угасло лето, и скоро завершится мой сказ об этом месте обитания людей, которому я отдал столько лет.
Вот и все небольшие новости за столь большой по человеческим понятиям срок, но по меркам Неба он даже незаметен. Всего лишь вспышка зарницы...
ЗЕМЛЯ И НЕБО. ИВАН МАКСИМОВИЧ ВОРОНЦОВ
Весть о смерти Поморника застала меня внезапно, уже утром, когда выходили из Зоны на работу. Шакалов равнодушно крикнул угрюмому Волкову:
- Слыхал, капитан, поп коньки отбросил?
- Слышал, - ухмыльнулся оперативник, - одним придурком меньше, - и смачно сплюнул.
Воронцов содрогнулся... Внимательно смотрел на своего ярого врага и недоумевал: "Ну как можно полюбить эту сволочь?! Травит зэков наркотой, бьет, насилует их жен, сестер... не прав был Поморник... таких надо только давить..."
Видимо, звериное чутье было у Волкова, он словно прочел мысли и хищно осклабился, подходя к Ивану...
- Ну что, бригадирчик... все лепишь горбатого к стенке? Ведь точно в бега собрался... Я тебя раскручу, я тебя... - И вдруг осекся, вздрогнул, недоуменно пялясь на зэка.
"Господи, прости этого придурка, - отрешенно и ласково глядя в волчьи глаза, думал Иван, - ведь он родился безгрешный, сучья жизнь его сделала таким... баба, сволочь, свихнувшаяся на деньгах, на коврах, паласах, тряпках... он же в клетке, похуже, чем мы... прости и помилуй его, засранца", - ворочались жерновами его мысли, и припоминал он слова из молитв Поморника... И так ему стало смешно и легко, видя растерянность матерого преступника в погонах, что он уже вышептывал слова, а потом сказал четко опешившему капитану:
- Господи, смилуйся над ним и прости грехи его тяжкие...
- Воронцов, ты это... чего, - подозрительно сощурился Волков, - опять напился? Это надо мной просишь смиловаться и простить грехи?
Квазимода не ответил, улыбался и гнал, гнал из себя злость... рецепт Поморника целил его душу, он работал... и ему плевать было, что сейчас выкинет Волков... Главное, он растерялся, мучительно ищет ответа... Он ломается от Любви... Боже, как все просто...
Волков побледнел, потом щеки полыхнули приливом бешеной крови, и он заорал:
- Еще один поп выискался! Ха-ха-ха-ха! Ты глянь, Шакал, на него! Свихнулся Квазимода! - И вдруг осекся, снова растерянно огляделся.
Никто его смех не поддержал, даже придурковатый прапор. Зэки в упор смотрели на него и лыбились, они поняли, что Кваз невероятным образом умыл ненавистного им сыскаря, сломал на минуту, и этого было достаточно, этой слабости и растерянности, чтобы увидеть его гнилое, трусливое нутро, а вся спесь, злоба открылись в ином свете и стали смешными. На мгновение вся колонна стала выше его, напыжилась, надулась и вдруг грохнула смехом, кто-то указывал пальцем, пропал страх... Зэки как в цирке ржали над клоуном, и им был Волков... Ржали до слез, до икоты, пока их не угнали на работу.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
На заводе Воронцов расставил людей по рабочим местам и исчез. Он выпросил у знакомого шофера панелевоза хороший топор и работал весь день, даже на обед не явился. А вечером вышел на построение, и все - прапора, зэки, вольные рабочие, шофера - замерли...
Квазимода нес на плечах громадный дубовый крест... он был так любовно слажен, отшлифован наждачной бумагой, что хотелось потрогать руками...
Он стал с ним впереди колонны, и охрана растерялась. Инструкции не позволяли выносить с завода ничего, но тут появился главный инженер, подошел к Воронцову, погладил крест рукой и промолвил:
- Молодец... когда тебя освободят, возьму начальником столярного цеха... слышал, слышал... человек у вас помер... может, машину дать?
- Спасибо... я сам донесу. - Он стоял, согнутый под тяжестью, Сынка кинулся было подсобить за комель, но Иван остановил: - Отвали, я сам... - и смело шагнул к закрытым воротам.
Они распахнулись!
И распахнулись души людские в колонне, памятью об умерших предках, о своей страшной судьбе, о воле и доме, о матерях...
Процессия медленно шла к Зоне.
НЕБО. ВОРОН
Я летал кругами высоко над ними и зрил невидимое им... Они все шли согбенные, с тяжелыми черными крестами на плечах... а один был белый, как снег... Успел батюшка, успел... на последнем дыхании, из последних сил... до последнего вздоха... отмолил и очистил крест заключенного Воронцова.
Колонна шла... Люди мучительно каялись, вороша в памяти свою жизнь, белый крест качался в их взорах, и им становилось легче от своего раскаяния...
Я видел... как черные кресты на их плечах сначала посерели... стали светлеть, а когда вошли в ворота Зоны и Квазимода свалил с плеч непомерную тяжесть, прислонив крест к вахте... и с их плеч свалились скалы, люди распрямились и слились в единое... а когда строем проходили мимо, лица их были повернуты, как к знамени... к белому кресту.
...Происходящее в нижнем мире наводит меня на мысль, что все если и не повторяется в точности, то уж наверняка несет в себе смысл прошлого.
И этот странный мой хозяин напоминает мне могучего человека по имени Илья, лишившегося способности ходить на целых тридцать лет, а потом воспрянувшего по воле неких напоенных им старичков.
И сейчас, когда я вижу, как он забивает последний гвоздь-сотку в нелепый гроб человека Поморника, в моей черной голове возникает вполне сопоставимое. Так же точно вышеупомянутый Илья пытался задвинуть могильной плитой подобного себе, еще более могучего Святогора - да не вышло, как хотелось, пересилил Святогор Илью, просочилась в щель неведомая сила, и стал Илья владеть ею как собственной.
Обрел, уступив победу.
Вот и сейчас я вижу странное: как у ловкого моего хозяина соскальзывает гвоздь, и остается малое отверстие, сквозь которое исходит из гроба на этого разбойника и урода последняя благодать "недостойного иерея" - как сам покойный себя величал...
Хозяин, впрочем, еще не знает ничего.
Предстоит длинный путь, похожий на полет - как и всякое падение.
ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ
Ухабистая проселочная дорога петляла и пропадала в старом девственном лесу, который тихо вымирал, уступая место дружно разросшемуся сосновому молодняку, с претензией когда-то стать величественным бором, каких немало на русской земле.
А южнее, словно ножом, пронзала лес и уходила на восток новая трасса, по ней утрами выкатывалось небесное светило и согревало дикую чащобу.
К полудню оно заливало кроны деревьев, снопами света падало на цветистые поляны, и все погружалось в теплую истому. Хвоя источала смоляной дух, пахли цветы, травы, лес отдавал столько кислорода, что кружилась голова... Тишина стояла до звона в ушах, и звук падающей шишки казался далеким громом... Только изредка дробил дятел по сухостоине да журчливый голосок заигравшейся в травах внучки отвлекал от дум разморенного редким отдыхом майора Медведева. Лицо бегущей к нему девочки полыхало здоровым румянцем, он улыбался ей и щурился от солнца. Он любил забираться в такие вот девственные уголки и наслаждаться ими, плутая в своих мыслях...
Василий Иванович сидел под корявой старой березой, в домашней косоворотке и линялых от многих лет службы, еще военного покроя, галифе. Рядом высился его любимый большой муравейник, он мог просиживать у него часами, внимательно наблюдая за суетливой жизнью этих лесных трудяг. Поражался их мудрости. Просматривался в действиях муравьев определенный порядок, со знанием дела они тащили свой непосильный груз и бросались помогать друг другу... их суета была совсем не бестолковой, а казалось, что подчинена она единому разуму: одни доят стада тлей, другие ухаживают за молодым потомством и учат его работать, третьи сторожат общий дом и готовы на смерть ради его покоя... Проложены дороги, все время тащат травинки, хвою и возводят свою крепость, делая ее все выше и краше... Что за единый ум у этих крох, позволяющий созидать? Медведеву казалось, вот это и есть идеальная коммуна, было бы так все у людей... Здесь нет войн, лагерей, зэков... Они тысячами рождаются и умирают в трудах, ради будущего рода... Общиной запасаются пищей на зиму, общиной защищаются, переселяются и создают новые муравейники... Кто их создал? Кто ими правит?
Неужто у них есть преступники, убийцы и тюрьмы? И как они относятся к своим "белым воронам", как зовут его, Медведева, многие сослуживцы. Эта мысль натолкнула его на маленький эксперимент. Майор порылся в карманах старенького кителя, лежащего рядом на траве, и вынул мелок, который использовал при строительстве своей бани. Наскреб ножом с него в ладонь мелкую пыль, слегка смочил ее и осторожно поймал одного из муравьев. Тот изгибался на руке, стараясь укусить... Медведев тонкой былинкой покрасил его в белый цвет и отпустил пленника в самую гущу его собратьев.
Белый муравей был мгновенно растерзан на части...
- Да-а... - изумленно промолвил он, - оказывается, все как у людей.
Интересно, есть ли среди них пенсионеры, или умирают на ходу? Коварная штука... возраст. Старость подкралась незаметно, жизнь пролетела в одно мгновение. Как ни странно, но он считал лучшими своими годами пять лет войны... четко определен враг... единая цель - смести его с родной земли, было удивительное братство товарищей по оружию... они были дружны и стремительны, как эти муравьи, защищающие свой дом и род... Были страшные лишения, смерти друзей... но и был единый порыв, единый дух Победы.
И этот высокий долг служения Родине без остатка он навсегда определил для себя с фронтовой поры. Так не хотелось умирать тогда, молодым и необстрелянным юнцом, еще не поцеловавшим девушку... И не хочется сейчас... но срок близок. Скоро положат в пахучий дубовый или сосновый гроб и опустят в сырую землю... а запах Родины: этих лесов, полян и нив будет сниться, пока не превратишься сам в соленый ком родной земли...
- Деда-а, деда, ты посмотри! Какую бабочку я поймала, - подбежала к нему семилетняя внучка, - маленькие пальчики испачканы мучнистой пыльцой, синие глазенки смотрят беззаботно и весело. - Может, отпустить ее?
- Отпусти, Танечка... Она тоже жить хочет, смотри, как бьется в неволе, трепещет крылышками... как хочется ей вырваться из плена...
И вдруг... ни с того ни с сего встал перед его глазами Воронцов... и Медведев тяжело вздохнул, пристально глядя, как уже помятая руками бабочка с трудом набирает высоту, и трудно представить ее радость освобождения и возвращения в свой мир...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
А что я мог ответить Ястребу на его исповедь... Вроде как все сходится, если не обманывается человек... Говори не говори - ничего теперь изменить нельзя... Надо было раньше задуматься и искать близких, если уж так получилось. Но все в руках же, главное - не отчаиваться. Останься человеком и остальное воздастся. А там, глядишь, все образуется... Но видно, мой ответ его не удовлетворил...
Он отошел от меня, и злость не сходила с его угрюмого лица...
ЗОНА. ВОРОН
История эта достойна сказания. Она имеет обобщающее значение для подтверждения сложившегося мнения о зоне как о грязной красоте. Или красивой грязи.
Впрочем, весь мир таков, а зона всего лишь часть его.
Другое дело, когда Всевышний вершит чудеса и природа ему помогает. И такое бывало в прошлом, когда невинная зачала. И помог в этом голубь, случайно принесший семя в клюве и непонятно как оставивший это семя в нужном месте на теле девственницы... И родился Дух Божий, который принес с Неба свет на Землю... Но люди не оценили и погубили этот дар, за что и каются по сей день...
ВОЛЯ. МЕДВЕДЕВ
Мечтал я после выхода на пенсию перебраться к солнечному южному морю... отстроить дом своими руками.
Приезжали бы внуки отдыхать и купаться... три года назад домик на побережье отыскал... Но что-то душа заныла скукой. Зачах бы там без работы и ее напряжения. И понял, что пустая это блажь для меня - пожить в свое удовольствие... Какой я старик? Еще повоюем...
Ку-ку! - прервала его мысли кукушка.
Я сразу же загадал, сколько она отмерит мне лет... Ждал... но она так и не подала больше голоса... И пронзила горькая мысль: один раз... один только год подарен судьбой... Ну, и то хлеб...
Он поднялся с валежины и пошел к играющей внучке. Она тихо сидела на поляне и плела венок из цветов. И опять обступила их тишина, словно время остановило свой бег. Медведев замер, озирая дремотную природу, и опять мысли о работе не давали покоя.
Знаю, среди моего мира нельзя быть добрым пингвином... да еще и белым. Ненависть нужна к врагам нашего общества и жестокая хитрость для борьбы с преступным миром... даже обман, если это нужно для дела... Но допустима ли святая ложь во имя справедливости, чтобы вернуть морально здоровым гражданина в вольную жизнь? Ибо только чистота мысли и дела помогает человеку исправиться, научиться совершать добро и служить народу. Преступник переступает нравственный порог перед своим народом. Но преступление может быть обычным протестом обществу, когда оно само не совсем здорово. И может совсем не быть "врожденных и унаследованных качеств", как это любят писать горе-ученые.
И работу свою я обязан продолжить, насколько хватит сил! Надо окончательно поставить отряд на ноги, тогда можно сказать, что исполнил свой долг до конца... И пусть молодые офицеры продолжат мой опыт, пока преступность не исчезнет совсем! Должна же она когда-то исчезнуть! Как чума! Как оспа!
Исчезнет же она - когда в людях пробудится Совесть, когда быть преступником станет нельзя из-за всеобщего презрения, бесстрашия перед волчьими стаями и невозможности им жить за счет других.
Вспомнилась вдруг весна голодного сорок седьмого года... Его только что направил комсомол на этот ответственный участок работы... Тогда зэк, бывший фронтовик-разведчик, имевший полную грудь боевых орденов и еще больше ранений, получивший десять лет за продажу на толчке десятка швейных иголок, ночью подпер окна и двери воровского барака и поджег его со всех сторон.
Рубленый сухой барак мгновенно поглотило пламя... Медведев до сих пор слышит душераздирающие вопли блатных бездельников, державших весь лагерь в страхе. Увы, их не удалось спасти... да и никто не спешил кинуться в огонь, который вершил возмездие. Виновник поджога Коршунов сдался сам и ни капли раскаяния не испытывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70