https://wodolei.ru/catalog/vanni/gzhakuzi/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Он видит в пострадавшем не человека, получившего ранение, а рану, полученную человеком. Когда врачу, с этой его привычкой, вдруг попадается больной, предстающий перед ним человеком, он выходит из себя. И чтоб не выводить его из себя, больному надо перестать быть человеком. Постепенно врач обособляется от всех, становится одиноким, ожесточается и все больше отдаляется от людей. Не будет, пожалуй, преувеличением сказать, что предубеждение против больного — непременное качество, позволяющее стать знаменитым врачом. Подобное одиночество врача как раз и позволяет ему быть истинно гуманным, и это не парадокс. Только человек, противясь принципу выживания наиболее приспособленных, то есть естественному отбору, окружает заботой слабых и больных и гарантирует их существование. Герой погибает, а слабый живет. Фактически, уровень цивилизации может быть вычислен по проценту никудышных людей, входящих в данное общество. Был, кажется, даже один политолог (имени его я не помню), который дал такое определение современности: «Век больных, опирающийся на больных, для больных». И нечего роптать на порочность нашего века. Больной имеет право требовать от врача одиночество. Если же, несмотря ни на что, врач решается бежать от одиночества — ничего не поделаешь, он одновременно становится больным и как бы двуликим. Я лично готов пойти на это. Потому-то, честно говоря, и не роптал из-за своей импотенции. Это — истинная правда. Скорей я заслуживаю жалости, ибо мое бессилие — свидетельство сближения с больными.
— Неубедительно. Не вы ли сами говорили, что и у больных, по мере того как они становятся настоящими больными, наблюдается повышение чувственности.
— С этого я и начал. Действительно, огромное количество примеров, полученных путем подслушивания, убеждает: существование такого явления следует признать объективным фактом. Среди настоящих больных, похоже, нет импотентов. Даже во время болезни. В чем причина? Возможно, это связано со структурой общества больных. В тюрьме или казарме откровенно непристойные рассказы — ключ к взаимопониманию. Успешному заключению торговой сделки очень часто способствует так называемый эротобанкет. А мало ли примеров, когда супруги, охладевшие друг к другу, делают вход в спальню платным и таким путем преодолевают кризис в своих отношениях. В общем, куда ни глянь, везде перестройка человеческих отношений происходит с помощью секса. Разумеется, общество больных отличается от тюрьмы или казармы. И не потому, что здесь нет нужды скрываться от людей и не существует опасности разрушения человеческих отношений. Дело в том, что в его структуре где-то спрятан, несомненно, секрет облегчения бремени, отыскания стержня человеческих отношений. Что представляет собой больной? В чем его сущность? Совершенно неожиданно я нашел нужные мне ответы. Во всяком случае, девочка из восьмой палаты заставила меня забыть об импотенции. Она распахнула ворота хлева, в котором томился врач, и увлекла его в общество больных. Ей удалось это лишь потому, что у нее душа идеального больного. Безмерно богатая душа, которой она могла поделиться со мной. Нужно понять ее сердце. Нужно отдать все силы, чтобы сделать свою душу похожей на ее…
— Как это ни печально, ваши души нисколечко не похожи…
— Идеальный больной… самый лучший больной… человек, который не исцелится во веки веков… дни, проведенные в обнимку со смертью… растение-паразит, обогнавшее ростом другое, давшее ему жизнь… воплощение уродства… чудовище… наконец, человек-жеребец…
— Но вам ведь известно, что нижняя часть туловища, которой вы воспользовались, принадлежала отцу этой девочки.
— Даже физическая близость достигается не таким путем, в ее основе — стержень человеческих отношений.
— Я, видимо, чего-то не понимаю, но ваши рассуждения представляются мне слишком безапелляционными.
— Не думаю. Один американский врач открыл, что стремление к близости напоминает зуд. Зуд необходим для того, чтобы механическим способом избавиться от скопления в той или иной части организма биологически чужеродных тел. Кожные рецепторы под воздействием этих биологически чужеродных тел вырабатывают вещество (не помню точно названия) и посылают сигнал в головной мозг, отчего и возникает ощущение зуда. Это ощущение играет роль спускового крючка, вызывая желание почесать определенное место. Так же можно объяснить стремление к близости между мужчиной и женщиной. Но в данном случае все обстоит не столь просто и ясно, возникают некие симптомы, например, «краска на лице». В общем, всем распоряжается мозг. И если не будут устранены сдерживающие факторы, все закончится «краской на лице». Таким образом, если участок мозга, выполняющий роль стража человеческих отношений, не разрешит начать действия, нужды в них не появится.
— Но если стремиться к этому, достаточно взорвать сторожевой пост, и все в порядке.
— Учтите, вы отняли у меня девочку, а я ведь у вас никого не отнимал.
— Какая разница — кто? Клиника отняла.
— А может, ваша жена сама подала прошение о допуске ее к участию.
— В чем…
— В праздничном конкурсе. Стоит прийти к этой мысли, и все сразу становится на свои места. Запись на конкурс проводилась достаточно широко, не исключено, что и похищение пилюль — результат сговора. А вот «скорая помощь», я об этом думал, — здесь чувствуется рука человека, связанного с клиникой и прекрасно знакомого с тем, что в ней происходит.
— Вам это, возможно, покажется странным. Но мы с женой совершенно здоровы, и у нас не было ни малейшей необходимости иметь дело с клиникой.
— Граница между клиникой и внешним миром не так четко обозначена, как вам кажется. Если ваша жена сама подала прошение, то, даже обнаружив ее местонахождение, вы в дальнейшем столкнетесь с большими трудностями.
— Если девочка из восьмой палаты по собственной воле покинет больницу, то, даже обнаружив ее местонахождение, вы в дальнейшем столкнетесь с большими трудностями.
— Учтите, местонахождение вашей жены мне не известно.
— Учтите, местонахождение девочки мне не известно.
Да, мы с жеребцом обменялись хорошими ударами. Жеребец все время стоял, а я сидел на стуле, и мы, даже не пытаясь скрыть прерывистого дыхания, злобно уставились друг на друга. Я первым отвел глаза. Просто контактные линзы сдвинулись с места — никакой другой причины не было.
— Видите, я могу только стоять. И мозолить глаза.
Жеребец распустил пояс, расстегнул молнию, опустил брюки до самых колен и задрал рубаху. От поясницы почти до колен он был затянут в черный корсет из синтетической резины толщиной миллиметров в пять. Поверхность корсета была опутана сложным переплетением разноцветных проводов, в каждой точке их соединения находился позолоченный ввод. У нижнего края корсета зияла прорезь, как в почтовом ящике.
— Посмотрите, способен я на что-либо?
— Все ясно, можете подтянуть брюки.
Стоило перехватить корсет микрокомпьютерным поясом и присоединить дополнительную нижнюю часть тела к малогабаритным аппаратам поддержания жизненных функций, как сразу же возникало слияние чувственных восприятий. Один раз в три дня корсет сдается для промывания в отделение искусственных органов, но самому снимать его нельзя, а в нем можно лишь стоять или лежать. Если когда-нибудь я буду так великодушен, что прощу жеребца (пока что этого не предвидится), то постараюсь сконструировать для него специальный стул, в котором он сможет отдыхать стоя.
* * *
Подтягивая брюки, жеребец сказал:
— Хорошо. Если вы позволяете себе такие заявления, давайте, как мы договаривались, подвергнем вас испытанию на детекторе лжи.
— Не возражаю.
По правде говоря, меня очень беспокоило, что будет с девочкой из восьмой палаты, и хотелось как можно скорее отделаться от жеребца. Уже почти пять часов она ждет меня в подземелье. Водой и пищей она обеспечена. Но ей, наверно, тоскливо одной, и, конечно, она чувствует себя покинутой. К тому же, опасался я, дождь может затопить подвальный этаж.
Но там вокруг здания притаились преданные секретарше юнцы, только и ждущие моего появления, чтобы выследить, куда я пойду. А местность мне совершенно незнакома, и я не уверен, смогу ли обмануть преследователей. К счастью, жена жеребца, которая была специалистом по детектору лжи, кажется, жила отдельно от него в гостинице, расположенной рядом с лабораторией лингвопсихологии. Аппаратура принадлежит лаборатории, поэтому, естественно, испытание должно проводиться на месте. Лаборатория находилась в белом прямоугольном здании, восточнее главного корпуса, через дорогу от больничного кладбища. Чтобы предотвратить проникновение извне шума и света, здание спроектировано без окон, а вход и выход находятся в подвале. Если бежать оттуда, то, используя пересеченный рельеф кладбища, можно уйти от любой погони.
Я не собирался всерьез подвергнуться испытанию. Важно было под каким-нибудь благовидным предлогом избавиться от жеребца и, договорившись с его женой, упросить ее отменить или по крайней мере отложить эксперимент.
* * *
Как обманулся я в жене заместителя директора! Я счел было ее умной, поскольку, благодаря одной-единственной статье «Логика лжи применительно к структуре, базирующейся на формализации», она сразу же превратилась из заурядной машинистки-больной в сотрудницу лаборатории. Достаточно расчетливая, чтобы, сославшись на импотенцию мужа, поселиться отдельно от него, она представлялась мне лишенной округлостей женщиной, этаким треугольником в платье.
Но едва я увидел ее, все мои предположения рассыпались в прах. Прекрасно сложена, миловидна, правда, остренький носик и верхняя губа производили неприятное впечатление. Глаза, серьезные и печальные, похожи на спелые виноградины; голос мягкий, прерывающийся; ворот халата сверкает крахмальной белизной.
Я изменил тактику и решил согласиться на испытание. Я жаждал нормальных ощущений, как ныряльщик под водой жаждет воздуха. И не просто спасовал перед фантасмагорией — этим жеребцом и всем, связанным с ним. Я уже не испытывал уверенности в том, что мое собственное зеркало по-прежнему останется незамутненным и будет верно отражать события.
Ничего страшного, на худой конец, если вопрос окажется слишком опасным, я откажусь отвечать на него.
Она отнеслась ко мне так, как я и ожидал. Откровенно рассказала, почему живет отдельно от мужа. С первого дня супружества они заключили своеобразное соглашение: любую происходящую между ними беседу удостоверять с помощью детектора лжи. Дело было вовсе не в ревности или недоверии друг к другу, а в бесхитростном желании снова и снова убеждаться во взаимной любви. Они стремились исключить любые недомолвки, связанные со словом «ложь», не ради взаимных упреков, а во имя взаимного прощения.
Вопреки ожиданиям, все это обернулось против них. День ото дня их интерес друг к другу ослабевал, и в конце концов осталась лишь опустошенность.
— Я не могу сказать, что в наших отношениях что-то изменилось. Они — как бы сказать поточнее — стали лампочкой, отключенной от сети. Детектор лжи — штука бездушно-холодная, согласны? Правда — лицо, ложь — изнанка. Во всем происходящем есть лицо и изнанка.
— Вообще это ужасно тоскливо.
— Компьютеры тоже рассматривают все как плюс или минус. Да или нет. Может, это и хорошо, когда между чувством и разумом нет противоречия. Но что произойдет, если человека лишить такого противоречия? Если исчезнут ложь и правда и останутся одни лишь голые факты…
— В логичности вам не откажешь.
— Этим-то я себе и противна.
У супругов, лишенных прелести свободного общения, исчезло и взаимное влечение. Не с чем соглашаться, не на что возражать — остались одни их сердца, иссушенные, как трупики насекомых. Заместитель директора начал страдать острой импотенцией, и заведующий лабораторией лингвопсихологии помог ей поселиться отдельно.
— Пережитое в то время, наверно, и легло в основу вашей статьи «Логика лжи»?
— Читали?
— Бессмысленно такому человеку, как я…
— Например, существует узаконенная социальная ложь: оповещению о начале близости между мужчиной и женщиной дают наименование свадьбы; временный отъезд, чтобы без помех предаться любви, называют свадебным путешествием. Таким образом вуалируется непристойность. Обряды ничем не отличаются от процедуры выдачи водительских прав — придание стабильности стержню человеческих отношений.
— Я сегодня уже второй раз слышу о стержне человеческих отношений…
— Вы хотите сказать, что третий раз грозит вам сердечным приступом? — Она засмеялась. Проверка аппаратуры была закончена. — Ну как, начнем?
— Пожалуйста.
Потянулся бесконечный ряд монотонных, отчетливых вопросов. Любите собак?.. Сейчас утро?.. Дождь идет?.. Ели когда-нибудь помидоры?.. Вы чистите зубы перед умыванием?.. Сегодняшний сон был цветным?..
Потом вдруг обрушилась лавина совершенно неожиданных вопросов, заставших меня врасплох.
— Вы хотите спать со мной? — Я сидел, не отвечая ни слова, и жена заместителя директора, глядя на волнистую линию, бегущую по бумажной ленте, засмеялась, прикусив нижнюю губу. — О, солгали.
— Я же еще ничего не ответил.
— Любой ваш ответ будет ложью.
— Напрасно обвиняете меня.
— Тайная связь — серьезнейшая угроза стержню человеческих отношений.
— Задайте мне еще раз этот вопрос.
— Вы хотите спать со мной?
— Да.
— Странно…
— Показывает, что правда?
— Что-то похожее на снижение функций стержня человеческих отношений. Может быть, детектор лжи выполнил роль формализатора?
— Ну что ж, задавайте свой последний вопрос.
Но она вместо этого выключила аппарат и принялась освобождать меня от датчиков.
— Почему-то сначала у меня не было желания отвечать на ваш вопрос.
Перехватило дыхание, ощущение, будто говорит кто-то другой, находящийся далеко от меня. Возможно, я все еще чувствовал себя подключенным к детектору лжи? Она — я не исключаю этого — прекратила свои вопросы вовсе не ради меня, а решила тем самым довести до сведения заместителя директора, что, поскольку он излечился от импотенции, они могут теперь жить вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22


А-П

П-Я