https://wodolei.ru/catalog/kuhonnie_moyki/kruglye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

«Каким красавцем становится мой сын», – с гордостью подумала она, глядя на развевающиеся волосы Джорджо, на его стройную гибкую фигуру.
Заметив Джулию, всадники спешились.
– Мама, наконец-то! – обрадованно бросился к ней Джорджо. Его щеки раскраснелись от холода и езды, в глазах играли золотые искорки.
– Ты уже меня перерос! – Джулия встала рядом с сыном.
– Разве это не в порядке вещей?
Подошла Теа и тоже обняла Джулию.
– Решила нас навестить перед новым перелетом? – не без ехидства спросила она.
Джулия не ответила на колкость.
– Здесь зябко, – сказала она и запахнула жакет. – Пойдемте лучше в дом.
В гостиной было тепло, в камине уютно потрескивали дрова. Джулия села на диван, а Джорджо – около камина, чтобы следить за огнем. Теа отправилась в кухню варить кофе, и вскоре по дому разнесся чудесный горьковатый аромат.
– На днях заезжал папа, беспокоился, куда ты подевалась, – как бы между прочим сообщил Джорджо.
– Да? – равнодушно отреагировала Джулия.
– Да, мама, – с сердцем сказал Джорджо. – Даже Амбра ничего о тебе не знала, разве так можно?
– Конечно, нельзя. Близкие должны знать, где ты находишься.
– Ты что, назло мне сбегала из дома?
– Нет, Джорджо, просто так вышло.
– У тебя все в порядке?
– Гермес бросил меня, так что суди сам.
– Не верю, – сказал Джорджо и поворошил кочергой дрова.
– И я не верю, – раздался голос Теодолинды, которая вошла в эту минуту с подносом в гостиную. – Мой отец тебя обожает.
– Я во всем виновата, – честно призналась Джулия.
– Значит, у моего братика не будет отца, – с грустью заметил Джорджо, – история повторяется.
– Зато у него будут замечательные брат и сестра, – улыбнулась Джулия, поднося к губам чашку с горячим кофе.
Улыбка получилась не очень веселой, хотя Джулия и старалась скрыть свою грусть.
– Тут, по-моему, кого-то не хватает, – посмотрев на Теодолинду, заметила она.
– Марчелло вернулся в Милан, теперь мы обе с тобой брошенные. – Ее улыбка тоже не получилась веселой и больше была похожа на гримасу боли.
– Разошлись во мнениях?
– Можно сказать. Марчелло упрям, как осел, он ни за что не сделает первого шага к примирению.
– Тогда сделай его сама, – посоветовала Джулия.
– Но у меня тоже есть гордость, – со слезами на глазах воскликнула Теа.
– Из-за этой дурацкой гордости можно всю жизнь себе поломать.
– Что ты мне посоветуешь?
– Скажи, ты его любишь?
– Еще как!
– Тогда найди его и сделай первый шаг, – убежденно сказала Джулия. – Гордость в любви не советчик.
– А ты Гермеса любишь?
– Еще как!
– Тогда и ты забудь про гордость и найди его, – посоветовала Теа.
Джулия лишь вздохнула в ответ. Не могла же она рассказать ребятам обо всем, что произошло!
– Надеюсь, все со временем наладится, – сказала она после некоторого раздумья. – Дедушка Убальдо всегда говорил: «Время лечит», поэтому я верю, что у малыша будет отец. – И она невольно провела рукой по животу.
– Ой, мы заговорились, а мне пора в конюшню, – спохватилась Теа. – Лошадям нет дела до наших трудностей, они должны есть.
– Я с тобой, – вскочил Джорджо.
– Подожди, нам надо поговорить, – остановила его Джулия.
– Я из «Фонтекьяры» не уеду, – предчувствуя, о чем будет разговор, выпалил Джорджо.
– Давно закончились съемки? – дипломатично сменила тему Джулия.
– Только вчера. Тут один актер за Теодолиндой приударил, но она отшила его. Так он ни с чем и убрался отсюда. Нет, я сейчас не могу ее бросить, она совсем одна.
– Но я тоже одна, – обиделась Джулия.
– Не смеши меня, мама, – жестко ответил Джорджо. – Тебе никто не нужен, а уж я – тем более.
– Джорджо, я действительно чувствую себя сейчас очень и очень одинокой.
– Не хитри, просто ты хочешь, чтобы я вернулся домой и пошел в школу.
– Да, это правда, я хочу, чтобы ты вернулся домой и пошел в школу, – призналась Джулия.
– Нет, ни за что! – воспротивился Джорджо. – Во-первых, я отстал и уже не нагоню в середине года, а во-вторых, я боюсь встречаться с одним парнем из выпускного класса, потому что должен ему деньги.
– Вот на что ты, значит, купил тогда гашиш!
– Ты мне дашь их? – смущенно спросил Джорджо. – Всего тридцать тысяч.
– Нет, Джорджо, – покачала головой Джулия, – со своим товарищем разбирайся сам, что же касается школы, можно перейти в другую. Частную, например.
– Значит, тебе не жалко платить миллионы за обучение в частном колледже, а какие-то несчастные тридцать тысяч ты мне дать не можешь?! – Джорджо даже задохнулся от возмущения.
– Да, не могу, потому что наркотики – это твоя проблема. Ты начал сам, не спросив моего разрешения, сам и кончай, раз решил кончить. Если я дам тебе тридцать тысяч лир, то как бы приму участие в этом деле, а я не хочу, не должна. Ты понял?
Джорджо понял только одно: мать денег не даст, разговаривать о них бесполезно.
– Я еще не готов вернуться домой, мама, – тихо сказал он.
– Если бы ты знал, как мне тяжело, я просто в отчаянии. – Джулия подняла на сына грустные глаза.
– Из-за меня?
– Нет, из-за себя. Я потерпела полный крах. И как мать, и как женщина.
Глаза Джорджо повлажнели.
– Ты самая лучшая мама на свете, – сказал он с нежностью. – Не переживай, все уладится, вот увидишь.
– Если в ожидании второго ребенка я снова обрету первого, на свете не будет женщины счастливей меня.
– Я вернусь домой, – твердо пообещал Джорджо, – но только после того как Марчелло вернется в «Фонтекьяру».
– Буду тебя ждать.
Глава 65
В семь часов вечера Теа и Джорджо отправились, как обычно, в конюшню. На дворе было по-осеннему темно и холодно, что никак не способствовало хорошему настроению.
Оба работали целыми днями не покладая рук и к вечеру валились с ног от усталости. Из-за отъезда Марчелло пришлось отказаться от большей части уроков: Теа просто физически не могла работать за двоих, а Джорджо не был силен в верховой езде. Деньги, полученные за съемки, начинали понемногу таять. Теа, мечтавшая купить на них двух чистокровных жеребцов, уже не верила, что ей это удастся.
Погрузившись в невеселые мысли, Теа не сразу услышала, что ее из другого конца конюшни зовет Джорджо.
– Что случилось? – спросила она, вытирая со лба пот. Каждое движение стоило ей сегодня просто нечеловеческих усилий.
– Кредиту плохо! – крикнул Джорджо испуганным голосом, и Теа бросилась на его крик.
Кредит был великолепный чистокровный вороной жеребец безупречного экстерьера, и Теа испугалась. Потерять любую из лошадей – трагедия, а этого – особенно. И не только из-за его баснословной цены, но и потому, что Кредита им подарил отец.
У жеребца были колики. Теа сразу это поняла.
– Надо вызвать ветеринара, – решила она, внимательно посмотрев на Кредита, – а ты покуда укрой его потеплей, видишь, как он дрожит.
Добежав до дома, Теа набрала номер ветеринара, и – о счастье! – он оказался дома.
– Это я, Теа Корсини, – запыхавшимся голосом представилась она. – Мой чистокровный ирландец заболел, видно, съел что-то.
– Выезжаю, – без лишних разговоров ответил ветеринар и положил трубку.
Теа обессиленно опустилась на стул. Ее знобило, голова была тяжелой, как чугун, тело ломило. Она с трудом дошла до спальни, надела теплый свитер и, прихватив с собой микстуру для Кредита, поспешила назад в конюшню.
Джорджо в отчаянии склонился над жеребцом, бившимся на земле в судорогах.
– Это я во всем виноват, – чуть не плача, приговаривал он, – не заметил, что сено из-за дождей заплесневело.
– Джорджо, успокойся, ты здесь ни при чем, такое случается с породистыми лошадьми, уж очень они нежные.
Приехавшего вскоре ветеринара больше обеспокоило состояние девушки, чем жеребца.
– Тебе самой нужен врач, – сказал он. – Я займусь лошадью, а ты отправляйся в дом и измерь температуру. По-моему, у тебя жар.
Джорджо повел ее домой.
– Тебе плохо, Теа? – заботливо спросил он.
– Ты еще будешь мне сочувствовать! – огрызнулась она, стуча зубами от озноба. – Где, черт побери, этот упрямец? Что он делает в своем Милане? – И она решительно направилась за дом, где стояла ее машина.
– Ты куда, Теа? – испугался Джорджо. – Вернись, ты совсем больная!
– Оставляю «Фонтекьяру» на тебя, – ответила Теа на ходу. – Мне надо съездить за Марчелло.
Через полчаса она была уже в Милане. Поставив машину в запрещенном месте, она направилась к старинному особняку на улице Сената – родовому гнезду аристократического рода Бельграно. Теперь особняк принадлежал страховой компании, и Марчелло был обыкновенным квартиросъемщиком.
На Теа нахлынули воспоминания. Здесь, в мансарде, она провела когда-то много счастливых ночей, здесь она забеременела, отсюда мать почти насильно увезла ее в швейцарскую клинику, где ей сделали неудачный аборт… Она была тогда глупой неопытной девчонкой, а обнищавший граф Марчелло Бельграно ди Селе пил, мало думая о будущем. Держать собственных лошадей ему было не по карману, поэтому, чтобы не расставаться с ними, он давал уроки верховой езды. Лошади спасли их обоих: Марчелло перестал пить, Теа обрела опору в жизни.
Она нажала кнопку домофона, но ей никто не ответил. Наверное, Марчелло пошел ужинать, решила она и села прямо на холодный тротуар. Ее голова бессильно опустилась на колени, незаметно для себя она задремала.
Кто-то погладил ее по голове. Не открывая глаз, она вдохнула знакомый запах «Флориса» и услышала теплый родной голос:
– Ты похожа сейчас на заблудившегося жеребенка.
– Мне плохо, Марчелло! – с трудом поднимая тяжелые веки, сказала Теа.
– Вижу. – Марчелло помог ей подняться и, отперев дверь, пропустил вперед. – Входи.
– Возвращайся в «Фонтекьяру», я без тебя больше не могу.
Это были не те слова, что она готовила заранее. Теа хотела сказать, что любит Марчелло, что не мыслит жизни без него, но у нее раскалывалась голова, и перед глазами все расплывалось из-за высокой температуры.
Ответа она не услышала, да и не нужно было никакого ответа. Марчелло вернется в «Фонтекьяру», обязательно вернется, в этом у нее не было никаких сомнений.
Глава 66
Теперь Жорж Бертран знал, кого ему благодарить. Конечно, Угетт Леклерк! Она выдала его Франко Вассалли, рассказав ему о планах Бертрана выкупить у англичанина часть акций «Интерканала». Зачем рассказала – это второй вопрос. Бертран знал, что она шагу не сделает, не посоветовавшись со своим мужем-замминистра, в том числе и о том, с кем ей спать.
Высокопоставленный рогоносец сейчас, как никогда, заинтересован в хозяине телевизионного канала: ведь на носу выборы, а его партии нужна поддержка в средствах массовой информации. Бертран поддерживает другую партию, поэтому не представляет сейчас интереса для дипломата.
– Да, мне все ясно, – сказал он, обращаясь к Пьеру Кортини, – Леклерк финансирует новый проект Вассалли, а тот за это дает его партии эфирное время перед выборами. Скажи, разве это честно?
– Честность в бизнесе так же неуместна, как чопорность в постели, – с философским видом заметил Пьер. – В обоих случаях ничего хорошего не выйдет.
– Да что ты понимаешь! – разозлился Бертран.
– Я так понимаю, что, если бы ты не начал первым копать под Вассалли, ничего бы и не случилось. У этого итальянца светлая голова, и если бы ты проявил чуточку терпения, то имел бы сейчас свою выгоду. «Интерканал» постепенно начинает приносить прибыль, и не потеряй ты в результате своей необдуманной затеи часть акций, был бы теперь в выигрыше. Учись у Вассалли – вот кто все умеет просчитывать!
– Уж не на его ли ты стороне? – еще больше разозлился Жорж.
– Я на твоей стороне, потому что на тебя работаю, а ты мне за это платишь, хоть и относишься ко мне, как к своему злейшему врагу. Я ведь тебя предупреждал: с Вассалли лучше не связывайся! Он игрок, причем азартный игрок. Ему хватает ума и хладнокровия все взвесить и продумать, рассчитать каждую мелочь, а потом уже действовать. Поэтому он не проигрывает.
– Но он не чист на руку!
– Победителей не судят, – пожал плечами Пьер.
– Зачем он связался с Леклерками? – проверяя свои подозрения, спросил Жорж.
– Они для него лишь ступенька в достижении собственной цели, проходные фигуры. Такие, как Леклерки, всю жизнь суетятся, пытаясь урвать побольше, но обычно плохо кончают.
– Вот это ты верно говоришь, я тоже думаю, что они плохо кончат. Кстати, что там с южно-африканской шахтой? В каком положении наши дела?
– Шахта обанкротилась. Твои последние акции я как раз сегодня продал Леклеркам, – усмехнулся Пьер. – Правда, официального объявления о банкротстве еще не было, оно появится завтра утром после открытия биржи.
Губы Бертрана расплылись в довольной улыбке.
– Спасибо, вот порадовал, так порадовал.
– Тебе очень идет улыбаться, – насмешливо глядя на патрона, заметил Пьер. – Жаль только, поводом для твоего хорошего настроения обычно бывают не собственные победы, а чужие поражения.
– Я знаю, ты меня недолюбливаешь, верно? – Улыбка на лице Бертрана приняла зловещее выражение.
– Неужели тебя интересует, как я к тебе отношусь? – спросил Пьер.
– Ты прав, не интересует, – согласился Бертран. – Ты работаешь, я плачу, а всякие там сантименты в контракт не входят.
Когда Пьер вышел, одарив его презрительным взглядом, Бертран уставился в окно. Бульвар Сен-Жермен был почти не виден за сеткой дождя. Уже два дня лило как из ведра, такой холодной и дождливой осени в Париже Бертран не помнил.
Наконец он поднялся из-за стола, надел свой «барберри» на кашемировой подкладке, взял зонт и вышел. Выпив горячего грога в «Де Маго», он направился в Латинский квартал и вскоре остановился перед старинным дворцом, принадлежавшим некогда, по преданию, самой мадам де Помпадур, а теперь поделенным на роскошные квартиры, в которых жили известные артисты и люди с тугими кошельками.
Бертран открыл дверь своим ключом и сразу же услышал визгливый лай Фортуны, йоркширского терьера Угетт. Между банкиром и собакой отношения не сложились с самого начала, но теперь это уже не имело никакого значения.
– Заткнись! – тихо сказал он собаке и замахнулся на нее зонтом.
Фортуна бросилась в гостиную с таким визгом, будто он ее ударил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36


А-П

П-Я