https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Андерсон Пол
Kyrie
Пол Андерсон
Kyrie
На одной из высочайших вершин в Лунных Карпатах стоит монастырь святой Марты Бетанийской. Его стены сложены из местного камня; темные и отвесные, они, словно склоны гор, возносятся к вечно черному небу. Если вы подойдете к монастырю со стороны Северного Полюса, наклонившись низко, чтобы защитное поле прикрыло от метеоритного дождя, то увидите, что венчающий колокольню крест торчит в сторону, противоположную голубоватому кружку Земли. Ваши уши не услышат ни единого звука - там нет воздуха.
Но в часы службы вы можете услышать колокольный звон внутри монастыря и в его подвалах, где неутомимые машины трудятся над поддержанием условий, подобных земным. Если вы задержитесь в монастыре на некоторое время, то услышите, как колокола призывают на заупокойную мессу. Стало уже традицией отпевать в монастыре св.Марты тех, кто погиб в Космосе. С каждым годом их становится все больше и больше.
Отпевание не входит в обязанности монахинь. Они ухаживают за больными, калеками, помешанными - всеми теми, кого Космос раздавил и выбросил. Таких полно на Луне: одни не могут уже вынести земного тяготения, других держат в карантине, боясь инфекций с иных планет, третьи оказались здесь потому, что люди слишком заняты неотложными делами и не хотят отвлекаться на неудачников. Монахини носят космические скафандры чаще, чем свои одеяния, и пользуются аптечками первой помощи больше, нежели четками.
Однако для общения с Богом у них тоже хватает времени. Ночью, когда солнечный свет гаснет на две недели, ставни в часовне открывают, и тогда сквозь глазитовый купол на огоньки свечей смотрят звезды. Они не мерцают, и свет их холоден, словно лед. Особенно часто, так часто, как только может, приходит сюда одна из монахинь, чтобы помолиться за души своих близких. Настоятельница тщательно следит за тем, чтобы она всегда могла участвовать в ежегодной заупокойной мессе, заказанной ею перед принятием монашеского сана.
Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux
Perpetua luceat eis.
Kyrie eleison, Christe eleison, Kyrie eleison.
В состав экспедиционной команды, отправлявшейся к Сверхновой Сагиттари, входили пятьдесят человек и огненный шар. Экспедиция проделала немалый путь с околоземной орбиты, прихватила у Эпсилон Лиры последнего из членов команды и направилась к цели.
Вот парадокс: время является неотъемлемым аспектом пространства, а пространство - времени. Взрыв произошел за несколько сотен лет до того, как его заметили на Ластхопе люди, занимавшиеся изучением тамошней цивилизации. Однажды они подняли головы и увидели свет настолько сильный, что все вокруг отбрасывало тень.
Пару веков спустя фронт световой волны добрался бы и до Земли. Правда, волна эта к тому времени настолько ослабла б, что на небе появилась бы лишь еще одна мерцающая точка. Однако свет тащится в пространстве, а подпространственный корабль может, не торопясь, проследить всю растянутую во времени смерть огромной звезды.
Приборы записали с соответствующего отдаления то, что случилось до взрыва: огненная масса, когда выгорели остатки звездного топлива, начала коллапсировать. Один прыжок - люди увидели то, что случилось сто лет назад: внезапный спазм, квантовая и нейтронная буря, излучение, равное излучению объединенной массы сотни миллиардов звезд этой галактики.
Излучение исчезло, оставив пустоту в пространстве, а "Ворон" прыгнул снова. Преодолев пятьдесят световых лет - пятьдесят световых лет! - он исследовал сжимавшуюся пылающую массу в центре туманности, сверкавшей подобно молнии.
Опять прыжок на двадцать пять световых лет - центральный шар съеживается, а туманность расширяется и блекнет. Но отдаленность теперь была меньшей, и все вокруг казалось более четким. Созвездия тускнели на фоне ослепительного пламени, на которое смотреть, не защищая глаз, было невозможно. Телескопы показывали голубовато-белую искру в сердце слегка истрепанного по краям опалесцирующего облака. "Ворон" готовился прыгнуть в последний раз.
Капитан Шили совершал краткий обход. Корабль набирал скорость, чтобы выйти на требуемый для прыжка режим. Ревели двигатели, щебетали контроллеры, ровно гудели вентиляторы. Сквозь иллюминатор можно было увидеть мириады звезд, жуткий изгиб Млечного Пути - и все; остальное пустота, космическое излучение, близкий к абсолютному нулю холод, невероятное отдаление от ближайших людских поселений. Капитану предстояло забраться с командой туда, где никто до них не бывал. О том, что там творилось, никто ничего толком не знал, - и это угнетало его чрезвычайно.
Элоизу Вэггонер он застал на посту, в каморке, имевшей непосредственную связь с командным отсеком. Его внимание привлекла незнакомая музыка: каскад победных, чистых, светлых звуков. Остановившись в проходе, он посмотрел вопросительно на Элоизу, сидевшую за столом, и на маленький магнитофон.
- Ох! - женщина (он никак не мог заставить себя думать о ней как о девушке, хотя она совсем еще недавно была подростком) вздрогнула. - Я... жду прыжка.
- Ждать следует в состоянии полной готовности.
- А что я должна делать? - ответила она менее робко, чем обычно. - Я ведь не занимаюсь обслуживанием систем корабля и к научному персоналу отношения не имею.
- Вы член команды, техник особой связи...
- Связи с Люцифером. А он любит музыку. Он говорит, что музыка способствует нашему отождествлению больше, чем что-либо иное, известное ему о нас.
Брови Шили поползли вверх.
- Отождествлению?
Узкие щеки Элоизы покрылись румянцем. Она опустила глаза и нервно потерла руки.
- Ну, быть может, это не совсем удачное слово. Гармония, единство... Бог?.. Я чувствую то, что он хочет этим сказать, но в нашем языке нет соответствующих понятий.
- Гм... Что ж, это ваше дело, вы обязаны делать все, чтобы он чувствовал себя счастливым. - Капитан смотрел на нее, пытаясь сдержать упорно накатывающее, отвращение.
Он догадывался, что человек она, вероятно, хороший. Но эти ее огромные костистые ступни, длинный нос, глаза навыкате, толстые жирные волосы цвета пыли... Да и, откровенно говоря, телепаты всегда приводили его в замешательство. Хоть она и говорит, что может читать только мысли Люцифера, но так ли это на самом деле? Нет, нельзя так думать. Не хватает еще подозревать своих людей в обмане, и так пляшешь на грани нервного срыва.
Да, но человек ли Элоиза Вэггонер? По меньшей мере, мутант: любой из тех, кто способен мысленно общаться с живым огненным шаром, несомненно, представляет собой нечто подобное.
- И что вы слушали?
- Баха. Третий Бранденбургский концерт. Ему, Люциферу то есть, не нравится современная музыка. Мне тоже.
"Как же, как же", - подумал Шили, но вслух сказал:
- Мы стартуем через полчаса. Куда попадем - неизвестно. Так близко к Сверхновой люди никогда еще не подходили. Одно можно сказать с абсолютной уверенностью: если поле защиты сядет - крышка. Такой дозы жесткого излучения нам не выдержать. Все остальное - теория. А поскольку коллапс звездного ядра - нечто единственное в своем роде во Вселенной, я сильно сомневаюсь в правильности теории. Мы не можем сидеть сложа руки, нам надо ко всему быть готовыми.
- Да, капитан, - ее голос, перейдя на шепот, утратил обычную хрипловатость.
Шили вглядывался в точку где-то за нею, за обсидиановыми глазами счетчиков и контроллеров, как будто пытался пробуравить сталь и заглянуть прямо в Космос. Он знал, что там летит Люцифер.
Алый огненный шар двадцати метров в диаметре, отливающий белизной, золотом, голубизной; языки пламени мечутся вокруг, словно волосы Медузы, а сзади пылает в несколько сотен метров кометный хвост. Сияние, неземная краса, частица ада.
То, что следовало за кораблем, было не самой меньшей из его забот.
Шили судорожно ухватился за научные объяснения, хотя они были немногим лучше домыслов. В двойной звездной системе Эпсилон Ауриге, в заполненном газом пространстве, пронизанном энергетическими полями, шли процессы, которые невозможно воспроизвести в лабораторных условиях. Шаровые молнии там в чем-то соответствовали первичным органическим химическим соединениям на Земле. В системе Эпсилон Ауриге магнитогидродинамика свершила то, за что на Земле следует благодарить химию. Появились стабильные плазменные вихри, они росли, усложнялись и миллионы лет спустя превратились в нечто, что следовало уже называть организмами. Это были существа, сотворенные из ионов, нуклонов и силовых полей. Их метаболизм основывался на электронах, нуклонах и рентгеновском излучении, они длительное время сохраняли стабильную форму, размножались, способны были мыслить.
Но о чем мыслить? Те немногие телепаты, которые контактировали с ауригейцами и которые первыми сообщили человечеству об их существовании, так и не смогли объяснить это достаточно понятно. Да и сами они были людьми, по меньшей мере, странными.
- Я хочу, чтобы вы сейчас с ним связались, - произнес вслух капитан Шили.
- Да, капитан, - Элоиза приглушила музыку.
Ее глаза распахнулись. Ее мозг (насколько он надежен как передатчик?) пересылал слова капитана дальше - тому, кто летел рядом с "Вороном" на собственной реактивной тяге.
- Внимание, Люцифер! Ты слышал все это раньше, но я хочу убедиться в том, что ты все понял правильно. Твоя психика так непохожа на нашу. Почему ты согласился лететь с нами? Я этого не знаю. Техник Вэггонер говорит, что ты очень любопытен и любишь приключения. Это правда?
Впрочем, не важно. Мы отправляемся в путь через полчаса. "Вынырнем" в точке, отстоящей от Сверхновой на пять миллионов километров. Там приступишь к работе ты. Только ты можешь проникнуть туда, куда мы - ни за что не решимся, и осмотреть то, чего мы никогда не увидим, а потом рассказать больше, чем все наши приборы вместе взятые. Но прежде всего мы должны будем убедиться в том, что вообще возможна стационарная орбита вокруг звезды. Это и тебя касается непосредственно: если мы погибнем, одному тебе не вернуться назад.
Так вот. Чтобы прикрыть тебя гиперполем и при этом не повредить твое тело, нам придется выключить защитные экраны. Мы "вынырнем" в зоне смертельного для нас излучения. Ты должен будешь немедленно уйти в сторону от корабля, потому что генератор экранов включится ровно через шестьдесят секунд после появления корабля в пространстве. При этом возможны следующие осложнения... - Шили перечислил их. - Это те только, которые мы можем предвидеть. Может случиться, что мы попадем в такой кавардак, о котором и понятия не имеем. Если хоть что-то покажется тебе опасным, немедленно сообщи нам и готовься к возвращению. Ты понял? Повтори.
Слова потоком лились из уст Элоизы. Она все повторила правильно, но не умолчала ли о чем-либо еще?
- Очень хорошо, - Шили заколебался. - Если хочешь, можешь снова включить свой концерт. Но в ноль минус десять выключи - с того момента начнется стартовый отсчет.
- Да, капитан, - она не смотрела на него.
- Почему он то и дело повторяет одно и то же?
- Боится, - ответила Элоиза.
- Можешь мне показать?.. Нет, не делай этого. Чувствую, что это приносит боль. Не хочу, чтобы тебе было больно.
- Я и так не могу бояться, когда твои мысли меня поддерживают.
(Ее наполнило тепло. В нем была радость, язычки пламени, пляшущие над отцом-ведущим-ее-за-руку-в-один-прекрасный-день-когда-она-была-еще маленькой-и-они-пошли-за-полевыми-цветами; язычки пламени над силой, кротостью, Бахом и Богом.)
Люцифер лихо облетел корабль. Искры танцевали за ним.
- Подумай еще цветы. Пожалуйста.
Она попыталась.
- Они как...
(Картинка, настолько четкая, насколько это вообще возможно для человеческого мозга, фонтан гамма-лучей в световом пространстве, везде свет.)
- Как ты можешь это понимать... - прошептала она.
- Ты за меня понимаешь. Я не мог любить это, пока не появилась ты.
- Но у тебя было столько всего иного! Я пытаюсь это почувствовать, но я ведь не сотворена для того, чтобы понимать, что такое звезда.
- А я - что такое планета. Но мы дотрагиваемся друг до друга, соприкасаемся.
Ее щеки вновь запылали. В голове струилось, переплетаясь в контрапунктах с маршевой музыкой: "Я затем и прилетел, ты знаешь? К тебе. Я жар и пламень, я никогда не знал прохлады воды и твердости земли, ты мне их открыла. Ты лунный свет над океаном".
- Нет, - ответила она. - Пожалуйста, нет.
Удивление.
- Почему? Разве радость тоже приносит боль? Ты не привыкла к ней?
- Я... думаю, не привыкла, - она тряхнула головой. - Нет! Черт бы меня подрал, этого еще не хватало - себя жалеть!
- Но почему жалеть? Разве весь мир - не для нас? Разве в нем мало звезд и песен?
- Да. Тебе доступно все это. Научи меня.
- Если ты взамен научишь... - мысль оборвалась. Остался безмолвный контакт, такой - она так себе это представляла - случается между любовниками.
Элоиза гневно посмотрела в шоколадное лицо физика Мотиляла Мазундара, стоявшего в дверях.
- Что вам здесь надо?
Он удивился.
- Я только хотел убедиться, что у вас все в порядке, мисс Вэггонер.
Она сжала губы. Более любого другого на корабле физик старался всегда быть с нею любезным.
- Простите, - сказала Элоиза. - Я зря на вас наорала. Нервы.
- У всех у нас выдержка на пределе, - улыбнулся он. - Это захватывающее приключение, но лучше бы сейчас оказаться дома, не правда ли?
"Дома, - подумала она. - Четыре стены маленькой комнаты над оживленной городской улицей. Книги и телевизор. Можно подать доклад на ближайшую научную конференцию, но после конференции никто не пригласит даже в буфет. Неужели я действительно настолько безобразна? Нет, я знаю, что красотой не отличаюсь, но ведь стараюсь быть любезной и приветливой. Может, слишком стараюсь?".
- Вовсе не слишком, - сказал Люцифер.
- Ты - другое дело, - ответила она.
- Простите? - произнес удивленный Мазундар.
- Нет, ничего, - ответила девушка поспешно.
- Я тут ломаю голову над одним вопросом, - изо всех сил пытался поддерживать разговор физик. - Мы исходим из того, что Люцифер подойдет к Сверхновой очень близко. Сможете ли вы и тогда сохранить с ним связь? Эффект растяжения времени - не изменит ли он волновые характеристики его мыслей?
1 2


А-П

П-Я