Я нашел другие пути расслабления.
— Вам повезло. Между прочим, я сам не чужд науке. Преподаю английскую литературу в Колорадо. Профессор.
— Боюсь, что в этом отношении я профан, — сознался Далгетти. На мгновение он ощутил горечь потери. Занятия психотехникой слишком отдалили его от обыкновенного человека для того, чтобы он мог находить большое удовлетворение в художественной прозе или поэзии, другое дело — музыка, скульптура, живопись. Он посмотрел на широкую сверкающую полосу воды, на станции, темными силуэтами вырисовывающиеся на фоне звездного неба, и с истинной радостью осознал гармонию природы. Человеку нужно обладать его остротой чувств, чтобы понять, как прекрасен этот мир.
— Я сейчас в отпуске, — вновь заговорил человек. Далгетти ничего не ответил. Но собеседника это не смутило. — Вы тоже, полагаю?
Далгетти ощутил укол тревоги: столь личный вопрос в устах незнакомого человека прозвучал странно. Подобной бестактности можно ожидать от кого-то, подобного той рек-девушке, Гленне, но профессор должен быть лучше знаком с законами вежливости.
— Да, — бросил он. — Осматриваетесь?
— Между прочим, мое имя Тайлер, Хармон Тайлер.
— Джо Томсон. — Далгетти пожал протянутую руку.
— Мы могли бы продолжить наш разговор, если вы останетесь здесь на некоторое время, — предложил Тайлер. — Вы затронули некоторые интересные аспекты.
Далгетти задумался. Пожалуй, стоит поболтаться по колонии, пока здесь Банкрофт, — а вдруг выплывет что-нибудь еще?
— Может быть, я пробуду здесь еще пару дней, — сказал он наконец.
— Какая удача!
Далгетти посмотрел на небо. Оно начинало наполняться звездами. Палуба все еще оставалась пустой. Она бежала вокруг массивного корпуса метеорологической башни, которую по вечерам переводили на автоматический режим. Поблизости никого не было видно. На пластиковом покрытии загорелось несколько флюоресцентных ламп.
Посмотрев на часы, Тайлер произнес:
— Сейчас около девятнадцати тридцати. Если бы вы подождали до двадцати, я мог бы показать вам кое-что интересное.
— Что же?
— А! Вы будете удивлены. — Тайлер усмехнулся. — Немногим известно об этом. А теперь вернемся к тому вопросу, который вы подняли…
Полчаса пролетели незаметно. Говорил в основном Далгетти.
— …и масса активности. Видите ли, очень поверхностно, приближенно, состояние семантического равновесия в мировом масштабе, которое, конечно, никогда не существовало, должно представляться равенством формы…
— Извините меня. — Тайлер снова посмотрел на светящийся циферблат. — Если вы не возражаете, прервем наш разговор на несколько минут. Я покажу вам то странное зрелище, о котором говорил.
— А? О… о, конечно.
Тайлер отбросил сигарету. Крошечным метеором промелькнула она в темноте. Он взял Далгетти под руку. Они медленно двинулись вокруг башни.
Навстречу им вышел человек. Далгетти едва успел заметить его, когда ощутил пружинку у своей груди.
Игольчатый пистолет!
Мир закружился вокруг него. Он сделал шаг вперед, пытаясь закричать, но горло его оказалось в тисках. Палуба поднялась ему навстречу и ударила его, и разум закружился навстречу темноте.
Где-то внутри него пробудилась воля, тренированные рабочие рефлексы, и он собрал все, что осталось от его иссушенной силы, и начал бороться с дурманом. Эта борьба походила на попытку ухватиться за туман. Снова и снова он по спирали уходил в забытье и выныривал из него. Смутно, как в кошмаре, он сознавал, что схвачен и его несут. Кто-то остановил группу в коридоре и спросил, что случилось. Ответ, казалось, пришел откуда-то издалека:
— Не знаю. Он проходил мимо… и с ним стало плохо. Мы несем его к врачу.
Потом целую вечность они ехали в лифте. Стены плавучего дома дрожали вокруг них. Его перенесли на большое судно, очертания которого терялись в густом тумане. Последней его мыслью было, что это явно пиратский дом, поскольку никто не пытался остановить… не пытался остановить… не пытался остановить…
Потом пришла ночь.

3

Он пробуждался медленно, борясь с позывами на рвоту и слепотой. Свист… Шум воздуха… Он летит… Должно быть, его поместили на трифибиан. Он попытался восстановить силы, но разум его был еще слишком слаб для таких усилий.
— Ну-ка. Выпейте это.
Далгетти принял стакан и жадно проглотил его содержимое. Вместе с жидкостью в него влились прохлада и самообладание. Дрожь внутри утихла, а головная боль стала вполне терпимой. Он медленно огляделся и ощутил первый прилив паники.
Нет! Он подавил эмоцию почти физическим нажимом. Сейчас нужно быть спокойным, способным быстро соображать и…
Высокий человек рядом с ним кивнул и просунул голову в дверь:
— С ним теперь все о'кей, — сообщил он. — Хотите поговорить?
Глаза Далгетти обежали кабину. Это был задний отсек большой воздушной лодки, шикарно обставленный, с удобными сиденьями и прикрепленными к ним столиками. В широкое окно смотрели звезды.
«Пойман!» Его захлестнула горечь, бессильная злоба. «Самому явиться прямо к ним в руки!»
В комнату вошел Тайлер в сопровождении пары громил с каменными лицами. Он улыбнулся:
— Прошу прощения, но вы играете на руку своему союзу.
— Угу, — буркнул Далгетти. Во рту пересохло. — Только я не состою ни в каких союзах.
Тайлер ухмыльнулся. Его лицо выражало симпатию.
— Вы великолепно манипулируете словами, — сказал он. — Я рад, что вы так хорошо говорите. Мы не намерены причинять вам зло.
Скептицизм Далгетти заявил о себе еще громче, но он сделал усилие и расслабился.
— Как вы напали на мой след? — спросил он.
— О, различными путями. Боюсь, что вы весьма неуклюжи. — Тайлер уселся на стол. Охранники продолжали стоять. — Мы были уверены в том, что Институт готовит контрудар и изучали его и его персонал самым внимательным образом. Вас узнали, Далгетти. Не секрет, что вы с Тайи были очень близки. Итак, вы ринулись за нами, даже не изменив свою внешность… Как бы там ни было, вас засекли, когда вы бродили по колонии. Мы проследили вас. Одна из рек-девочек рассказала очень интересные вещи. Мы решили разговорить вас. Я прозондировал почву в качестве случайного знакомого, а потом отвел вас на рандеву. — Тайлер развел руками. — Вот и все.
Далгетти вздохнул, его плечи опустились под грузом вины. Да, они правы. Он сошел с орбиты.
— Ладно, — выдавил он из себя, — и что теперь?
— Теперь у нас есть вы и Тайи, — сказал его собеседник. Он вытащил сигарету. — Надеюсь, вы более словоохотливы, чем он.
— А если нет?
— Поймите, — Тайлер поморщился, — если мы до сих пор не взялись за Тайи, для этого были веские причины. Прежде всего, он ценный заложник. Но вы — никто. И поскольку мы не чудовища, мне бы не хотелось обращаться с вами, как с фанатиком.
— Послушайте-ка, — заметил Далгетти саркастически, — это ведь интересный пример семантической эволюции. В наше в целом довольно сносное время слово «фанатик» утратило свой грозный смысл и обозначает теперь нечто вроде противника.
— Хватит, — отрезал Тайлер. — Мы не будем с вами миндальничать. Вам предстоит ответить на много вопросов. — Он хрустнул костяшками пальцев. — Каковы отдаленные цели Института? Как он собирается их достичь? Как далеко он уже зашел? Чем, с точки зрения науки, он занимается таким, что не было опубликовано? Как много ему известно о нас? — Он слегка улыбнулся. — Вы всегда были близки с Тайи. Он ведь готовил вас, не так ли? Вы должны знать столько же, сколько и он.
«Да, — подумал Далгетти. — Тайи готовил меня. Он был единственным близким человеком, которого я знал, по сути дела — отцом. Я был сиротой, а он принял меня и был со мной добр».
Перед его мысленным взором пронеслась картина прошлого. Дом на широкой деревянной площадке среди прекрасных холмов Мэна, внизу небольшая река, впадающая в залив, где плавали парусники. Там были соседи — спокойные люди, в которых было гораздо больше подлинного, чем его можно встретить в сегодняшнем, лишенном корней мире. И много посетителей, мужчин и женщин, чей разум походил на отточенные и мимолетно вспыхивающие лезвия шпаг.
Он вырос среди интеллектов, нацеленных в будущее. Он и Тайи много путешествовали. Они часто бывали в огромных помещениях главного институтского здания. По крайней мере раз в год они навещали родину Тайи — Англию. Но старый дом всегда оставался для них дорогим.
Он стоял на гряде, длинный и низкий, носивший на себе следы времени, как сама Земля. Днем он отдыхал в согретой солнцем зелени деревьев или в чистом сверкании снега. Ночью можно было слышать, как потрескивают доски, как уныло воет в каминной трубе ветер. Да, это был хороший дом.
И в доме творилось чудо. Далгетти любил свою учебу. Бескрайний мир в нем самом внушал гордость, и изучать его было радостью. А потом он научился познавать внешний мир: ветер, дождь, солнце. Он чувствовал величие высоких зданий, и волну движения летящей галопом лошади, и теплоту смеха женщин, и гладкость таинственного жужжания огромных машин с такой полнотой, что начинал жалеть глухих, слепых и немых вокруг себя.
О да, он любил все это. Он был влюблен в само вращение планеты и в огромные небеса над головой. То был мир света, и силы, и быстрых ветров, и как горько было бы оставить его. Но Тайи томился во тьме.
Он медленно проговорил:
— Институт не более чем исследовательский и образовательный центр, неформальный университет, специализирующийся на изучении человека. Мы не занимаемся политикой. Вы были бы удивлены, если бы узнали, как различны наши политические убеждения.
— Что из того? — пожал плечами Тайлер. — Ваши труды — нечто большее, чем политика. Они способны изменить все наше общество, возможно, всю человеческую натуру. Мы знаем, что вы не все достигнутое сделали достоянием общественности. Следовательно, вы придерживаете информацию для собственных нужд.
— А вы хотите получить ее для своих нужд?
— Да, — отрезал Тайлер. Через несколько мгновений он добавил: — Я терпеть не могу мелодрамы, но если вы не захотите сотрудничать, придется начать над вами работать. И в наших руках еще и Тайи — не забывайте об этом! Один из вас может не выдержать зрелища чужих мучений.
«Мы направляемся в то самое место! Мы летим к Тайи!»
Усилие, которое ему пришлось сделать, чтобы овладеть своим лицом и голосом, было поистине титаническим.
— Куда же именно мы направляемся?
— На остров. Мы скоро там будем. Мне придется вернуться назад, но туда прибудет мистер Банкрофт. Это убедит вас, насколько важно для нас происходящее.
Далгетти кивнул:
— Могу ли я обдумать услышанное? Подобные решения даются нелегко.
— Конечно. Надеюсь, вы сделаете верный выбор.
Тайлер встал и вышел вместе с телохранителями. Крупный человек, который дал Далгетти напиться, вернулся на прежнее место. Психолог начал медленно укреплять свою волю. Слабое жужжание турбин и свист реактивного двигателя зазвучали громче.
— Куда мы направляемся? — спросил он.
— РАЗВЕ ВАМ ОБ ЭТОМ НЕ СКАЗАЛИ, А?
— Но конечно же…
Охранник больше не проронил ни слова. Но он думал: «Ри-вилла-ги-гей-ду — никогда не смог бы правильно произнести это чертово шпионское название… Ну и дыра, забытая богом!.. Может быть, все-таки удастся найти работу в Мексике… Тот маленький паренек из Гвиадо…»
Далгетти сосредоточился. Теперь он знал: острова Ревилья-Хихедо, маленькая группа примерно в четырех-пяти градусах к западу от мексиканского побережья, редко посещаемая, малонаселенная. Его многоклеточная память принялась за работу, складывая изображение карты большого масштаба, которую он когда-то изучал. Закрыв глаза, он представлял точные расстояния, координаты островов.
«Подожди-ка, подожди-ка, — сказал он себе. — Да ведь один из островов, самый маленький, самый западный, принадлежит Бертрану Миду, который стоит у кормила движения… Да, Мид владеет этим крошечным островком. Так вот куда мы направляемся!»
Он откинулся на спинку кресла, позволив усталости овладеть им. Еще есть время.
Далгетти вздохнул и посмотрел на звезды. Почему души людей бывают так уродливы, когда само небо огромно и полно гармонии? Он сознавал, что его жизнь окажется в огромной опасности, как только он ступит на землю. Пытки, унижения, даже смерть.
Далгетти снова закрыл глаза. И почти немедленно заснул.

4

Было еще темно, когда они приземлились на маленьком поле. Яркий искусственный свет слепил глаза и мешал оглядеться. Охранники в серой униформе, вооруженные винтовками, казались профессионально жестокими и безразличными. Далгетти послушно зашагал по бетону, по дороге и далее через сад к большому изогнутому зданию.
Он лишь на секунду остановился у двери, ожидая, когда она откроется перед ним, и посмотрел в темноту. Там с шипением бились о берег морские волны. Он ощутил чистый соленый запах и глубоко вобрал воздух в легкие. Может быть, последний раз дышал он таким воздухом.
— Идем, идем. — Чужая рука вновь побудила его к движению.
Вниз по залитому холодным, неживым светом коридору, вниз по эскалатору, в самое чрево острова. Еще одна дверь, комната за ней, грубый толчок. Дверь захлопнулась за его спиной.
Далгетти огляделся. Камера была маленькой, а обстановка ее самой простой: скамья, туалет, умывальник, решетка вентилятора в стене. Больше ничего. Он попытался настроить свой слух на максимальную чувствительность, но уловил лишь отдаленное неясное бормотание.
«Отец! — подумал он. — Ты тоже где-то здесь».
Он опустился на скамью и некоторое время размышлял над создавшимся положением. Это требовало собранности, полной гармонии всех жизненных функций. Вскоре Далгетти погрузился в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9