Грейсон переместил колено, чтобы не было заметно, как натянулось одеяло.
– Мы будем играть на гинеи? – спросил он, надеясь отвлечь ее внимание.
Он никогда не терял своего легендарного самообладания, но у него было предчувствие, что Кейт сможет вывести его из себя.
– Нет, – прозвучал ее ответ.
– На пенни?
– Нет. Я не играю на деньги, – спокойно сказала она и, подняв голову, вызывающе посмотрела на него. – Я не одобряю азартные игры.
Грейсон улыбнулся ее попытке проявить пуританскую добродетель – он узнал то, что хотел: денег у нее не было. Но из какого она сословия?
– Вы боитесь, что ваш опекун рассердится, если узнает о нашей игре? – спросил он.
По неопытности Кейт не уловила неясный намек, который более искушенная женщина расценила бы как заигрывание. Она же посмотрела на него, сжав губы.
– Том считает, что неразумно рассказывать вам о нас.
Умница Кейт разгадала намерение Грейсона, которому понравилась ее сообразительность, хотя он услышал в ее словах вызов.
– Том? – презрительно произнес Грейсон. – И вы доверяете его суждению?
Она колебалась секунду-другую, прежде чем смерила его ясным и открытым взглядом, который так ему нравился.
– Допустим, нет, но откуда мне знать, что вы не передадите меня судье и не станете веселиться, когда меня повесят?
Вопрос поразил Грейсона своей неожиданностью, и он рассмеялся, но Кейт было не до смеха.
– Не думаю, что мне понравится наблюдать, как вы будете раскачиваться на веревке, – ответил он.
Кейт не дрогнула, она не сводила с него взгляда, пытаясь прочесть правду в его глазах.
Странно, но Грейсона задело недоверие девушки.
– Уверяю вас, что у меня нет ни малейшего желания нарушить ваш необычный быт, – презрительно подняв бровь, изрек он.
Кейт удивилась:
– Но я вас ранила.
– Насколько мне помнится, случайно. Возможно, вы не забыли, что я при этом присутствовал.
– Она покраснела, кивнула в ответ, но промолчала. Грейсону вдруг захотелось вывести ее из равновесия. Почему она ему не доверяет! Ведь это она всадила в него пулю и притащила сюда. Странно и… раздражает.
Прищурившись, он внимательно смотрел на нее, прикидывая, как завоевать ее доверие. Держится она прямо, но дышит учащенно, значит, настороже. Черт! Грейсону захотелось схватить ее и повалить на кровать, чтобы огонь, пробежавший между ними, сжег бы все ее сомнения.
Но он не посмеет коснуться ее, так как не знает, кто она, а девушка не склонна сообщать ему это. Грейсон не привык к разочарованиям и к тому, чтобы его отвергали. – Ну ладно, – с напускным безразличием сказал он. – Думайте что хотите, малышка, но в отношении меня вы не правы. В ее чудесных глазах промелькнуло удивление, и, откинувшись на подушки, он стал наблюдать за нею из-под опущенных век. Грейсон умел добиваться своего, и эта кроха не станет исключением.
В политических кругах его ценили за основательность и упорство. Некоторые называли его беспощадным, но он просто не терпел дураков и проволочек. Иногда он шел на компромисс, чтобы не отступать от намеченного. Насмешливо скривив губы, он рассматривал своего нового противника. Бедняжка Кейт и не подозревала, какие ей расставляются сети.
Покорив ее, Грейсон не только узнает имя девушки, но и прочувствует ту страсть, что горит у нее внутри. И тогда крошка будет принадлежать ему телом и душой.
Глава шестая
Грейсон встал с кровати и попробовал удержаться на ногах. Это ему удалось, и он смог добрести до окна и выглянуть наружу. Из-за дождевой тучи проглядывало послеполуденное солнце, освещая ярко-зеленую лужайку под окном. Свежесть деревенского воздуха напомнила ему о Кейт.
Он скучал без нее, но относил это к своему вынужденному заточению. Даже к тюремщику со временем и то привыкают, а Кейт к тому же далеко не уродлива и не глупа. В карты вначале она играла неохотно и у нее не очень получалось, однако затем игра пошла на лад, а он в это время развлекал ее лондонскими сплетнями. Ему даже удалось вызвать у нее смех, и Грейсон наслаждался им, словно мальчишка леденцом. Кейт была чересчур серьезна и озабочена – чем, одному Богу ведомо. Грейсон задумчиво потер подбородок. Скоро он это выяснит. После нескольких партий в пикет Кейт принесла ему бритвенные принадлежности и удалилась.
Грейсон отошел от окна. Долго прохлаждаться он не собирался. Поискав свою одежду, он обнаружил ее, выстиранную и аккуратно развешенную, в шкафу. Очевидно, в доме все-таки имелись слуги. На одевание у него ушло порядочно времени. Он не хотел торопиться, чтобы зря не расходовать силы. Оставаться в этой проклятой комнате и, что еще хуже, быть прикованным к постели он больше не мог. Натянув наконец ботинки, он с кислой усмешкой оглядел себя. Его камердинера хватил бы удар, если бы он увидел зашитую и плохо отглаженную рубашку, красовавшуюся на знаменитом маркизе Роуте. Грейсон не был щеголем, но он привык к тому, чтобы его прекрасно скроенные вещи шились из самой лучшей материи. Сейчас ему было неприятно предстать перед малышкой не в лучшем виде. Грейсона позабавило собственное тщеславие, тем более что Кейт вряд ли что заметит. Судя по всему, он больше интересовал ее, когда на нем вообще ничего не было. От этого соображения у Грейсона перехватило дух, и он заставил себя снова вернуться к мыслям об одежде. Как только он выяснит, кто же все-таки такая Кейт, тут же пошлет за своим гардеробом.
Маркиз вышел из спальни и прислушался – в доме по-прежнему было тихо. Он медленно спустился по лестнице, не встретив ни души. Задержавшись внизу, Роут снова уставился на потолок и снова почувствовал, что уже бывал здесь.
Он прошелся по огромной комнате для приемов и по парадной зале, и каждая из них казалась ему знакомой. За свои тридцать два года Грейсон посетил множество загородных поместий и теперь здесь искал вещи, которые подсказали бы ему разгадку, но ничего не увидел. Кругом никого не было.
Очень странно. Если бы он не был здоров, то решил бы, что это какой-то причудливый сон. Он надеялся встретить слугу и расспросить его, но на его шаги никто не откликнулся. В столовой Грейсон задержался, долго разглядывая фреску, изображавшую сцену охоты на лис, и снова безуспешно пытался вспомнить, где он это уже видел.
Хозяин дома, видимо, переживал тяжелые времена. Грейсон отметил признаки запустения: столик, на котором ничего не стояло, место на стене, где раньше висела картина. Теперь было понятно отсутствие прислуги, но ведь кто-то должен управлять домом! Раздраженный, Грейсон отправился обследовать нижний этаж.
Возле кладовой, показавшейся ему вопиюще пустой, Грейсон понял, что добрел до кухни. Вначале он решил, что там никого нет, ни повара, ни поварят, ни судомоек, но потом заметил у длинного деревянного стола одинокую фигуру.
Кейт! Грейсон узнал темные кудряшки на затылке и, пораженный, замер на месте. Когда она отправлялась “присмотреть” за ужином, ему в голову не приходило, что она сама его готовит. В таком огромном доме должно быть достаточно слуг. Да у всех есть повар, кроме уж совсем бедных горожан. А здесь, в деревне, это само собой разумеется. Но вот пожалуйста, вместо повара Грейсон видит Кейт, а у нее в руках – картофелину.
Хотя Грейсон не произнес ни звука, она вдруг обернулась, словно почувствовала на себе его взгляд, и на ее хорошеньком личике отразился ужас.
– Грейсон! – воскликнула она, и он понял, что ей стыдно за свой вид. – Я хотела сказать… милорд, – запинаясь, поправилась Кейт, с трудом выговорив непривычное обращение. – Вам не следовало спускаться по лестнице. Вы еще не поправились!
Грейсон спокойно стоял на месте, однако внутри у него что-то затрепетало. Он точно не мог понять, в чем дело: то ли пол поехал под ногами, то ли он сам пошатнулся. И этот трепет пронял его до глубины души. Он не был склонен к предчувствиям, но знал, что жизнь его теперь изменится из-за этой женщины, которая беспокоится не о себе и своих трудностях, а о нем, его здоровье и самочувствии. Именно теперь Грейсон понял, что хочет ее независимо от того, кто она, и обязательно овладеет ею. Все было просто и одновременно сложно.
Она как-то особенно смотрела на него. Их молчание затянулось, но Грейсон, известный своим красноречием, не знал, что сказать. Он не был готов к тому, что предстало перед его взором, и, что бы он ни сказал, прозвучало бы глупо, бессмысленно и достойно лишь такого самодовольного хлыща, как Ради, и ему подобных. Грейсону стало досадно, и когда он, наконец, нарушил молчание, то произнес вполне светскую фразу.
– Полагаю, что наше необычное знакомство позволяет вам называть меня по имени, то есть Греем, – подсказал он.
Кейт подняла на него глаза, и он увидел в них ответный жар. А что, если он овладеет ею прямо сейчас, на этом старом кухонном столе? Разум Грейсона взбунтовался против подобного необдуманного поступка, но плоть требовала именно этого.
– Грей, – прошептала она. Его имя никогда еще не произносили такие невинные уста, но в голосе звучало сильное желание.
Грей с трудом сдерживался и, чтобы отвлечься, перевел взгляд на нож у нее в руке.
– Надеюсь, вы не собираетесь меня зарезать теперь, когда я оправился от ранения.
Она уставилась на него словно завороженная, затем посмотрела на большой нож. Помахав им, она сказала:
– Нет, я просто…
– Назад, будьте вы прокляты!
Грей повернулся на крик и увидел Тома, который вбежал на кухню с таким видом, как будто Кейт вот-вот лишат невинности. В какой-то мере так и было, но Грей знал, что не посмеет силой овладеть малышкой, хоть ее глаза выдавали страсть, скрытую за благовоспитанностью.
Но Тома подобные нюансы поведения не интересовали, и он как безумный кинулся на Грея. Несмотря на перенесенную болезнь, еще не пришло то время, когда Грей не смог бы увернуться от старого недоумка. Он быстро сделал шаг в сторону, а в это время кот, разбуженный шумом, с шипением спрыгнул с жерди над очагом прямо на грудь Тому, и тот шлепнулся на пол.
Опрокинув Тома, кот пронесся мимо Кейт, и та от неожиданности выпустила из рук картофелину. Тут распахнулась наружная дверь, и появилась Люси. Кот пробежал через порог столь стремительно, что задел у Люси юбку, и девушка даже пошатнулась. Прижав руку к горлу, чтобы не закричать, она уставилась на подкатившуюся к ее ногам картофелину, затем перевела взгляд на Тома, который никак не мог подняться с выложенного плиткой пола. Он тер ушибленные места и извергал такие жуткие ругательства, что ошеломил даже Грея. Кейт же бранила убежавшего кота и размахивала при этом ножом.
– Кейти! – захныкала Люси. – Мои нервы не выносят таких безобразных сцен и сквернословия!
Грей не сделал бы успешной политической карьеры, если бы не умел быстро и точно разбираться в людях. Чутье подсказало ему, что Кейт невиновна, – еще до того, как она объяснилась с ним. Теперь то же чутье говорило, что Люси – избалованная девица, озабоченная лишь собственной особой, а падение Тома и возможная угроза сестре ее абсолютно не волнуют.
Кейт с беспомощным видом смотрела на лежащего на полу Тома. Грей сделал шаг вперед.
– Почему бы вам не помочь сестре приготовить ужин? – спросил он Люси таким тоном, что все замолкли.
– Я… у меня слабое здоровье, и я не могу работать как прислуга. К тому же здесь жарко и плохо пахнет! – Люси быстро пришла в себя. – И меня тошнит от запаха кухни.
– Значит, вы ничего не будете есть?
– Грей, – раздался предостерегающий голос Кейт, но тот не обратил на это внимания.
Люси, почувствовав поддержку сестры, вскинула голову с рыжими кудряшками:
– Разумеется, я буду есть.
– Если вы собираетесь есть, то я предлагаю вам последовать моему примеру и помочь Кейт, – сказал он. Люси была склонна не согласиться, но Грейсон не привык к неповиновению окружающих. Люси бросила на него обиженный взгляд, но промолчала. Удовлетворенный Грейсон посмотрел на лежащего с глупым видом Тома. – А ты что скажешь, Том?
– Я всегда помогаю Кейти! – последовал ответ, и, забыв про ушибы, Том поднялся на ноги.
– Прекрасно. Итак, начнем, – произнес Грей, хотя понятия не имел, чем занимаются на кухне. Но он взял дело в свои руки, а отступать ему было не свойственно. – Чем вам помочь? – спросил он у Кейт.
Она повернулась к нему, и он снова увидел ее взгляд – на этот раз ничего чувственного в нем не было. Она мгновенно овладела собой, и взгляд потух, а Грею хотелось бы, чтобы глаза Кейт светились страстью и чтобы он мог осуществить все ее желания.
– Вам нет никакой необходимости… – начала было она, но тут Том оборвал ее:
– Черта с два! Я пристроил бы вас ощипывать цыпленка, да куда вам с этим справиться!
Грей приподнял бровь, выразив тем самым свое отвращение к этому занятию, и их с Томом взгляды встретились. Мало кто мог долго выдерживать пристальный взгляд маркиза, и Том не стал исключением – он опустил глаза и, пробурчав что-то нечленораздельное, посмотрел на Кейт.
Она, видно, привыкла распоряжаться, так как быстро и уверенно произнесла:
– Том, посмотри, не осталось ли в кладовке яблок. Люси, ты накроешь на стол. Грей… – Она запнулась на секунду, но затем решительно продолжила: – Грей, вы можете нарезать картофель.
– Не вздумай дать ему нож! – возмутился Том.
Но Кейт не обратила на него внимания, и старик, громко топая, удалился, а Люси с недовольной миной отправилась сервировать стол. У Грейсона обострились все чувства, стоило ему остаться с Кейт наедине.
Она протянула ему нож и картофелину. Грей посмотрел на ее руки и удивился, как это он раньше не замечал на них следов тяжелой работы. Ладошки у Кейт были покрасневшие и мозолистые – это не нежная кожа белоручки. Однако он жаждал прикосновений именно этих рук. Молчание затянулось. Тогда Грей взял картошку, быстро ее нарезал и потянулся к следующей, но Кейт остановила его.
– Сначала надо ее очистить, – сказала она, едва сдерживая смех.
Грей тоже улыбнулся своему промаху.
– Вы очень требовательная хозяйка, – заметил он.
Кейт засмеялась, и смех ее прозвучал так легко и непринужденно, что Грей буквально упивался им, продолжая чистить картошку, что оказалось совсем не просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32