Ты навредишь ему больше, чем Финчли. Эверард сам о себе позаботится, и твоя помощь ему не нужна. Понять не могу, как ты сумел пробраться в члены клуба «Уайтc»!
В полном смятении Леонора застыла на месте. Секундант! Эверард и Финчли! Значит, лорд Эверард намерен драться на дуэли. Сам по себе этот способ разрешения конфликта ее возмущал, но казался еще более отвратительным, когда силы противников были неравными. Для такого превосходного стрелка, как лорд Эверард, дуэль с Финчли станет обыкновенным убийством!
Леонора вернулась в холл и с такой силой дернула за сонетку, что на вызов примчался не только Уилкинс, но и дворецкий, и, передав им распоряжение матери, она поспешила к себе, чтобы написать еще одно письмо графу. Поскольку на этот раз речь шла не о ее личных чувствах, письмо было написано быстро и тут же отправлено, и она стала с нетерпением ожидать результатов.
Но случилось так, что письмо попало в руки графа только на следующее утро, когда он уже полностью спланировал предстоящий день. Он появился у Ревеллов лишь на третий день, и к этому времени Леонору уже терзали смешанные чувства. Первый порыв справедливого негодования прошел, но она отказалась выходить из дома, опасаясь, что он нанесет визит в ее отсутствие. Когда остальные члены семьи вернулись с прогулки домой радостные и оживленные, она в душе винила графа за то, что была лишена этого удовольствия, поскольку все время была дома, а он так и не показался. Она стала медленно закипать.
Граф сразу понял, что Леонора пребывает в раздраженном состоянии. Склонившись в поцелуе над ее рукой, он пробормотал:
– Я только вчера получил ваше письмо.
Леонора бросила быстрый взгляд на леди Констанс, спускавшуюся по лестнице, и быстро пошла вместе с графом в переднюю гостиную.
– Нас может услышать мама! – сказала она вполголоса.
– Вы в чем-то провинились?
– Нет… Я пригласила вас обсудить не мои поступки, а ваше непорядочное поведение!
– Леонора, вы становитесь благонравной!
– Я? Благонравна?!
– Да, вы. А в чем на этот раз я провинился?
– Если вы этого не знаете, значит, у вас нет совести! – заявила Леонора. – Я имею в виду ваше намерение драться на дуэли с сэром Марком. Что бы он ни сделал, вина прежде всего лежит на вас! Возможно, живя в глуши, я усвоила несколько старомодные представления, но вызывать сэра Марка на дуэль, когда вы явно превосходите его в искусстве стрельбы, в высшей степени непорядочно!
– Вы так заботитесь об отверженном вами мужчине, а я думал, вы написали мне, волнуясь из-за меня. Но оказывается, вы по-прежнему питаете к сэру Марку нежные чувства!
– Вовсе нет!
– Мне сообщили, что когда-то вы подумывали выйти за него замуж!
– Вас неправильно информировали!
– Но и вас тоже, – заметил граф. – Кто вам сказал, что я намерен вызвать Финчли на дуэль?
– Я не имею права это сказать, но могу вас заверить, что мне стало об этом известно из очень надежного источника.
– Леонора, вы что, подслушивали? – усмехнулся он.
– Я не давала вам права называть меня по имени.
– Хорошо. К вашему сведению, сударыня, я не собираюсь вызывать Финчли на дуэль. Напротив, я стараюсь всеми силами ее избежать. У меня тоже есть кое-какие старомодные представления о совести и чести. Вообразите, я даже оплачиваю счета! И вообще… Поставьте себя на мое место. Финчли распространяет обо мне всякие слухи, и всем известно, что я об этом знаю. Что стал бы делать невинно оклеветанный человек?
– А разве вы не можете просто выстрелить в воздух?
– Как романтично! Вижу, вы начитались романов. Скажите, а вы представляете последствия такого поступка, как дуэль?
– Нет, не представляю.
– И вам не приходило в голову, что, если бы я воплотил в жизнь этот свой план избавиться от Финчли, мне пришлось бы бежать из Англии?
– Нет, не приходило.
Для графа не осталась незамеченной непринужденность их разговора, и, улыбнувшись, он сел напротив Леоноры.
– Выстрелить в воздух значило бы признать себя виновным. Нет, мне придется постараться как можно легче его ранить.
– Но можете ли вы быть в этом уверены?
– Нет, конечно. Больше того, он ведь тоже может меня ранить. Ведь однажды ему это удалось!
Он внимательно следил за выражением лица Леоноры, и ему показалось, что у нее в глазах промелькнула тревога.
– Может быть, дело до этого не дойдет, – сказала Леонора и встала.
– Возможно, – согласился граф, тоже поднимаясь из-за стола.
Леонора с сомнением взглянула на него. Непонятным образом между ними, казалось, возобновились дружеские отношения, и она не знала, как вести себя дальше. Наконец она пригласила его выпить шерри, и граф согласился, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица. Они молча ожидали Уилкинса с подносом, а затем, поскольку Леонора, казалось, утратила свойственную ей словоохотливость, он осведомился, намерена ли она быть в следующую среду в клубе «Олмакс».
– Да, леди Джерси прислала нам приглашения. Правда, в город приезжает миссис Рошфор, но я думаю, что мы все равно поедем.
– Миссис Рошфор имеет доступ в «Олмакс», – согласился граф, прямо глядя на нее.
– Разумеется, имеет! Она дружна с княгиней Эстергази. Вы отлично понимаете, что я не это имела в виду! Мама собирается устроить вечер по случаю помолвки, и они с головой уйдут в приготовления к свадьбе.
– Вижу, я едва избежал этой опасности, – рискнул произнести граф. – Хотя у меня нет матери, чтобы усложнить такие хлопоты.
– Я этого не знала.
– Увы, вы много чего обо мне не знаете!
Он подошел к окну и раздернул шторы.
– Кажется, солнце собирается выглянуть. Если вы прикажете оседлать свою своенравную кобылу, то во время прогулки в парке я расскажу вам историю моей жизни.
– Хорошо. Дайте мне полчаса.
– Может, для вас полчаса и достаточно, но мне придется вернуться домой, чтобы переодеться.
– Тогда даю вам три четверти часа!
Кивнув, он произнес с улыбкой:
– И не забудьте сообщить об этом своей матушке. Это приведет ее в полный восторг!
Узнав о намерении Леоноры покататься с графом в парке, леди Констанс обрадовалась:
– По правде говоря, после твоего поведения в театре я уже думала, что ты потеряла все шансы!
– Ну, как восприняла сообщение ваша матушка? – поинтересовался граф, когда они оказались в парке.
– Она действительно обрадовалась, – сказала Леонора. – Понять не могу, как вам удается внушать к себе такое уважение. Чуть ли не все матери Лондона готовы ползать перед вами на коленях. Правда, они не знают того, что известно мне, – усмехнулась она.
– Ваша мать удивительно практичная женщина, – улыбнулся граф. – Ведь я завидный жених!
– Ну, она может изменить это мнение, потому что у нас с ней разные взгляды!
– Вряд ли вы сможете получить лучшее предложение, – заметил граф. – Не так уж много на земле герцогов и графов.
– Но помимо светских есть и другие соображения. – Леонора пожала плечами.
– Мне они известны, но я считаю себя совершенно исключительным! Если бы вы надумали стать миссис Экклестон, я бы серьезно рассматривал несоответствие между вами в росте. Представьте себе, как бы вы выглядели рядом с ним, идя к алтарю!
Леонора метнула на него уничтожающий взгляд, а он продолжил:
– Или супругой мистера Денстона? Он довольно приятный и вполне подходящий молодой человек, но немного суетливый и мелкий, вы не находите? Нет, он не личность!
– Позвольте заметить вам, сэр, что брак не является единственной целью моей жизни!
– Ах! – с наигранным сочувствием воскликнул граф. – Понимаю, вы решили остаться в старых девах и посвятить свою жизнь добрым делам и благотворительности.
– Ничего подобного! Просто я думаю, что человек должен, как может, помогать тем, кому не повезло в жизни, но я не считаю, что для этого следует сторониться общества или удалиться в монастырь!
– Так чего же вы хотите? Мистер Экклестон для вас недостаточно высокого роста, очаровательному мистеру Денстону не хватает характера, и тем не менее, вы не намерены оставаться незамужней. Вряд ли вы сможете упрекнуть меня в излишней самоуверенности, если я скажу, что у меня есть определенное преимущество перед этими джентльменами. Я, разумеется, далек от идеала, но соблаговолите просветить меня, чем я так провинился в ваших глазах?
– В основном тем, что я не могу пробыть в вашем обществе и получаса, чтобы не рассориться с вами. Вы выворачиваете наизнанку каждое мое слово. К тому же между нами нет ничего общего. Ваша жизнь заполнена посещениями клубов, спортивного зала и светскими развлечениями.
– Вы совершенно правы. Но не кажется ли вам, что вы могли бы меня исправить?
– У меня достаточно здравого смысла не браться за непосильное дело. Давайте пойдем галопом, пока нет толчеи.
Она послала кобылу галопом, а граф немного отстал, чтобы поглядеть ей вслед, после чего быстро ее нагнал.
– Какими еще достоинствами вы обладаете?
– Не очень многими. Хотя вам не следовало бы намекать, что у меня одно-единственное достоинство. Говорят, что я очень хорошо играю на фортепьяно, а мои рисунки нравятся всем членам моей семьи.
– Вам следует продемонстрировать передо мной свои таланты, чтобы я мог их оценить. И стоило вам заговорить о семье, как, словно по волшебству, появился один из ее членов! – Он указал вперед хлыстом, и Леонора увидела своего брата, склонившегося к молодой девушке, которую он почтительно вел под руку.
– Силы небесные! Саймон с девушкой! – воскликнула Леонора. – Кто это может быть?
– Если не ошибаюсь, это моя подопечная!
– Ну конечно! Я видела ее в театре! – Леонора помахала им, и молодые люди остановились, ожидая ее приближения.
– Леди Сара! Как поживаете? Леонору поразило, что брат выглядит несколько смущенным, а лорд Эверард, который спешился и пошел рядом с Сарой, лукаво улыбнулся.
– Какая жалость, что мы не знали о вашем намерении погулять в парке! – воскликнул он. – Мы могли бы пойти вместе с вами. В последний раз я катался с Сарой верхом еще до Рождества!
– Леди Эверард разрешила ей выйти со мной, сэр, – поспешил заверить его Саймон.
– Я в этом уверен, – сказал он. Леонора попросила брата помочь ей спешиться, чтобы поговорить с леди Сарой, и пошла рядом с ней, намеренно начав ни к чему не обязывающий разговор о модах и ужасной погоде.
Скованность Сары вскоре исчезла, и, когда она улыбнулась, что часто случалось в присутствии Саймона, ее лицо словно осветилось изнутри, и она стала прехорошенькой. Из-под полей светло-оливкового капора выбивались ее светлые кудри, и зеленая накидка была изящного и элегантного покроя. Было видно, что она вначале оробела, но сейчас довольно непринужденно разговаривала приятным голосом, и Леонора нашла ее весьма достойной юной леди. Она знала, какого типа барышень прежде почитал ее братец, и порадовалась новому увлечению Саймона, надеясь на его серьезность.
У ворот парка им встретилась леди Констанс, восседавшая в ландо, и Леонора с удивлением отметила выражение неудовольствия, промелькнувшее на лице у ее матери, когда она поздоровалась с Сарой.
В чем дело? Почему?
Глава 8
Леонора не успела удовлетворить свое любопытство, так как полил дождь, и леди Констанс ничего не оставалось делать, как пригласить Сару в ландо, для чего мистер Рошфор вышел из него, освободив для нее место.
Они с Саймоном поспешили дойти до того места, где можно было нанять экипаж, тогда как граф, которого развеселила растерянность леди Констанс, помог Леоноре сесть в седло.
Они ехали рядом по улицам, и он напомнил, что не так давно они вот так же возвращались под дождем.
– Тогда я была в своей старой амазонке, которую было не жалко, – добавила Леонора, не желая поддаваться приятным воспоминаниям. – Слава богу, наконец-то мы почти дома!
Когда они подъехали к особняку Ревеллов, граф придержал за уздечку ее лошадь.
– Предоставьте мне отвести ее в конюшню, а сами скорее под крышу!
Поблагодарив его, она быстро поднялась по лестнице, в очередной раз испытывая замешательство и смятение. Каждый раз, когда ей казалось, что наконец-то она полностью владеет собой, он одним словом или жестом разрушал эту уверенность.
Дергая дверной звонок, она убеждала себя, что на его месте так поступил бы любой джентльмен, взять хотя бы мистера Рошфора, который до нитки промок под дождем. Но, вспоминая нежный взгляд графа, когда он вел под уздцы ее кобылу, она никак не могла убедить себя, что он сделал это лишь из вежливости.
Переодеваясь в сухое платье, она пыталась найти у графа какой-либо недостаток, за который могла бы уцепиться. Безусловно, он ленив. Как и все светское общество, кажется, его интересуют одни развлечения.
Воспитанная в провинции, Леонора выросла с пониманием ответственности перед людьми, живущими в их поместье. Тогда как ее семья мерзла в Ревелл-Хаусе, местным жителям позволяли собирать в лесу хворост для печей, а одержимая экономией леди Констанс всегда заботилась о больных и стариках и помогала им деньгами. А вот граф, скорее всего, ничем подобным себя не утруждает. Такие, как он, просто Дармоеды.
Встретившись в гостиной с мистером Рошфором, Леонора не замедлила озвучить свои мысли, и мистер Рошфор внезапно понял, что на него нападают.
– Все это не имеет ко мне отношения! – возразил он. – Хлебные законы, регулирующие ввоз и вывоз зерна и других сельскохозяйственных продуктов и, таким образом, усугубляющие бедственное положение масс, вне всякого сомнения, возмутительное дело, но не я же их придумал. Я не пэр и даже не член парламента!
– Зато лорд Эверард – пэр!
– И член парламента?
– Нет, конечно, но он пэр, так что мог что–нибудь сделать!
– Вероятно, но смею думать, что он и так достаточно сделал! – Обретя смелость, когда ему пришлось защищать не себя, а графа, он продолжал: – Граф потратил большую часть своего состоянияна то, чтобы привести в порядок поместье Абботсфорд и осушить его заболоченные земли!
– Полагаю, он сделал это только для того, чтобы поместье приносило прибыль.
– Ошибаетесь! Пройдут годы, прежде чем он станет получать прибыль. Он сам мне это сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19