно. Вон славная тучка – видишь, над островом? Придется дожидаться ее минут десять.
Прошло больше десяти минут, прежде чем луна спряталась за облаками, и видимость почти исчезла. Эндрю прыгнул первым, стараясь приземлиться на островок замерзшего ила. Собственное падение показалось ему очень громким, и он прижался ко дну, глядя в сторону «ховеркрафта».
Однако там все оставалось по-прежнему. Он махнул рукой, и Абониту прыгнул следом. Несколько минут они провели, не шевелясь и даже не перешептываясь, а потом устремились к судну. Двигались короткими перебежками, подолгу готовясь, прежде чем сорваться с места. Один раз сверху раздались голоса, и они замерли на несколько минут, пока голоса не смолкли в отдалении.
Причал, к которому притулился «ховеркрафт», зарос льдом. Эндрю пришлось ползти на коленках, чтобы не звякать стальными подковками башмаков. Один раз, задрав голову, он убедился, что луна вот-вот выкатится из-за спасительного облака; ее диск уже просматривался за клочковатой шторой. Он оглянулся и увидел, что Абониту готов проникнуть на судно. Совсем скоро достигнет намеченной позиции и он. Однако лучше будет дождаться, пока Абониту отвлечет часового; если он двинется сейчас вперед по причалу, его наверняка заметят. Он махнул рукой. Абониту помахал ему в ответ и тут же повис на борту. Еще мгновение – и раздался негромкий металлический звук, свидетельствовавший о том, что Абониту проник внутрь. Последовали более отчетливые звуки. На борту начались хождения. Часовой что-то сказал. Эндрю с максимальной скоростью двинулся вперед по причалу, стараясь не шуметь, и, оказавшись над «ховеркрафтом», осторожно глянул вниз.
Расстояние между причалом и палубой составляло всего четыре фута; прыжок обещал быть нетрудным, хотя и не очень приятным. Главное было остаться незамеченным.
Услыхав голоса – Эндрю узнал Абониту, пререкающегося с часовым, – он прыгнул, с трудом устоял на ногах, но сохранил равновесие. Теперь – быстрее к рубке! И наплевать на шум! Часовой крикнул что-то и получил ответ с берега. На пути Эндрю лежала куча одеял, из-под которой стал выбираться человек. Эндрю со всей силы лягнул его ногой и услышал стон; через секунду он уже стоял у руля.
Двигатели прокашлялись и быстро ожили. Судно поползло задним ходом. Оставалось надеяться, что никто не изменил положение рулей после того, как они вошли в гавань накануне, – тогда они повторят вчерашнюю траекторию, но уже в обратном направлении. Несмотря на шум, до его слуха донесся выстрел, потом еще один. «Ховеркрафт» отошел от причала и устремился в гавань. Через пятьдесят ярдов Эндрю замедлил ход, готовясь развернуться, и в это мгновение увидел двоих бегущих к нему гернсийцев. У одного из них была винтовка, однако он находился в слишком сильном замешательстве, чтобы пустить ее в ход. Оставалось надеяться на скорость. Судно рванулось с места, и гернсийцы рухнули на палубу. Со стороны берега прозвучали выстрелы. Выстрел хлопнул и ближе, где-то на корме.
Эндрю в смятении глядел на приближающиеся баркасы.
Тот, через который он собирался перепрыгнуть, выглядел теперь совсем по-другому и слишком круто вздымался над оголившимся морским дном. Нет, тут ничего не выйдет…
Между вторым и третьим баркасами открылся промежуток, в который можно было попытаться протиснуться. Тем временем один из упавших успел подняться. Видя это, Эндрю решил не менять первоначального плана: по крайней мере произойдет сильнейший толчок, который снова свалит противника с ног. Он уставился на растущий с каждой секундой впереди стальной борт. Еще секунда…
Толчок оказался сильнее, чем ожидал Эндрю. Его бросило на приборную доску, и он выпустил из рук штурвал. «Ховеркрафт» резко накренился, словно готовясь перевернуться кверху дном. Однако вой турбин и шум сжатого воздуха, идущие снизу, говорили о том, что они переваливаются через баркас. Последовал еще один толчок, после чего судно словно обрело крылья. Эндрю понял, что они преодолели препятствие и на какое-то мгновение взмыли в воздух. Несмотря на полуобморочное состояние, он успел выключить двигатели. Судно вновь тряхнуло, на этот раз сильнее прежнего, так что он испугался за свои кости. «Ховеркрафт» вызволил их из плена. Его занесло в сторону, наклонило, подбросило и швырнуло о дно.
Уши разламывались от тишины. Эндрю снова ударился о приборную доску, как ни старался сохранить равновесие, и теперь морщился от боли. Важно было одно – не повредились ли при падении турбины. Он с замиранием сердца включил их, боясь, что сейчас произойдет катастрофа. Но из-под днища донесся знакомый мерный рокот, и «ховеркрафт» с привычной мелкой дрожью взгромоздился на свою воздушную подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30