Откуда я знаю: может, хисаан так смеются. Или плачут. Даги, по крайней мере, ни разу не выла, и улыбается почти по-человечески.
– Шанту! – повторил Эктахан, перестав завывать. – Это они чуть не истребили наш род!.. Они угрожали вам, или вы приняли их добровольно?
– Они нам не угрожали, но у нас не было выбора, – ответил я.
– Тогда мы уничтожим вас вместе с ними.
– Эктахан, у нас есть один древний обычай, который называется законом гостеприимства. Если пришли не с войной – значит, принимаем.
– Плохой закон.
– Ну, дорогой мой, если бы мы ещё и этот закон не соблюдали… – тут я улыбнулся уже открыто.
– Все хаэ одинаковы, – в голосе Эктахана я уловил презрение. – Никаких договоров между нами! Вы будете уничтожены.
– Послушай, правитель, – я нахмурился. Теперь не до улыбок: этот парень не шутит. – Я уже говорил Даги, что такое поверхностное суждение недостойно разумного существа. Теперь я говорю это тебе. Ты готов убивать всех чужих только потому, что когда-то давно вас обидели какие-то негодяи. А ты не подумал, что чужие тоже что-то чувствуют, кого-то любят, создают прекрасное? Что они тоже способны испытывать радость и горе, боль и счастье?
– Ты говоришь, как наши предки, – тихо сказал Эктахан, не ждавший такой отповеди.
– Разве они не говорили, что каждая жизнь – ценность?.. Нет? Мы, люди Земли, заплатили и продолжаем платить за это знание слишком дорогой ценой.
Хисаан начали перешёптываться между собой: кажется, мнения у них разделились. А я с укором посмотрел на Даги. Рассказывая о своей родине, она уделила много времени истории, легендам и верованиям хисаан, но о недавних событиях упоминала исключительно вскользь. И только сейчас, немного побеседовав с их лидером, я сообразил: у них на планете далеко не всё в порядке.
– Я хочу говорить с вашими правителями, хаэ, – выдал Эктахан, посовещавшись со своим окружением. – Я раздвоился.
– Здесь представители нашей власти, – я посторонился, подпуская к камере Сашу Комарова и француженку Карин. – Они не знают языка хисаан, я буду переводить.
– Я готов говорить с ними, если Земля готова вступить с нами в союз против шанту, – сказал Эктахан, а я добросовестно перевёл.
– Мы не можем решать такие вопросы от имени всей Земли, – ответила Карин. – Не сердитесь, уважаемый. У нас есть встречное предложение. Вы официально заявляете о начале дипломатических отношений с Землёй, мы обмениваемся посольствами, а потом обо всём спокойно договоримся.
– Но вы уже договорились с презренными шанту!
– Мы, как самостоятельная планета, имеем право заключать договоры с кем угодно. Если между вами и шанту война, мы готовы предложить посредничество, – сказал Комаров.
– В переговорах? Мы можем говорить с вами, но не с ними.
– Знаете, уважаемый Эктахан, – Сашка усмехнулся. – Я тут немного пообщался с шанту, и вполне понимаю, откуда у вас такая ненависть к ним. Но и вы нас поймите: если хисаан и шанту начнут выяснять здесь отношения, наша цивилизация погибнет. А мы тоже хотим жить.
Эктахан, выслушав мой перевод, повернулся к сородичам.
– Эти хаэ могут быть нам полезны, – сказал он. – Пусть между нами будет ВРЕМЕННЫЙ мир.
Я перевёл это для людей, и краешком глаза заметил, с каким облегчением вздохнул Иотал.
– Согласны, – ответил ближайший к нему хисаан. – Я, Илан Иори, готов быть посланником на Земле.
– Даги Огери уже знает один земной язык и изучает другие, – я решил замолвить словечко за нашу подругу.
– Она будет советником посланника, – проговорил Эктахан. – Но пусть не надеется когда-нибудь вернуться. Она выбрала вас, пусть с вами и живёт.
– Я вернусь, Эктахан, – мрачно пообещала Даги.
– Ты опять хочешь расколоть наше общество?
– Мы с тобой потом поговорим. Наедине.
Хисаан отключили связь.
– Они согласны заключить с нами временный мир, – пробурчал я. – Если я что-то понимаю, нам оказана великая честь.
– Не иронизируйте, Виктор, – сказал Иотал, который не скрывал радости. – Вам действительно удалось то, чего до сих пор не удавалось никому – заключить с хисаан хоть какой-то договор.
– Я надеюсь, хисаан будут соблюдать его не так, как шанту? – Саша Комаров устало присел на край стола.
– Хисаан не нарушают слова, – Даги стрельнула в него острым взглядом. Под моим мудрым руководством она уже начала кое-как говорить и по-английски. – Эктахан был мой друг, теперь враг: он хочет убить Хиати.
– Даги, ты наконец расскажешь мне, что у вас там произошло? – я заговорил на её языке. – О каком расколе говорил Эктахан?
Хисаанка долго молчала, будто прикидывала, стоит ли с нами так откровенничать, или не стоит.
– Я виновата, – нехотя сказала она, подумав. Сказала опять по-английски. – Я привезла Хиати, стала ей как мать. Многие хисаан увидели – не все хаэ враги. Другие сказали: это исключение, которое подтверждает правило. Пока я была власть, Хиати росла как дети хисаан. Она способнее, чем наши дети. Хисаан раздвоились. Одни верны законам предков, другие решили быть друзья хаэ планеты Хатанна. Раскол. Потом – выборы. Эктахан сказал: будем едины, уничтожим хаэ. Он победил, я взяла Хиати и бежала. К вам. Это всё.
– Ничто так не сплачивает общество, как ненависть к врагу, – с грустной иронией проговорил Иотал. – Но зато ничто его так не разлагает, когда этот враг уничтожен… Виктор, мои искренние поздравления, – он пожал мне руку. – Не думал, что на Земле так много людей исповедуют принципы, близкие к нашим. Странно, что при этом у вас не прекращаются войны.
– Странно, что мы не вымерли ещё десять тысяч лет назад, – пробурчал Комаров. – А теперь я должен вам всем кое-что сказать. Полтора часа назад я чуть не стал барельефом на стене гаража. Взорвалась моя служебная машина. А случилось это сразу после того, как я вытянул из Катиара кое-какое соглашение.
Он достал свой диктофон, перемотал плёнку и включил. В комнате зазвучал приятный голос Катиара. "Во имя блага империи Шанту я, Арес Катиар Тай, принимаю посредничество людей в переговорах шанту с расой хисаан, и клянусь ни словом, ни действием не нарушать официальный договор, заключённый мной от имени империи с народом и правителями планеты Земля. Да покарают меня мои богоравные предки, если я нарушу эту клятву…"
– И так далее, – сказал Сашка, щёлкнув выключателем. – Конечно, после этого у Катиара был повод угрохать меня. Но не слишком ли быстро он это провернул? Чтобы поставить бомбу в машину, надо хорошо подготовиться, подследить удобный момент…
– Вы следователь, вам и карты в руки, – мрачно проговорил Иотал. – Я вас предупреждал, что шанту – опасные противники.
Комаров как-то странно посмотрел на него, но промолчал. К нам подошли техники, записывавшие видеоразговор с хисаан.
– Запись хорошая, качественная, – сказал один из них. – Нужен только перевод.
– Это ко мне, – я наконец получил возможность отвлечься от мрачных мыслей.
– Вы собираетесь прокрутить эту запись нашим шишкам? – хмыкнул Комаров, поймав за манжету руководителя этой лаборатории. – Я бы на вашем месте пустил её по всем телеканалам.
– Зачем? – удивился тот.
– Так, для смеха.
Начальник лаборатории понимающе улыбнулся.
– Сделаем, – кивнул он.
Ох, до чего же Сашка не любит всяческих правителей… Не свернул бы он шею на этой дорожке.
– Сегодня кое для кого будет бо-ольшой сюрприз, – подмигнул он мне. – Давай, Витя, постарайся. Переводи с выражением.
– Бить тебя некому, – пробурчал я.
– Ничего, скоро будет кому.
– Ну, землячок!..
– Ладно тебе, не кипятись. Я знаю, что делаю.
– Я надеюсь, что это так, – хмыкнул я, уже на выходе. – Даги, ты мне поможешь?
Даги сорвалась с места и по-птичьи легко подбежала ко мне – она боялась оставаться наедине с незнакомыми людьми.
– Виктор, – она уцепилась за мой рукав. – Мне страшно. Если шанту выстрелят, хисаан ответят.
Вот балда! Я, в смысле… Сашка, умник чёртов, догадался об этом гораздо раньше меня! Если ролик увидят все, в том числе и шанту, у них не останется ничего другого, как начать переговоры с хисаан. Если показать его только правителям… Ой, что будет!..
Через два с хвостиком часа кассету с роликом отправили в Белый дом. И почти одновременно крутанули по всем общенациональным каналам Америки. А ещё через час-полтора эта новость облетела весь мир… Что ж, за испорченную машину Сашка рассчитался сполна.
ИОТАЛ. ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ
– Мне здесь трудно, но интересно, – этими словами я закончил доклад, адресованный Высшей Этической Коллегии натья, которая постоянно требовала у меня отчёта.
Их беспокойство мне понятно. Да, эта планета – не самый лучший уголок нашей Галактики. Да, её обитатели ни на один день не прекращают убивать друг друга. Но это ЕДИНСТВЕННАЯ планета, кроме моей родины, где у меня есть НАСТОЯЩИЙ ДРУГ. Сей факт я тоже выложил Коллегии. Там большинство женщины, они достаточно чутко относятся к таким нюансам, как личные отношения с аборигенами. Вот пусть и решают, достойна ли планета Земля нашей помощи, или её следует изолировать. Впрочем, мы очень редко и очень осторожно принимаем решение об изоляции какой-либо планеты, как сделали это в отношении шанту. У Земли все шансы выкарабкаться. Удивительно, но здесь я наблюдаю такой впечатляющий спектр характеров, что диву даёшься – как это общество до сих пор не погибло от центробежных сил. Эйнштейн и Гитлер, Флоренский и Сталин, Мать Тереза и людоед Бокасса – список можно продолжать до бесконечности, я взял только самые яркие примеры двадцатого века. Сколько их было в прошлом человечества и сколько ещё будет в веке двадцать первом…
Два дня назад на Земле высадилось посольство хисаан. Их корабли остались на орбите, профессионально взяв на прицел корабль шанту. Те поначалу кривились, пытались ставить какие-то условия, но за стол переговоров всё-таки сели. Не иначе, Алекс встретился с Катиаром и кое-что ему напомнил. И наступило относительное затишье. Земляне уже начали пробное производство двигателей на основе хисаанских технологий – кажется, с Марса привезли разбитый аппарат Даги… Что мне в людях нравится, так это невероятная способность к плагиату. Не успел первый подобный двигатель поднять в воздух первый экспериментальный аппарат, как земные учёные уже объявили это СВОИМ достижением… Как говорят в этой стране – и смех, и грех.
Закончив видеоотчёт, я отправил его на нашу следящую станцию, уютно угнездившуюся на Луне. И позволил себе немного расслабиться. Вышел на балкон и блаженно растянулся в плетёном кресле. Эта дача – идеальное место для моего отдыха. Алекс, правда, сетует на отсутствие поблизости хоть какой-нибудь приличной речушки. Я не человек, и водоёмы меня интересуют только с эстетической точки зрения. Потому мне почти безразлично, есть ли здесь река. Зато воздух, который намного чище, чем в Москве – другое дело. Тишина… Только птицы поют, да изредка протарахтит двигателем машина соседа-дачника. После грохота огромных городов – это просто рай.
– Эй, Иотал, ты уже в нирване? – у меня за спиной раздался насмешливый голос Алекса, гостившего в этот выходной у меня на даче.
– Пытаюсь приблизиться к абхиджне, – за четыре года я научился понимать земной юмор, и отвечаю в тон. – А тут по балкону какое-то привидение в тапочках бродит, медитировать мешает… Садись, брат по разуму, пообщаемся.
Алекс засмеялся. Сел, открыл банку с "колой".
– Как тебе здесь? – спросил я.
– Замечательно, – Алекс с удовольствием потянул эту коричневую шипучку, которую я купил исключительно для него – сам её почему-то не выношу. – Я в смысле, что никого не надо выслеживать и ловить, как в прошлый раз. Сидишь и балдеешь… Ты бы хоть бассейн во дворе завёл, пришелец.
– Специально для тебя закажу в Штатах, – я усмехнулся. – Алекс, тебе обязательно вымокнуть, чтобы чувствовать себя отдохнувшим?
– Человек на девяносто пять процентов состоит из воды.
– Ах, да, я совсем забыл. Мне по долгу службы чаще попадались люди, на девяносто девять процентов состоящие из чистого спирта… Алекс, мне до сих пор не даёт покоя одна вещь… Я всё время пытаюсь понять, почему ты так невзлюбил Ахону? Неужели только из-за того, что она сломала тебе руку?
– Ты нашёл, о ком вспомнить… – Алекс поморщился. – Слушай, Иотал, давай хоть сегодня не будем о этом, а?
– И всё-таки, почему?
– Почему, почему… Сволочь она. Садистка, да ещё психованная. Угрожала продать в радиоактивные рудники, а теперь на шею вешается. Уже не знаю, куда от неё спрятаться.
– Если бы причина была только в этом, ты бы так не нервничал.
– Я ненавижу террористов.
– Я их тоже не очень люблю, но ты испытываешь к Ахоне не столько ненависть, сколько отвращение. И я вижу, как ты заботишься о том маленьком сером существе, которое живёт у тебя дома… Ты всё ещё пытаешься отучить его от привычки надраивать квартиру до нестерпимого блеска?
– Уже разочаровался, – Алекс грустно усмехнулся. – Похоже, это в нём заложено генетически… Помнишь, Даги говорила, что Хис-Гер – потомок порабощённых хисаан? Генетики шанту постарались на славу: послушные рабы у них получились. Только совершенно потерявшие желание так жить… Знаешь, что я надумал?
– Дать Хис-Геру российское гражданство, чтобы Катиар не вздумал забрать его?
– Ну, ты телепат, – мой друг нервно рассмеялся. – И это, в общем-то, тоже. Но есть ещё один момент. На чём основано общество шанту?
– На покорении разумных, – сказал я, ещё не догадываясь, куда он клонит.
– То есть, на рабском труде. Ты сам говорил, что шанту покорили уже около полусотни миров. Вряд ли аборигены тех планет, кто бы они там ни были, принимают это как должное. Хисаан вот воевать взялись – и выжили, несмотря ни на что.
– Ты это к чему?
– К дождю, – хмыкнул Алекс. – Я не думаю, что шанту уверенно контролируют все порабощённые планеты. Полста покорённых миров – это как минимум полста подпольных освободительных движений. Отсюда вывод: у наших милых родственничков есть вполне реальная перспектива нарваться на диверсии, партизанские войны, революции и прочие мелкие неприятности.
– Шанту уже подавляли восстания на разных планетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21