– Хочешь поиграть передо мной в справедливость? – Если ее и возмутило, что Патрик приказывает ее малолетнему психу, то она этого не показала. – Где ты собираешься искать следующую порцию для своей любимой Сары? Его попросишь?– Просто остановись. – Патрик сглотнул, сжав кулаки. – Не в моем доме. Я не позволю этого.– Но это ты допустишь, – Иветта вытащила бутылку из матового стекла из сумочки, которую бросила в углу. С многозначительным видом потерла ее. Выстрелила резиновой крышкой.Появился джинн. Мужчина, очень эффектный – этюд в золотых и бронзовых тонах. Он выглядел таким аппетитным, если не обращать внимания на ужас, застывший в его глазах. Он попятился было назад, но она пригвоздила его к месту тихим приказом и обошла вокруг, скользя пальцами по его светящейся коже.Я вспомнила, как Дэвид однажды сказал мне: «У них были общие интересы». Я была наслышана об интересах Плохого Боба Бирингейнина достаточно, чтобы почувствовать тошноту.Патрик побледнел и запротестовал:– Не надо… – но было поздно.Черная тень ифрита выскользнула из дверей кухни, перетекла по ковру.– Он хочет есть, – сказала Иветта и отошла с дороги. – Хочешь прочитать мне лекцию на тему морали, Патрик?Тот опустил голову.Ифрит прыгнул, как хищная кошка. Вонзил в джинна вспыхнувшие когти, вгрызаясь вглубь. Рот джинна открылся, но он не издал ни звука. Он не сопротивлялся. Он просто… умирал. Умирал страшно. Распадаясь на остатки окровавленного, пропитанного болью тумана.Она всосала его через черный провал рта, проглотила его целиком. Ничего не осталось. Даже крика. Я была парализована приказом Иветты, но у меня не нашлось бы смелости бежать, даже если бы я оказалась свободна. В воздухе висело что-то хищное, что-то холодное…Ифрит повернул ко мне свое не лицо, втягивая воздух, и я ощутила жуткий холод. Стоять неподвижно и быть сожранной без сопротивления – худшая участь, которую только можно представить.Но она вдруг изменилась. Холодная черная кожа стала бледной, гладкой, светящейся. Сияющий водопад белых волос. Последними изменились глаза – от мертвой черноты до темной аметистовой глубины.Сара, какой я видела ее во сне. Она молча простерла руки к Патрику и осела на пол. Он бросился к ней, подхватил на руки, заключил в объятия и коснулся губами мягких волн ее волос.Он что-то шептал ей снова и снова. «Прости, прости, прости» . Когда он посмотрел на меня, в глазах его было страдание.– Это единственный способ, – сказал он. – Она должна есть…И она съела другого джинна. Я и не представляла, как мне повезло вчера, когда он устроил спарринг между нами. И когда я разговаривала с ней сегодня на кухне. Что она сказала тогда? «Не осуждай его» . Она знала, что он собирается сделать. Они делали это и раньше.Холодные зеленые глаза Иветты ощупывали меня, как грязные руки. Она уже забыла про Льюиса, лежащего без сознания на полу.– Ты такая же, как Патрик. Человек, превращенный в джинна.Я никогда не стеснялась своего происхождения, и ответила ей яростным взглядом.– Интересно, чем Патрик платил тебе, чтобы заполучить этих несчастных? Наверное, сводничеством, в котором он, похоже, спец?Она улыбнулась, до тошноты сладко.– Думаю, детали нашего соглашения тебя не касаются, красотка. Лучше поразмышляй над тем, как сделать моего сына Кевина очень счастливым.Иветта бросила мальчишке пузырек, и тот еле поймал его. У меня была одна секунда, пока флакон летел по воздуху от нее у нему, и я воспользовалась ею, чтобы подбежать к Льюису и отдать ему всю целебную энергию, что у меня имелась.Ему было больно. Ужасно. Я не могла сделать больше, не могла действительно помочь ему.– Что бы делаешь? – возмутился Патрик, обращаясь не ко мне, а к Иветте.Она набросилась на него с кулаками.– Избавляюсь от мусора. Ты думал, мне нужна она? Ты говорил, что знаешь способ добраться до Дэвида!– Знаю. – Он кивнул в мою сторону. – Он придет за ней. Как только узнает, что она у тебя, сразу придет.– Лучше бы пришел, – сказала она, оскалившись всеми зубами. – Если он этого не сделает, тебе от меня не скрыться. И ты это знаешь. – Она посмотрела на меня, и я поразилась полной, непроницаемой пустоте ее взгляда. – Забирай свою игрушку, Кевин. Идем домой.Мальчишка направил на меня пузырек и приказал:– Ты. В бутылку. Быстро.У меня не было выбора, совсем никакого. Распадаясь на части, я успела увидеть, как Иветта смотрит на меня мечтательными глазами цвета зеленого моря.– Не волнуйся, милая, – услышала я, проваливаясь в серое забытье. – Мы обязательно придумаем для тебя что-нибудь интересное.
Никогда не думала, что в забытьи можно мечтать, но у меня получилось. Я мечтала о том, чтобы снова стать ребенком.Слишком маленьким, чтобы понимать мир, который меня окружает – ребенком, только сделавшим первые неуверенные шаги, и хватающимся за все красивое, сверкающее, интересное, опасное.Мне снилось, что кто-то держит меня на руках – может быть, мама – и моя голова покоится на ее плече. Я вспомнила дождь, россыпью бриллиантов падающий с мягкого серого неба. Я вспомнила ветер, прохладой ласкающий кожу. Я вспомнила гром, отзывающийся в моем теле, как Глас Бога.Мечты и воспоминания – почти одно и то же.Во сне, в прошлом я падала на холодную мокрую траву и кричала в страхе, и рядом был кто-то еще, подхвативший меня, удержавший, прогнавший боль, и ужас, и слезы. «Шш…» Это был голос моей мамы, нежный и неясный, как и бывает во сне. «А то они услышат». Я была слишком маленькой, чтобы говорить, но каким-то образом говорила. «Кто?» Ее руки гладили мои волосы, заботливо и ласково. «Ты знаешь». Я знала. Я крепче прижалась к ее теплу. Надо мной облака переговаривались между собой на языке, который я почти понимала. И я потянулась к ним, и почувствовала, как они близко, их мягкие края, их холодную чужую мощь.Они хотели меня. Я хотела их. Согласно моей простой детской логике, это означало, что никакой опасности нет. Все, что интересуется мной – мой друг, правда?Я не понимала, что этот интерес может оказаться голодом. Того, что некоторые части меня – нежные, сочные и очень вкусные, что мир полон хищников, которые ни за что не захотят упустить лакомый кусочек. Нет, я не понимала.Но понимала мама. «Будь осторожна, – шептала она мне на ухо. – Что-то приближается. Ты должна быть готова, солнышко. Ты должна научиться видеть то, что скрыто за улыбками». «Что скрыто за улыбками?» – спросила я детским голосочком. Она показала мне зубы. Длинные, острые, тонкие как иглы, чтобы съесть тебя, дорогая. «Не доверяй никому», – прошипела она. И отпустила меня. И я упала в облака, и почувствовала, как разрываюсь, распадаюсь, сгораю, развеиваюсь.Это была мечта. Или воспоминание. Или кошмарный сон.Если не считать того, что случилось в действительности. 2 Первым, что я почувствовала, был поток холодного, свежего воздуха.Я судорожно попыталась вздохнуть, но у меня не было ни легких, ни тела вообще. Но какая-то часть меня знала, что делать. Я последовала вместе с потоком вверх, вовне, к свету.Я выбралась из пузырька, который лежал на краю усыпанного крошками от чипсов кофейного столика, рядом с помятым и засаленным выпуском «Спорте Иллюстрейтед», посвященным купальникам. Я медленно сгущалась.Я чувствовала себя так, будто меня накачали наркотиками – тупой, заторможенной, способной только на то, чтобы бессмысленно болтаться в воздухе и ждать. Дерьмо. Ничего хорошего все это не предвещало.– Хм…Какой-то человеческий голос. Тихий и неуверенный, он отозвался во мне церковным колоколом. Что-то во мне замерло в ожидании. Я собралась, как хищник перед атакой.Это было совсем не так, как тогда, когда меня призывал Льюис. Совсем не так. И это было по-настоящему страшно.– Здесь кто-нибудь есть? – спросил голос. Он звучал до смерти перепугано. Отлично. Добро пожаловать в клуб, ничтожество.– Да, – сказала я – не потому, что хотела ответить, а потому, что была вынуждена. Мой голос звучал странно, поскольку исходил из той тонкой субстанции, которой на тот момент я являлась. Я запомнила это на будущее – когда-нибудь, наверное, придется изучать такие вещи. – Я здесь.О, господи, это оказался тот маленький ублюдок, который ударил Льюиса. Льюис… Боже, он остался там. Что он помнит? И жив ли он вообще? Патрик, ты сволочь. Я уверена, что кое-кто за это заплатит.Вблизи Маленький Псих выглядел не таким уж опасным: неуклюжий подросток с плохой кожей, длинными ногами, тощими руками, в видавшей виды майке с «Металликой». Этот прыщавый мальчишка – она называла его Кевин, а я, получается, должна была называть Хозяином? – сидел на краю незаправленной кровати и с безумным видом пялился по сторонам, особенно почему-то в угол комнаты. Смотреть в комнате было на что, вот только особо приятным это трудно назвать. Обстановка напоминала казарму перед генеральной уборкой: повсюду валялся мусор, упаковки из-под пиццы, коробочки с присохшей китайской лапшой. Рядом с кроватью возвышалась куча грязного белья. Плакат с коллагеново-силиконовой красоткой в броне-купальнике криво пришпилен к потолку – по-видимому, для лучшего обзора с позиции лежа.В общем, сразу можно было сказать, что хорошего ждать не стоит. Льюис. Боже, что же с Льюисом? Кевин нервно заерзал на кровати, которая отчаянно заскрипела под ним.– Э-эм… Я призываю тебя. Появись! – он, наверное, думал, что похож на средневекового колдуна, а на самом деле смахивал на плохого актера с большим самомнением и жуткими прыщами на лбу и щеках.И, тем не менее, я подчинилась. Мое тело материализовалось быстрее и легче, чем раньше, все слои одновременно, и я даже успела погордиться собой. Пока не посмотрела на себя.О, Боже.Вы уже поняли, да? Конечно, поняли. Туфли на шпильках. Чулки с подвязками из разряда «трахни-меня-скорее». Кружевные трусики-стринги под крохотной черной юбочкой с кучей оборок и белый фартучек, черный облегающий топ в форме корсета, слишком тесный для увеличившейся в размерах груди.Я вздрогнула, подняла глаза и увидела свое отражение, с ужасом глядящее на меня из зеркала.Бледная кожа, пухлые губы цвета пожарной машины, глаза жуткого серебряного оттенка. Я выглядела как порно-версия Мадженты из «Рокки Хоррора».Кевин выглядел потрясенным. Искренне потрясенным. Хотя и не так сильно, как я. Я решила, что когда я снова встречу Дэвида, ему придется ответить мне на пару очень трудных вопросов, касающихся этой мерзкой игры.– Мама! – завопил Кевин, но потом побледнел, осознав, что это была не лучшая тактика. Он метнулся к закрытой двери – тоже залепленной порнографическими постерами – и повернул замок на два оборота. – Нет, ничего, извини, ошибся!Он повернулся лицом ко мне – спиной к двери, и я уставилась на него. Не в состоянии ничего сказать. Не в состоянии ничего сделать – только злиться и думать о том, что за дерьмо происходит. Она сказала, что ей нужен Дэвид. Чего Дэвид очень боялся – я хорошо уяснила это на похоронах.Сейчас у нее есть я. Смогу ли я предостеречь его?Я нащупала теплую серебристую пуповину, протянутую между нами через эфир. Она была на месте, и это означало, что Дэвид жив. Где бы он ни находился, и что бы Джонатан ни заставлял его делать. Я попыталась позвать его, но мой голос наткнулся на какую-то преграду и растаял.Я моргнула и увидела голубые святящиеся искры, кружащиеся вокруг меня. Господи. Они не просто не исчезли, их стало больше.– Кто ты? – спросил Кевин, возвращая меня к действительности. Я не чувствовала принуждения, а потому и не ответила. Я просто смотрела на него. Серебряные глаза, должно быть, выглядели устрашающе – черт, устрашилась даже я, глядя в зеркало – так что я смотрела на мальчишку, словно желая взглядом просверлить в нем дыру. Он занервничал, потом неуверенным срывающимся голосом сказал: – Эй, я задал вопрос! Ты должна ответить.Нет, не должна. Парнишка явно не читал инструкций, потому что начисто забыл про Правило Трех, которое даже я знала к моменту своей первой встречи с джинном. Спросите трижды, и они ответят. А все, что они говорили до этого, забудьте.Мы виртуозные и бессовестные лжецы. И холодная ярость, кипевшая во мне, подсказывала, что некоторые психопаты очень располагают к этому.Взгляд действовал на него очень хорошо. Это было заметно по нервному тику под левым глазом, по тому, как он перебирал пальцами, пытаясь сесть как можно непринужденнее и выглядеть спокойным. Наконец он сунул руки в карманы и с вызовом посмотрел на меня из-под полуприкрытых век.– Клёвый прикид, – сказал он. Я не улыбнулась. Маленький ублюдок сотворил это со мной, не важно, знал ли он сам об этом. Теперь-то я поняла, как мало изменилась тогда, когда меня призвал Льюис. Очевидно, то, чего Льюис хотел, и то, что он видел во мне, было почти одно и то же – оглядываясь назад, можно сказать: чертовски приятный комплимент. А Кевину, по всей видимости, была нужна живая резиновая кукла. И результаты оказались удручающими.Не получив ответа, он надулся и встал.– Ну и молчи себе. Мне насрать.Что оказалось, конечно же, неправдой, и я убедилась в этом через полминуты. Я чувствовала себя участником шоу «Кто быстрее привлечет внимание».– Ну? – рявкнул он и замер у двери, не дойдя до нее пары дюймов; мне это не понравилось. Хорошо бы он оставался запуганным и подавленным, но первый шок прошел, и теперь его голос приобрел неприятную твердость. – Нечего здесь стоять, как будто ты немая. Давай, сделай что-нибудь!– И что бы ты хотел, чтобы я сделала? – спросила я. Я рассчитывала, что мой голос прозвучит язвительно, но получилось знойное хрипловатое соблазнительное мурлыканье. Потрясающе! Оказывается, у меня и голос устанавливается заказчиком.Единственным плюсом было то, что это окончательно деморализовало мальчишку. Он был слишком очарован, чтобы понять, что действительно может приказывать мне. Пока.Похоже, пришло время применить хитрость. Лучше всего было захватить инициативу, и, раз ничто не останавливало меня, я шагнула к нему, постаравшись принять позу в духе Зены – Королевы Воинов.– А как тебя зовут? – спросила я его. Он отступил назад, его губы приоткрылись, карие глаза расширились и, не отрываясь, смотрели на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37