Когда они остались втроем, изолированные от мира, у Дениса проснулась ревность. И действительно, после обеда он отказался спать и ни на минуту не оставлял их вдвоем.
В густых сумерках, сидя на остывающем песке, Виталий ждал Альбину. Она укладывала Дениса долго, тот не хотел засыпать.
Наконец она вышла из палатки, подошла и села рядом. Виталий обнял ее за плечи и спросил:
– Искупаемся?
Застывшее море излучало тепло. Казалось, оно загорелось, но это было красноватое отражение восходящей луны.
– Сейчас не хочу.
– Тогда поцелую, – он опрокинул ее на спину и поцеловал. Ее затылок упирался в его правую руку.
– Ты хорошо целуешься, – сказала она, освободившись от продолжительного поцелуя и слегка запыхавшись. – Много тренировался?
– Только тем и занимаюсь, – и поцеловал ей грудь, освободив от купальника.
Соски были тугие и торчали прямо как солдаты в почетном карауле. Левая рука заскользила по теплому мрамору ее тела, пока не оказалась под трусиками, словно на шелковистом газоне короткой майской травки, нагретой солнцем.
– Не могу больше! – прошептал он, задыхаясь от блаженства, и поднял ее ноги на свои плечи.
Финальный аккорд прозвучал неожиданно и слишком быстро.
– Бог мой! Почему так скоро! – со вздохами разочарования шептал он, целуя ее тело.
Она тихо рассмеялась и поцеловала его в губы.
– Только насмешил?
– Глупый! Мне хорошо.
– А почему смеешься?
– Точно глупый! От счастья.
– Я тоже счастлив, потому, вероятно, поглупел.
– Не знаю, сколько будет длиться наше счастье, но мне хорошо…
Он хотел произнести: «До конца нашей жизни», – но не успел. Денис громко позвал маму. Альбина резко поднялась, накинула халат на нагое тело, прошептала: «Жди!» и скрылась в палатке.
Виталий полез в воду. Однако парная вода не могла остудить разгоряченное тело. Последнюю неделю небо было совершенно безоблачное, слабый юго-восточный ветер днем дышал жаром прикаспийских степей. При такой погоде даже отпускники мечтали о дожде.
И все же он вышел из воды свежий и полный нового желания. Альбина не появилась. Он осторожно приоткрыл полог палатки и заглянул. Через окошко проникал лунный свет. Альбина безмятежно спала рядом с Денисом, все в том же халате на голое тело, сжимая детскую руку в своих руках. Виталий сходил в свою палатку за спальным мешком и осторожно, подавляя сильное желание разбудить, укрыл Альбину.
Следующий день прошел как в сказке: рыбалка, купание, игра в мяч в воде и на пляже. За весь день они видели только двух подростков, которые собирали мидии на мелководье бухты.
Виталий избавил Альбину от поварских обязанностей: чистил и жарил рыбу, варил уху. Однако хозяйствовать за столом, точнее скатертью прямо на песке, и мыть посуду она не позволила. Прямо семейная идиллия.
Денис не отходил от матери, и за весь день Альбина с Виталием смогли обменяться наедине только несколькими фразами.
– Ты забыл, что у меня трехлетний опыт семейной жизни.
– И что подсказывает тебе твой опыт?
– Что у тебя нет женщин, и ты не занимаешься тем, чем мужики их заменяют, извини за грубость.
– Да, уже полгода ни с кем не встречаюсь.
– Ты мне расскажешь обо всех своих девушках.
– А ты, оказывается, ревнивая.
– Не люблю оставаться в дураках.
– Все не любят. А я не люблю еще любые перемены, когда я счастлив.
– Все не любят.
– Не все! Короче, я из тех, кто от добра большего добра не ищет. Некоторые считают это недостатком, отсутствием честолюбия, стремления к совершенству.
– Я тоже.
– Значит, мы подходим друг другу.
– Ты меня едва знаешь, а уже все решил.
– Знаю главное, детали подождут…
– Интересно, что ты знаешь и что считаешь главным.
– Вечером расскажу!
– Хочу сейчас!
Однако Денис потребовал внимания и разговор прервался.
Вечером Денис был особенно беспокойным и долго не засыпал. Виталий сидел почти у кромки прибоя в сгустившихся сумерках и наблюдал восходящую луну. Сегодня лунный диск был почти багровый.
Из палатки слышалась колыбельная. Альбина пела замечательно. «Она и меня убаюкает», – подумал Виталий и тихо рассмеялся собственной шутке. Альбина его восхищала своей естественностью. Как много женщин постоянно что-то из себя изображают: даму из высшего общества, недотрогу, рубаху-парня или интеллектуалку.
Виталий ждал ее появления, подавляя нетерпение и свои фантазии. Вдруг беспричинное беспокойство овладело им. Нечто непонятное происходило в природе.
Поднялся ветер. Слишком рано и слишком сильный для ночного бриза. Виталий бросил взгляд на луну и подскочил в тревоге. Темное пятно от морского горизонта похожее на чудовище, вышедшее из морских глубин, чтобы проглотить луну, уже закрывало четверть лунного диска. Шквал, не иначе. Возможно, было штормовое предупреждение, но приемник они не включали.
Он позвал Альбину.
– Тише! Разбудишь. Только-только уснул.
– У нас большая неприятность. Надвигается буря. Нужно срочно сниматься.
– Бог мой! Куда?! Пусть я дура, но ты же знаешь море лучше. Зачем ты нас сюда привез?! Мы погибнем!
– Прекрати истерику! Делай, что я скажу. Сейчас перетащим швертбот в бухту. Потом ты оденешь Дениса, а я сниму свою палатку и приготовлю постель в кокпите. Вдоль берега отведу бот к селу, и там проведем ночь.
Вес швертбота около ста килограммов и только благодаря плавным обводам и гладенькой стеклопластиковой обшивке им удалось без чрезмерных усилий перетащить его через дюны. Виталий натянул на ноги яхтенные сапоги, чтобы не порезать ноги о ракушки, когда будет тащить судно вдоль берега. Он понимал, что весла и, тем более, парус были бесполезными. Закрепил гик по центру, набросил на гик палатку и крепко привязал к бортовым «уткам» и киповым планкам углы палатки. Получилась надежная защита кокпита от ветра и дождя.
Денис проснулся, когда его укладывали в швертботе, потом заснул опять. Буря уже бушевала во всю мощь. В бухте, по крайней мере, у берега волнения почти не было, но море словно кипело и парило от потоков холодного дождя в прогретую за день воду на отмелях.
Почти час по колени, а где и по пояс в воде, не было времени повторять изгибы косы, Виталий толкал отяжелевшую от дождевой воды посудину навстречу огням села. Когда становилось холодно, он окунался в теплую воду по шею. Ветер сносил швертбот на глубину. Стоило больших усилий удержать его недалеко от берега.
Дождь почти прекратился, когда они пристали к берегу в районе рыбного цеха. Виталий перенес Дениса под навес и отправился на поиски жилья. Было еще не поздно. Хозяева не спали. На сутки никто не хотел брать, пришлось заплатить за три дня и вперед.
Когда Дениса раздели и уложили в постель, стало ясно, что у него температура.
– Возможно, перегрелся на солнце. Эти два дня были жаркими, – пытался успокоить Виталий.
Но разве мать больного ребенка можно так просто успокоить.
– Это бог меня наказал. Зачем согласилась на эту поездку и подвергла риску здоровье ребенка.
– Только без паники! Рано утром посажу вас на автобус, и через час будете дома. Я уже узнал – первый рейс в шесть часов. Успеешь вызвать врача на дом. Сейчас принесу градусник и пирамидон. В лодке есть аптечка. Только не давай лекарство, если температура будет меньше тридцати восьми.
– Не нужно меня учить. Можно подумать ребенок у тебя, а не у меня. Ты здесь остаешься?
– Мне нужно вернуть швертбот. Если погода позволит, то сделаю это завтра, после того как вы уедете.
Суббота, 23 мая
Давиденко проснулся в субботу в шесть утра, чтобы занять очередь за молоком. Суббота или воскресенье, если не получалось в субботу, были днями закупок на неделю. Сначала молоко в молочном, потом мясо и овощи в продуктовом: на это уходило в лучшем случае полдня. Уборка в квартире занимала вторую половину дня. Жена готовила и стирала детям. Его рубашки и постельное белье носили в прачечную самообслуживания, как правило, вдвоем.
Виталий принес молоко и позвонил на работу. В кабинете никто не брал трубку, других городских телефонов не полагалось. Беспокоить дежурного по предприятию, ночного директора как его называли, без крайней нужды не хотелось.
В эту субботу мясо привезли позже. Народ в очереди измаялся и обозлился. Постоянные стычки между покупателями и с продавцом прошли мимо сознания Виталия – он уже решил ехать на завод и с нетерпением ждал, когда подойдет его очередь.
Продавщица, бойкая толстуха средних лет, была видать неплохим психологом, впрочем, как и все продавцы со стажем. Она догадалась, что покупатель торопится. На куске говядины, который выбрал Виталий, на чаше весов быстро выросла гора костей.
– Что вы делаете?! Вы решили мне продать все кости. Я беру мясо по два шестьдесят, а не по рубль девяносто…
– Не умничайте. Одну мякоть я вам не отпущу. Не нравится, не берите.
Очередь зашумела:
– Не задерживай. Еще чего захотел – три килограмма одной мякоти… Отпускайте только по два килограмма в руки…
Время от времени по требованию настырных такое ограничение вводили. Но оно не нравилось продавцам. Покупатели занимали очередь всей семьей. Длина очередей увеличивалась, соответственно возрастал объем работы продавцов.
Дамочка за спиной Виталия стала оттирать его от прилавка. Виталий обернулся:
– Вы хотите взять это мясо? Я уступаю.
Дамочка проворно сбросила с весов несколько самых больших костей, и продавщица назвала сумму.
– Это и меня устроит, – завелся Виталий и перехватил пакет. Бросил деньги на прилавок.
– Бандит! Свинья! – завизжала дамочка.
– Морду ему набить бы, – вмешался какой-то мужик.
– Попробуй! – Виталий резко развернулся и освободил правую руку, перекинув сумку в левую.
Восемьдесят пять килограммов костей и мышц почти без жира даже при среднем росте Виталия выглядели достаточно внушительно. Очередь проводила его неприязненными взглядами. Собственно, почему? Виталий недоумевал. Неужели все готовы заискивать перед разъевшейся нахалкой за прилавком и набрасываться друг на друга, в надежде получить чуть меньше костей.
– Опять поцапался в очереди, – Альбина догадалась по настроению мужа.
– Продажная публика. Готовы за кусок мяса перегрызть горло…
– Напрасно. Продавщица тебя запомнила, и будет провоцировать каждый раз.
– Возможен и другой результат. Как раз скандалистов они стараются ублажить. Пару записей в книгу жалоб и завмагу это не понравится. Жаль тратить время на склоку. Следующий раз поеду на рынок. Пусть там мякоть по три пятьдесят, зато без унижения…
– Почему сегодня не поехал?
– Думал, что так быстрее освобожусь. Если сейчас не вызвоню Голевского, то придется ехать на работу.
– Вчера вечер испортил, если сегодня не уберешь квартиру, то переведешь нам воскресенье.
– А почему вчера вы не пошли в парк без меня?
– Сходила в магазин, накормила детей, потом решила дождаться тебя…
Телефон не отвечал. Полный тревоги, Виталий быстро переоделся.
– Я туда и назад. Если все в порядке, то часа через два вернусь.
* * *
Давиденко направился сразу на второй этаж. Дверь в приемную была закрыта на ключ, но контрольная печать сорвана. Вероятно, начальник смены открыл, чтобы воспользоваться городским телефоном.
Давиденко спустился в машзал. Оператор, это была Зоя, бригадир операторов смены, работала за карточным вводом. Рядом стояла Татьяна из первого отдела.
– Здравствуйте, как успехи?
Здравствуйте, остался последний дубль, – ответила за всех Зоя.
– А Голевский приходил на работу?
– Да, он заглядывал. Побыл немного в зале и отбыл.
– В кабинете его нет, возможно, уже ушел домой.
– Не должен, протоколы еще не подписаны, – ответила Татьяна.
– Протоколы может подписать и начальник смены. Где его искать?
– Видела в корпусе Стругина. Сходите в партком. Возможно Голевский у него.
Стругин был одним из замов секретаря парткома. Должность довольно высокая, если учесть что парторганизация предприятия имела права районной организации, то есть юридически правильно говорить райком.
Еще год назад этого щегольски одетого невысокого красавчика, слесаря инструментального цеха и студента-заочника избрали секретарем партбюро цеха. И вот уже три месяца как он переведен из цеха в партком.
Все потому, что Стругин удачно женился. Теща главный бухгалтер обкома КПУ.
Голевский отличался талантом заводить обоюдно полезные знакомства. Полтора года назад он по рекомендации Бриля и Ковтенко вступил в партию.
Партком находился на втором этаже этого же здания в отдельном крыле: несколько кабинетов, библиотека партийной литературы и читальный зал. Беспартийный Давиденко был давно назначен парткомом руководителем школы по изучению экономической политики партии. Он частенько бывал здесь на инструктажах или работал над литературой в читальном зале, когда готовился к занятиям.
Дверь в партком оказалась открытой, а за дверью кабинета Стругина был слышен голос Голевского.
– Добрый день! Услышал голос нужного мне человека, – с порога произнес Виталий.
– Заходи, гостем будешь, – пригласил Стругин, имитируя кавказский акцент.
На приставном столике, застеленном бумагой для принтера, лежала снедь, стояла пара рюмок и фляжка из полированной нержавейки.
– Присоединяйся! Мы как раз обедаем с рюмашкой по случаю работы в выходной день, – повторил приглашение Стругин.
– Сергей Иванович, спасибо. Недавно позавтракал. Мне нужен Анатолий на пару минут.
– Тогда послушай свежий анекдот про нашего вождя. Толик расскажи еще раз для гостя…
Голевскому, у которого глазки уже блестели как штилевое море под солнцем, просьбу повторять не пришлось.
– Леонид Ильич встретил ночью мужика на Красной площади. Ты чего не спишь, – спрашивает. Сон не идет, поБрилиться нечем, – отвечает мужик. А чего вам, Леонид Ильич, не спится? – спрашивает в свою очередь мужик. Ильич отвечает, что стар уже и ленинец верный, а мавзолея у него нет. Тогда мужик говорит: дайте на бутылку, и этот мавзолей завтра будет ваш. Ильич дал десятку, а утром пришел опять на площадь проверить.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5