https://wodolei.ru/catalog/installation/geberit-duofix-111300005-34283-item/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мимо проскочил молодой охранник, размахивая оружием. Ему удалось догнать пилота. Два человека, стоявшие около пруда, посмотрели в их сторону и стали показывать на них остальным. Один поднял винтовку, и из нее вырвался сноп огня. Пуля попала в шею молодому вьетнамцу, и тот свалился, словно тряпичная кукла.
– Товарищи, – услышала она собственный голос. – Товарищи, не стреляйте!
Те двое продолжали смотреть вверх, и через несколько секунд к ним присоединились все остальные. Американец добежал наконец до них, и людское кольцо словно поглотило его.
– Не стреляйте, – задыхаясь прокричала она. Люди повернулись в ее сторону. У одних глаза сверкали гневом, другие застыли в испуге. К ней подошел невысокий, крепко скроенный человек. Он смотрел на Бернадетт набычившись, исподлобья.
– Не причините ему вреда, – выпалила она. Он сделал какой-то знак рукой, но женщина не поняла. Мужчина подошел ближе, сурово глядя на нее и держа наготове винтовку. Она заметила, как двое крестьян тащили по склону холма ее погибшего товарища; американца нигде не было видно. Подошел еще один мужчина, и тут что-то ударило ее по лицу. На мгновение она ослепла, а когда зрение вернулось к ней, ясно увидела, что коротышка ухмыляется. Второй удар пришелся ей по затылку, и она упала.
– Красная сука, – пробормотал мужчина и плюнул на нее. – Если бы не ваша банда, американцы не разбомбили бы нашу деревню. Если вы так любите Хо Ши Мина, езжайте на север и блядуйте там на панелях Ханоя. Ваш сифилис пришелся бы в самый раз к их яйцам.
Она не верила свои ушам и медленно погружалась в безразличие, похожее на сон. Кто-то забрал у нее пистолет и рюкзак. Совсем рядом, чуть выше себя, она заметила силуэт Клэя и краем глаза увидела, как крестьяне пинают ногами безжизненное тело охранника. До того, как ее снова ударили, она успела заметить, что коротышка улыбается Клэю, а затем ее пронзила боль и она провалилась в небытие.
Клэй взглянул на нее, затем – на коротышку. На нем были армейские штаны, но мощный торс оставался обнаженным. Клэй перестал что-либо понимать. Он ждал, что его тотчас пристрелят. Гуки убили не того. Что тут происходит? Мужчина положил руку ему на плечо, в то время, как другой ножом перерезал веревки. Он был свободен, но все еще сомневался в реальности происходящего.
– Пойдемте, вам надо поесть, – сказал коротышка по-английски. – Я – капитан Нгуен Нанг Динг, армия Республики Вьетнам. Мы – на вашей стороне. Я навещаю свою деревню каждый месяц, вот и сегодня приехал. Можете звать меня Нью, сэр. Так меня прозвали американцы. Легко произносится – капитан Нью, верно?
Клэй не ответил. Во рту капитана Нью противно поблескивали два золотых зуба.
– В этой деревне целую неделю были вьетконговцы. Когда я приехал, они разбежались. Они ничего не взяли – пожрали, поговорили с деревенскими, да только им никто не поверил. Между нами, из деревни по рации сообщили об этом в войска, вот бомбардировщики и прилетели, правда, на день позже. Ну, это уже наша ошибка. Зато мы схватили бабу, которая держала вас в плену. Хороший враг – это мертвый враг, точно? Желаете искупаться и побриться, сэр? Или сперва поесть? Мы займемся женщиной после еды.
– Где она, капитан Нью? – спросил Клэй уверенным голосом.
– Мы заперли ее в хижине там, позади. Стены там толстые и прочные. Не бойтесь, еды она не получит.
– Покажите мне, где она.
Капитан ткнул пальцем в хижину чуть дальше по дороге, за деревенским прудом. Она стояла поодаль от других, рядом с холмом, откуда они спустились. Дверь ее была выкрашена в красный цвет, над крышей висел флаг.
– Стены крепкие, уверяю вас, сэр. Ей ни за что не выбраться оттуда.
– Что вы собираетесь с ней делать?
– Не волнуйтесь. Для начала мы ее хорошенько допросим. А потом убьем.
Они шли между развалин, оставшихся от деревни. Обугленные верхушки пальм указывали в небо, словно мачты. Посреди небольшой площади готовилось настоящее пиршество: горы вареного риса, молочные поросята, овощи, речные креветки, американские пирожные и шоколадный напиток «Херши».
– Деревня празднует мой приезд, сэр. Все было готово еще до того, как прилетели самолеты, и ничего не пострадало. Это хороший знак: Богу угоден мой приезд. Хотите бурбон?
– Не сейчас, спасибо.
– У нас здесь есть все, сэр. Без вьетконга мы живем отлично. Моя деревня никогда не голодала. Это богатая провинция, и люди научились прятать запасы от вьетконга, когда он объявился. Хо Ши Мин говорит, что он всех нас спасет, но здесь не верят словам. Хотите закурить?
– Нет, спасибо, капитан. Вы жили в Штатах?
– А что, я неплохо говорю по-английски, правда?
– Великолепно.
Глазки капитана Нью засветились от гордости.
– Я был в Калифорнии всего полгода. Лучшее место. Самое лучшее место. Благослови, Господи, Америку. Завтра мне вернут мой джип. Если бы я знал, что вы появитесь, я бы ни за что его не отдал. А так я одолжил его сержанту, чтобы он смог съездить в свою деревню. Это недалеко, но он женился месяц назад и теперь поехал навестить жену. Он ее хочет, она его хочет… Мы ведь никуда не торопимся, точно?
Они присели, и капитан Нью продолжал говорить. Он пробовал задавать вопросы, но, кроме своего имени, Клэй не сказал ему ровным счетом ничего. Коротышка пристально разглядывал его. Не прекращая своей бесконечной болтовни, он запоминал голос Клэя, его лицо, походку и даже то, как он сидел. Его летную форму, его часы. Пристально разглядывая Клэя, Нью примеривался, сможет ли он стать таким же, как этот человек, принадлежащий к расе гигантов, которые пришли сюда, чтобы спасти его деревню от красных с севера.
Капитан Нью удостоверился, что Клэю достался лучший кусок мяса и отборные, без червоточинки, фрукты.
– Я защищу вас, сэр, не бойтесь, – восхищенно произнес капитан Нью.
Пища, ледяная вода, все остальное сделали свое дело. Клэй, хоть и был настороже, но чувствовал, как его одолевает усталость. Ему ни о чем не хотелось думать. Сейчас все равно ничего не решить, а обратной дороги уже не было – пришлось бы слишком многое объяснять. Он расслабился и положился на судьбу. В этот момент он находился от своей цели дальше, чем когда бы то ни было. Его не поймет никто, ни одна живая душа в целом мире. Он так тщательно все спланировал, и вот теперь все шло наперекосяк. Ему никогда не получить ответов на отчаянные вопросы, которые мучили его. Эта обезьяна, капитан Нью, продолжал трещать. Он, наверное, выпил уже целых две бутылки бурбона под такую закуску. Весь мир состоял из таких капитанов Нью. Их миллионы – повсюду, и никого, с кем можно было бы поговорить. Никого, кто бы выслушал и понял его так, как она. Когда наступил вечер, перешедший в звездную ночь, он заскучал о своей бывшей тюремщице.
На другой стороне деревни в хижине, где в темноте лежала Бернадетт, потянуло холодом. Она поежилась и очнулась. Она была голодна и ощущала на губах корку засохшей грязи. Она не подчинилась приказу. Она заблудилась и стала причиной гибели товарища по оружию, которого не знала даже по имени. И ради чего все это? Даже не во имя долга, потому что свой долг она не выполнила. Никто не поверит ей, что американец сам побежал в деревню. Она могла выстрелить ему в ногу. Она снова провалилась. Подвела Минь Хо. Ей уже никогда не поверят. Она заслуживала смерти.
Бернадетт не питала иллюзий относительно того, что ее ждет. Угроза, одетая в военную форму южан, нависла над ней, запертой в четырех стенах. Перед ней возникло лицо офицера-коротышки. То, как он смотрел на нее, не оставляло сомнений: единственное, на что она могла надеяться, это быстрая смерть. Ей не нужен был священник, но она хотела умереть чистой.
7
Ее всегда встречали здесь с таким почетом, что временами ей даже становилось неудобно. Каждый раз, приезжая в Париж, она останавливалась в этом отеле, и ее здесь уже знали по имени. Когда швейцар в ливрее распахивал перед ней дверцу такси, его суровое лицо расплывалось в почтительной улыбке. Она знала, что от нее ждут щедрых чаевых, но, в конце концов, именно на это они жили. Так или иначе, чаевых они заслуживали, поскольку были с ней изысканно вежливы.
– Добро пожаловать, мадам Уэйн-Тернер, – произнес швейцар и взглянул на небо – не понадобится ли зонтик. Она вышла из такси. Швейцар повел бровью, и тут же два мальчика в красных ливреях наперегонки бросились к чемоданам. Он проводил ее к парадному подъезду, и двери, словно по волшебству, открылись при ее приближении.
В вестибюле отеля «Интерконтиненталь» и в прилегающих к нему зданиях было несколько дорогих лавок, но Мардж и так целый день провела в магазинах. Париж ошеломлял. Она собиралась повезти дочь в Фобур Сент-Оноре, когда та вернется после экскурсии на Эйфелеву башню. Из-за стойки вышел главный портье с ключом от комнаты Мардж, в руке он держал конверт.
– Целый день вам пытался дозвониться какой-то джентльмен, – сообщил он. – Полковник Картер из американского посольства. Надеюсь, у него для вас хорошие новости.
– Я иду к себе, – сказала Мардж. – Не попросите ли вы оператора соединить меня с ним?
– С удовольствием, – ответил портье.
Когда она вошла в комнату, телефон уже звонил. Со вздохом облегчения она сбросила туфли и села на постель. Голос на другом конце провода звучал довольно дружелюбно, хотя в нем и слышалась некоторая тревога. Полковника Майка Картера не было на месте, но его секретарша сообщила, что полковник хотел бы встретиться с Мардж как можно скорее – если возможно, сразу после полудня. Нет, к сожалению, она не знает, в чем дело. Устроит ли Мардж в три часа? Мардж не возражала. Куда она должна приехать? Никуда, ответила девушка, полковнику Картеру доставит удовольствие навестить ее в отеле. Он находился на месте целый день и только что вышел перекусить.
Мардж сняла блузку и легла на широкую постель. Облака на улице, судя по всему, разошлись, и теперь в комнату врывалось солнце, освещая большую картину, висевшую над кованым камином. Она огляделась. Комната казалась розовой, чего прежде Мардж не замечала. Старинные деревянные часы показывали два. Вздремнуть уже не удастся. Что им от нее нужно? Откуда они узнали, что она здесь? Может быть, Клэй пытался разыскать ее, но это было бы странно, учитывая обстоятельства. Теперь, когда между ними все было кончено, зачем она могла ему понадобиться? А если бы захотел, то сам позвонил бы ей. Он и раньше так поступал, невзирая на время суток и где бы она ни была. Звонок через посольство – что-то новенькое, непохожее на него. Он не любил дипломатов.
Странное чувство овладело ею, когда она лежала на этой постели и в ее сознании блуждал образ Клэя. Они были женаты четырнадцать лет, но никогда он не был так далек. Даже тогда, когда полгода назад она окончательно поняла, что он для нее потерян. Он попросил ее не утруждать себя приездом в Бангкок на короткие каникулы, которые они еще раньше задумали провести вместе, не забирать девочку из школы и никому ничего не говорить. Пусть она живет как хочет, изучает что хочет и где хочет. А там видно будет.
Поначалу Мардж подумала, что муж сошел с ума, но по мере того, как от него не было никаких вестей, отчуждение нарастало, и больше она о нем не слышала. Знала, правда, что он писал дочери: одна открытка пришла из Гонконга, а вторая из Бангкока.
В последнюю их встречу все было чрезвычайно странно. Клэй приехал на похороны своей матери, и они взяли несколько выходных, чтобы поплыть на яхте во Флориду. Поначалу она обрадовалась. Муж попытался сблизиться с ней. Он был возбужден, и если бы так шло и дальше, это могло бы стать вторым медовым месяцем. Но уже на следующий день он переменился. Он говорил больше обычного – говорил, по сути, ни о чем, но не давал ей возможности ответить, словно бомбардировал ее какими-то безумными теориями. В общем, он вел себя странно. Может, это было запоздалой реакцией на смерть матери? Часто он передавал штурвал Мардж и уходил на нос судна. Он вытаскивал из кармана клочок бумаги и принимался читать. Она не спрашивала его ни о чем, но замечала, что каждый раз, когда он перечитывал эту бумажку, он менялся на глазах.
О сексе не было и речи, да она и не ждала этого. Эта составляющая их жизни началась скверно: сначала была неуклюжая возня – точь-в-точь, как предупреждала ее мать, иногда это было больно, а случалось, что, когда она уже находилась в высшей точке возбуждения, он скатывался с нее и невнятно бормотал извинения. Впоследствии это вообще прекратилось. Однако во время того последнего плавания Клэй был внимателен. Он ни разу не осадил ее и иногда даже пытался сказать что-нибудь смешное. Застаревшая злость прошла. Она и впрямь решила, что наконец-то между ними воцарился мир, о котором она так долго мечтала.
И вдруг он вновь резко изменился. Это произошло, когда они отчаливали от Форт-Лодердейла. Он заявил, что утром уезжает во Вьетнам.
– Что это значит? – спросила она.
– Все, что тебе угодно, – ответил Клэй.
– Мы же собирались провести неделю в Атланте?
– Собирались. А теперь не собираемся.
Потом он переменил тему и, направив судно в сторону порта, предложил пообедать, заодно поведав о том, как он представляет себе ситуацию. Каждый будет жить своей жизнью. Развод необязателен. Она может продолжать жить так, как жила до сих пор: жить в пляжном домике в Лодердейле или в лыжном – в Аспене. Он надеется, что она все же будет тратить деньги. Вернись в школу, делай что-нибудь, ведь тебе нравится, когда ты занята, сказал он. Все время что-то делать – это твой образ жизни, и ты всегда чем-то занималась, только без меня. Их брак, по его мнению, исчерпал себя уже давно. Внезапно он стал высокомерен и не позволял ей ответить. Если она будет настаивать, он уйдет немедленно, заявил Клэй. Больше эту тему он обсуждать не намерен.
Он много чего наговорил в тот раз. Больше, чем когда бы то ни было. В тот вечер Мардж напилась, и он уехал еще до того, как она проснулась. С тех пор он ей ни разу не позвонил и не прислал ни одной весточки.
Она лежала и вспоминала былое, как вдруг зазвонил телефон. Мужской голос представился полковником Майком Картером из ВВС США.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38


А-П

П-Я